Питейная история Москвы

«Веселие Руси есть пити… и нам без того не жити…» Считается, что князь Владимир Красное Солнышко, выбирая религию для Руси, отверг магометанство именно из-за этого. Никакие приторные восточные удовольствия не могли заставить русского человека отказаться от радости удалой дружеской пирушки. Именно такой пирушке и обязаны мы первым упоминанием Москвы в летописи. В 1147 году для какого-то важного разговора пригласил суздальский князь Юрий Долгорукий князя черниговского Святослава Ольговича. Дела в то время решались в основном на пирах.

Приезжали князья на пиры обычно со всей своей дружиной, слугами, примкнувшими к свите купцами и прочими приближенными особами. Набиралось этого народу далеко за сотню. И всех их нужно было напоить, накормить и спать уложить. А это значит, что и хоромы для проживания построить нужно, и продовольствие заготовить, и блюда разные состряпать, для чего требовалось огромное количество прислуги. Местным московским жителям князь не доверял, ведь были это представители гордых и воинственных вятичей, которые хорошо помнили, как вероломно убил Юрий Долгорукий их предводителя Степана Кучку. Да и кухня их сильно отличалась от княжеской.

Вот и разрослось благодаря этому пиру небольшое лесное поселение вятичей в огромную по тем временам княжескую резиденцию — град Москов. А слава о склонности москвичей к веселому времяпрепровождению осталась в веках.

Нельзя сказать, что москвичи всю свою историю люто пили. Скорее наоборот — до разгульных петровских ассамблей в Москве употребляли весьма сдержанно. Даже иностранцы одним из самых сильных и опасных качеств московитов считали... их повальную трезвость.

Slatky Mors

Пить разрешалось лишь во время крупных праздников. В остальные дни пьянство каралось жестокими телесными наказаниями. Причем наказывали не только пьяницу, но и его соседей, знавших, но не сообщивших властям о его пагубных наклонностях. Поэтому большую часть времени москвичи прекрасно обходились безалкогольными напитками. Рецепты многих из них, к сожалению, позабыты.

Один из подобных рецептов дошел до наших дней благодаря шпионскому отчету немца-опричника Генриха Штадена. Вот как описывает он «продажное питье», называемое московитами «Slatky Mors», или, проще говоря, сладкий морс. Такой напиток продавали на улицах и в приказных избах специальные разносчики. Употребляли со льдом.

«Изготовляется он так: русские берут из ручья свежую проточную воду и можжевеловую ягоду и кладут ее в эту воду, оттого вода становится кислой. Затем берут мед, подмешивают его в воду и процеживают сквозь волосяное сито. Вода делается тогда сладкой».

Крепкие же напитки в то время были, по современным меркам, скорее слабоалкогольными: перебродившие соки меды. Перегонку спирта в России освоили довольно поздно, но известно, что в начале XVI века брагу уже вполне успешно гнали.

Народные умельцы

Технология процесса на Руси была обусловлена рядом национальных особенностей — например, большим дефицитом металлической посуды, необходимой для качественной перегонки. Поэтому приходилось пользоваться неудобными конструкциями из глиняных горшков. Естественно, о качественной очистке полученного на первом этапе продукта речи не шло.

Но умельцы придумали множество хитроумных фильтров: березовый уголь, особым образом обожженный, мельчайший речной песок, волосяные и войлочные фильтры, а еще специальный осетровый клей — карлук, не имеющий ни вкуса, ни запаха, но весьма успешно растворяющийся в воде и связывающий в желеобразную массу все лишнее, в том числе и сивушные масла.

Вторым вариантом повышения питкости стало настаивание крепкого алкоголя на различных травах, специях и ягодах. Отдавая настойке свои ароматы, придавая ей самые неожиданные цвета, все эти добавки забирали в себя и зловредные побочные соединения.

При Петре I в России произошла, в числе прочего, великая алкогольная революция. Петр построил для своего друга и наставника Франца Лефорта знаменитый Лефортовский дворец на Яузе (сейчас — 2-я Бауманская улица, 3). 12 февраля 1699 года там устроили грандиозную вакханалию на триста персон по поводу новоселья. А через десять дней Лефорт впал в горячку и скончался...

Изящное искусство

В XVIII веке дворяне получили привилегию производить в домашних условиях самые смелые варианты крепкого алкоголя. И процесс пошел. Изящество изготовления домашних водок соперничало в своей утонченности с сочинительством стихов. Румяные дворянские дети в окружении прекрасных барышень-крестьянок собирали по лесам-полям букеты трав, составлявших впоследствии ароматные композиции настоек и наливок. Бутылочку такой водки не стыдно было преподнести и царственной особе. На приготовлении этих водок уже не экономили. Для очистки спирта применялись самые дорогостоящие методики — например, очистка яичным белком или молоком. Затраты не имели значения.

Но это дворяне. А народ тоже хотел пить. По большим праздникам, корнями уходящим в язычество, варили пиво, сбраживали березовый сок и ягоды, но вот что-либо покрепче было доступно только в кабаках, где навынос, кстати, не наливали.

Под государевым оком

Оборот крепкого алкоголя на промышленном уровне в России всегда находился под строгим контролем государства. В Москве главным памятником этому неусыпному контролю стали названия застав Камер-коллежского вала — фортификационного сооружения, предупреждавшего в XVIII веке незаконный ввоз в Москву различных особо ценных товаров без особого сбора в пользу государства: Рогожская, Дорогомиловская, Покровская. Но в первую очередь за контроль оборота алкоголя в Москве отвечала Камер-коллегия. Предшественником Камер-коллежского вала являлся Компанейский вал. Основоположниками той самой Компании были так называемые водочные откупщики — люди, выкупившие у государства право собирать налоги за торговлю алкоголем.

Виноводочная торговля в Москве постоянно находилась под государственным контролем. Иногда это была полная государственная монополия, иногда — жесткое налогообложение. Таких периодов в нашей истории было пять.

Первая монополия на производство алкоголя была введена в 1474 году Иваном III и действовала до 1533 года. В 1652 году была введена вторая по счету государственная монополия, которая просуществовала 29 лет. В 1696 году Петр I учредил третью государственную монополию, и только через 20 лет, в 1716 году, государь ввел свободу винокурения в России, обложив производителей «винокурной пошлиной».

Четвертую монополию ввели в 1894 году, но заработала она в полную меру с 1906 года. А с началом Первой Мировой войны появился сухой закон. В 1924 году была введена последняя винная монополия, просуществовавшая до конца советской власти.

Чудеса смекалки

За всю свою долетописную и летописную историю повидала Россия немало настоящих водочных королей. Чьи-то имена остались в душевных названиях домашних наливок, а кто-то дал свои фамилии могущественным торговым домам.

Про Петра Арсеньевича Смирнова, например, ходят разные легенды. Самая красивая из них гласит, что крестьянский сын Петя выиграл в лотерею огромную сумму денег, на которую сумел получить вольную, закупить несколько бочек дешевого ординарного вина и заказать на стекольном заводе партию фирменных бутылок. Разлив вино по красивым бутылкам, он сумел продать его с большой прибылью… Впрочем, за исключением чудесного выигрыша в лотерею легенда весьма правдоподобно характеризует деятельность Петра на ранних ее этапах. Действительно, сначала он занимался тем, что красиво преподносил товар, скупленный у других производителей.

Но был он человек творческий. Со временем, открыв собственное производство в знаменитом доме возле Чугунного моста, он однозначно поставил на свой фирменный стиль. Ездил по России, пробовал ягоды, собственноручно составлял композиции пряных трав для фирменных настоек.

Так, во Владимирской области нашел он заросли особо сладкой красной рябины. Окрестные крестьяне с превеликим удовольствием собрали ему несколько центнеров местной ягоды. Сделанная на ней настойка не просто поразила всех своим вкусом, но и взяла призы на различных международных ярмарках. Полчища виноделов устремились, руководствуясь названием, собирать рябину в окрестности городка, что под Киевом. Но рябина там была самая обыкновенная… Дело в том, что Петр Арсеньевич немного слукавил. Изменив в названии несколько букв, он запутал конкурентов и облагозвучил название напитка. Его бизнес не смог пережить введение винной монополии в 1894 году, и до введения сухого закона 1914 года он медленно, но верно угасал.

Другой алкогольный магнат — знаменитый коньячный король Николай Шустов — начал с небольшой винокурни в помещении бывшей кузницы на Маросейке. К концу XIX века он владел многими складами, магазинами и заводами. Активно скупал заводы по производству коньяка в Армении, в Бессарабии, в Одессе. Для выведывания тайны настоящего французского коньяка отправил родного брата во Францию.

Тот самый армянский коньяк, что так любил Черчилль, был произведен именно на шустовском заводе и по его оригинальной рецептуре. Именно Шустову принадлежит стиль знаменитой агрессивной рекламы «Требуйте в магазинах города…», просуществовавший до поздних советских времен, до тех пор, когда требовать у продавщиц что-либо стало опасно для здоровья.

Когда Шустов начал продавать свою первую водку, то нанял нескольких студентов, которые ходили по кабакам и требовали именно его продукцию. Не обнаружив в ассортименте кабака требуемый напиток, они поднимали шумный скандал. По этому же принципу он позже рекламировал и свои коньяки, только теперь его рекламными агентами стали не студенты, а респектабельные коммивояжеры, разъезжавшие в поисках его продукции по оптовым базам.

А вот для казенного производства алкоголя введение монополии стало путевкой в жизнь. В самом начале XX века был организован «Московский казенный винный склад №1» — известный на весь мир завод, производящий эталонную водку. Ранее на его месте находилась товарная станция одной из частных железнодорожных компаний. На момент строительства завода железнодорожная ветка уже существовала, что весьма облегчило и ускорило процесс подвоза стройматериалов.

Открытие и освящение «Склада № 1» состоялось 24 июня 1901 года. Завод производил всего три вида алкогольной продукции. В 1914 году для завода настали мрачные времена: в связи с введением сухого закона он был перепрофилирован на производство спиртосодержащих медикаментов, а часть заводской территории отдали под военный госпиталь.

Во время октябрьских боев 1917 года было принято решение спустить в Яузу все спиртовые и винные запасы «Склада №1», от греха подальше. Долго потом вспоминали местные алкоголики бушующий поток спирта, устремившийся по Новоблагословенной (ныне Самокатной) улице в Яузу… Сейчас производство полностью выведено из старинных корпусов завода. Теперь на освобождающихся площадях планируется создание уникального арт-объекта. Поговаривают, что уже летом туда откроют свободный доступ.

Ну, а Москва, как и маленький, но очень суровый городок-крепость Москов, только на первый взгляд серьезна и пафосна. До первой дружеской пирушки…

Максим Крылович