«Церковный хор, адский гул машин и терки по телефону»

«Тишина громче, чем городской гул»

Первое, что я слышал до недавнего времени, просыпаясь по утрам, — шум от пробки на Волгоградском проспекте. А вы?

ЮГ: Мой дом стоит у Садового кольца, но это удивительно тихое место. То есть звуки до меня, конечно, доходят, но отдаленные: звуки машин, мотоциклов, гудков, сирены скорой помощи и полиции, — слившиеся, прошедшие через пространственный фильтр и превратившиеся во что-то довольно абстрактное и далекое от привычного бытового шума.

ИБ: Я с рождения живу на Павелецкой, поэтому тоже привык к этому комплексу звуков, гулу, который очень сложно разделить на отдельные составляющие. Но одно из самых сильных впечатлений моего детства — это как раз тишина Подмосковья: та тишина, с которой я сталкивался, приезжая на дачу. Из-за этой изоляции от привычного звука с Садового, меня мучила бессонница и изводило ощущение, что у меня звенит в ушах. То есть вот эта тишина становилась для меня, привыкшего к шуму москвича, громче, чем городской гул. И это чувство не исчезло до сих пор.

Когда вы впервые поняли, что звуки города — это не просто набор из отдельных раздражителей, а нечто цельное и нечто куда более сложное?

ЮГ: У меня это произошло еще в детстве. Недалеко от меня располагался парк Сокольники, откуда постоянно — утром, днем, вечером — неслась самая разная музыка. Но, проходя через расстояние, она размывалась настолько, что песни становились совершенно неузнаваемыми, превращаясь просто в облако музыкальных звуков.

ИБ: Мне кажется, что человеческому уху вообще очень сложно выцеплять отдельные звуки. К к примеру, ты идешь по скверу и слышишь одновременно музыку, разговаривающих людей, собачий лай, звонки велосипедов, шум деревьев и много чего еще. Звуки в принципе очень сложно разделить на составляющие, мы всегда слышим их комплекс – если, конечно, сидя дома, ты не зацикливаешься (что, кстати, очень непросто) на шуме мотора работающего холодильника и пребываешь только лишь внутри него.

«Звуки Москвы стремительно меняются»

Давайте я сразу задам вопрос, который, уверен, хотят задать вам многие. Зачем делать записи городского (да и не только) шума?

ИБ: Канал «Звука среда» возник около года назад. Но вообще занимаюсь этим уже много лет. Зачем? Попробую объяснить… Смотрите: мы часто фотографируем что-то для того, чтобы запомнить то или иное пространство. Но, согласитесь, фотография не может передать все наши впечатления. Поэтому я, параллельно со съемкой, стал еще и писать звук – минуты по три, не больше. Я сделал тогда очень много звукозаписей, но, увы, не подумал их как-то синхронизировать или заархивировать, пометив и точно время, когда они были сделаны, и точное место на карте.

Вижу на фото море, слушаю море в колонках. Это нормально и понятно, да. Но на вашем канале я видел, например, звук из одного из столичных сетевых магазинов. Его вы тоже на память сохранили?

ИБ: Не знаю… Там красиво холодильник звучал. Тут ведь, понимаете, еще очень важен момент индивидуальной идентификации звука. Для вас очень выразительно звучит одно, для меня – совершенно другое. Что? Например, звук, катящихся из-под ног, камней, когда вы идете по горной тропе. Или трансформатор на улице: это же очень красиво – как звук трансформатора смешивается с далеким звуком Садового кольца. Но вы пройдете и этого не заметите, как я не замечу звук, который, скажем, может именно вас вернуть в детство, потому что связан с какими-то вашими воспоминаниями. Именно поэтому на нашем Telegram-канале «Звука среда» мы недавно обратились к людям с предложением присылать нам свои записи звуков. Это и расширит нашу аудиторию, и научит многих прислушиваться к звукам вокруг, и поможет нам понять, ко как слышит. Кроме того, нам самим, конечно, сложно каждую неделю выцеплять что-то интересное. Почему? Да, звуков вокруг нас очень много. Но далеко не на все ты обращаешь внимание.

ЮГ: Мне уже стали приходить сообщения. Пока – не сами записи, но наводки: мол, вот у памятник защитниками Плевны есть вытяжка, которую стоит послушать. А там-то необычная сигнализация. И еще, конечно, многие пишут о звуках, которые сами любят.

Не хотите составить звуковую карту Москвы?

ИБ: Это, увы, практически невозможно: московские звуки стремительно меняются, как и звуки в целом, а то и вовсе пропадают. Например, починили ту же вытяжку. Или, наоборот, она сломалась…был со мной такой случай. Скажем, я жалею, что не успел записать звук очень странной сигнализации с датчиком движения, навешенной на какую-то калитку в 3-м Монетчиковском переулке. Это была звуковая синусоида с очень большим перепадом высот – возможно, для отпугивания собак. Но, спустя совсем немного времени, ее сняли. И – все. Нет больше того звука! Я сначала переживал, что не успел записать его, а потом понял, что исчезновение – это судьба, ведь звуки появляются и исчезают.

ЮГ: Да, исчезают чаще всего звуки, связанные с какой-то техникой - например, звуки, которые издавали старые трамваи, ностальгический для многих звук.

«За рамками мелодии!»

Вы оба работаете со звуком всю жизнь. Интересно: вы слышите город так же, как и я – человек без слуха и малейшего музыкального образования?

ИБ: Разница, конечно, есть. Но, думаю, тут весь вопрос во внимании. Большинство людей идет по городу и просто слышит звуки, а мы их часто анализируем.

Это не мешает?

ИБ: От постоянного анализа очень быстро устаешь. Он отнимает много сил. И не важно, анализируешь ты звуки музыки или улиц, или разговоры людей. Объясню на собственном опыте. Я – музыкант, поэтому много слушаю самую разную музыку. Из-за чего очень часто хожу с плеером. Но, чтобы услышать город, мне необходимо снять наушники, вывести себя из звуковой изоляции и внимательно слушать окружающую среду. Это требует концентрации.

Что для вас городские звуки? Совершенно отдельное звуковое явление или что-то сродни музыки?

ЮГ: С каждый днем я слышу в них музыки все больше и больше.

Ок. Объясните тогда мне, профану, что во всех этих московских шумах музыкального?

ИБ: Лучше всего это объяснил американский композитор Джон Кейдж, сочинивший знаменитую пьесу «4.33» - пьесу в том числе и про тишину. Это произведение здорово поменяло понимание того, что есть музыка. Почему, скажем, шум не может быть музыкой, а звуки скрипки могут?

Может, дело в наличии или отсутствии мелодии?

ИБ: Мелодия состоит из звуков определенной высоты, распределяющихся с определенной скоростью и играющихся определенным тембром. Но ведь точно так же можно сказать, что у каждого из включенных холодильников есть свой тембр, благодаря чему «Саратов» звучит так, а какой-нибудь «Liebherr» совсем иначе. У каждого есть своя высота, скорость и тембр. Так что… музыка давным-давно уже вышла за рамки мелодии.

Существует ли тогда некий термин, означающий музыку городского шума?

ЮГ: Field recordings – «полевая звукозапись», то есть запись, сделанная вне студии, в полевых условиях. Когда-то из-за сложности процесса этим занимались единицы. Но сейчас с приходом цифровой записи звука и появления смартфонов, это стало гораздо доступнее. Мы, скажем, пользуемся для этих целей бинауральными микрофонами-наушниками, позволяющими писать звук наиболее близко к тому, каким его услышало ухо.

## «Москва звучит, как горная река»*

Вы часто ездите по стране. Как по-вашему: существует ли определенная специфика звучания разных регионов? Ну, скажем Крыма и Камчатки.

ЮГ: Конечно, существует! Потому что звук и средний уровень шума очень зависят от рельефа местности, ветра, геологических особенностей. Плюс – там ведь разные породы птиц с совершенно разными голосами.

Отличаются ли по звуку города?

ИБ: Еще как! Москву, например, я бы на контрасте сравнил с южнокорейским городом Тэгу, в котором недавно побывал. Там люди транслируют на улицы какое-то невероятное количество музыки. Ты идешь по пешеходной зоне, а там- магазин на магазине, и из каждого выставлены колонки. Плюс – вокруг тебя еще и огромное количество разговаривающих людей. У меня было ощущение, что я попал в пространство, в котором на сотнях колонок одновременно включили разные треки! В Москве что-то похожее было в 90-е годы, когда везде стояли ларьки, но сейчас, конечно, все уже давно не так.

Как звучит сегодняшняя Москва?

ЮГ: Все сильно зависит от зон и от времени суток. Но… знаете, я сейчас вспомнила, что в горах Кавказа, где казалось бы должно быть тихо, уровень шума приближается к московскому траффику, этот постоянный шум создают водопады и горные реки.

То есть, когда ты слышишь шум пробок, можно закрыть глаза и представить себя на берегу Терека, Куры или Индигирки??

ИБ: Вполне! Так ведь и звук жареной яичницы очень похож на звуки дождя, ищущего сигнала радио, падающего гороха и мнущейся кальки. Подобные эффекты часто используют музыканты, особенно те, кто работает с индастриалом – взять хотя бы «Silence Is Sexy» — альбом немецкой группы Einstürzende Neubauten.

И все же: каков, по вашему мнению, чисто московский звук – тот, по которому все мы можем безошибочно определить, в каком городе находимся?

ЮГ: Это не мое наблюдение, что еще в позапрошлом веке Москва отличалась от Петербурга голосами птиц – в Москве галки и вороны, а в Петербурге воробьи. Это объяснялось тем, что в скверах и бульварах Петербурга все деревья были невысокими и мало подходили для гнездования ворон, зато воробьи отлично кормились овсом, которого было в избытке круглый год для прокорма лошадей. В наши дни похожее наблюдение, только теперь воробьев в Москве стало гораздо меньше и связано это с новым способом стрижки газонов, пропали какие-то необходимые воробьям насекомые.

ИБ: На мой взгляд, это звук, записанный мной возле Третьего транспортного кольца, в районе метро Красносельская, а точнее – во дворе Алексеевского монастыря у храма Всех Святых в Красном селе. Это храм, который через динамики транслирует службу на улицу. То есть представляете, да: на улице звучит церковный хор. И он сливается с совершенно адским гулом Транспортного кольца, голосами говорящих по телефону людей, трущих про какие-то сделки, и звуком, издаваемым капающим кондиционером. Вот эта звуковая смесь для меня и есть настоящая Москва.