Бегство от масс-маркета

«Надо просто брать и делать». Под таким девизом работает модельер Ксения Оганесян, и весьма успешно — она берет и делает красивые вещи, иногда буквально своими руками, а потом берет и сама их продает. Смотрит на мир с оптимизмом, строит амбициозные планы и громит заблуждения по поводу того, что в России дизайнерам нет жизни. МОСЛЕНТА попыталась узнать, в чем ее секрет.

Начать с себя

— Одни шьют одежду, чтобы переодеть весь мир и сделать его немного лучше, другие — чтобы создать произведение искусства для самого себя. А ты почему?

Сшила, например, идеальные брюки на свою фигуру. У меня сильный перепад между талией и бедрами, многие женщины меня поймут — тут не так просто подобрать в магазине что-то подходящее. А дальше пошло-поехало. Теперь мне интересно одевать других.

— Сегодня модельеру необходимо уметь шить самому?

Вообще-то важно уметь делать что-то руками. Но самое главное, когда делаешь одежду, это пространственное мышление. Необходимо понимать геометрию человеческого тела, чувствовать форму, объем, все эти сантиметры. И развивать в себе эти способности.

— Скажи, то, чем ты занимаешься, что для тебя в первую очередь?

Творческая реализация, а теперь уже и бизнес. Да, это дизайнерская одежда, небольшой, лимитированный тираж, но это именно бизнес, в котором мне необходимо развиваться самой и развивать процесс. Сейчас я всем занимаюсь сама, но уже понятно, что со временем мне потребуются помощники.

— Как сейчас ты продаешь свою одежду?

Самостоятельно, в своем интернет-магазине и в шоу-руме.

Таким дизайнерам, как я, выгоднее и интереснее развивать свой бренд самостоятельно, своими силами и на своей площадке.

— Ты свободна, но ты и ничем не защищена, нет ни страховки, ни зарплаты. Ты чувствуешь, что рискуешь?

Ни капельки. Чем я рискую? Я делаю классные вещи и знаю, что они продадутся. Я десять лет занимаюсь одеждой и уже сейчас не выхожу в минус. Да, потребовался довольно большой период, чтобы к этому прийти. Были моменты сомнений и даже отчаяния. Но отчаяние — оно не длится вечно, отчаялся, собрался, дальше пошел. Процесс-то не остановить.

— А что тобой движет? Страсть? По принципу «не могу не делать»? Или что?

Одежда, это то, что я могу делать и что не могу не делать. Хотя первое время у меня язык не поворачивался называть себя дизайнером. Сейчас я говорю об этом с уверенностью.

Вдохновение — в оптимизме

— Чего такого особенного ты бы хотела, как дизайнер, даже если понимаешь, что это сложно осуществимо и маловероятно?

Я хочу большей узнаваемости марки. Мне нравится, что и как у меня сейчас происходит, но мне нужны более сложные организация и структура. А хочу… я хочу свой магазин. Хочу продавать свою одежду в Нью-Йорке.

— Ты считаешь, это возможно?

Возможно все, просто этим надо заниматься. Нужен помощник, менеджер и план. Еще, кстати, я хочу поснимать Тильду Суинтон в своей одежде. Она такая талантливая и красивая! Очень интересна мне, как женщина и актриса. Настоящий кайф поработать с таким человеком.

— О, она моя любимица! Представляешь – я беру у нее интервью, а ты снимаешь ее в своей одежде!

Я вообще считаю, что если поставить задачу и постепенно к ней двигаться, в результате все получится. Мой опыт показывает, что надо просто брать и делать. Все, что у меня есть сейчас — результат таких действий. И для того, чтобы продавать свою одежду в Нью-Йорке, надо действовать точно так же.

— Скажи честно, тебе помогали?

Помогали. Первый раз в нас с моей подругой-дизайнером поверили наши молодые люди и дали нам стартовый капитал, который мы потратили на самообучение, ничего не заработали, но, скажем так, купили опыт. Сняли мастерскую, делали вещи, пробовали исполнять заказы для магазинов, работали, пытались понять, как это вообще, быть дизайнерской фирмой. Позже я сделала небольшую коллекцию сама. Очень хорошо продала ее, но решила не вкладывать деньги в бизнес, а уехала на месяц в Италию и потратила их там на себя (смеется).

Потом еще были предложения и люди, которые готовы были вкладывать в мой дизайнерский бизнес. Что-то получалось, что-то нет. На самом деле, участие финансовых партнеров давало мне возможность очень плотно работать. Я с утра до ночи торчала в мастерской и фонтанировала идеями. Тогда я нашла и нащупала свой стиль, тот формат одежды, которую мне хотелось бы делать. А сейчас мне никакая поддержка больше не нужна. Я сама себя обеспечиваю.

— Если бы не было этих поддержек, ты бы сама выкрутилась?

Думаю, да. Был период, когда я занимала деньги, чтобы нашить штанов для «Ламбады-маркета», но за несколько лет я встала на ноги.

— Ты легко придумываешь модели?

По-разному. Иногда неделя уходит на идею одного платья. Я могу целыми днями кружить вокруг манекена, а потом среди ночи проснуться и понять, как оно все должно быть сделано.

— Ты уже шьешь примерно в четыре раза больше вещей, чем когда начинала. Ты думаешь, в будущем их будет еще больше?

Мне бы этого не хотелось. Моя задача состоит не в том, чтобы увеличить количество моделей, это как раз не сложно. Мне бы хотелось повысить их стоимость. А для этого нужно наработать узнаваемость бренда. Если я буду набирать за счет объема, я стану масс-маркетом. Зачем? Понятно, что масс-маркет выгоден. Вещи отшиваются на производстве, марки имеют миллионные обороты в месяц, но это не мой формат. Выгодным может быть все, что что угодно.

Не все так плохо

— Объясни мне природу своего оптимизма. Со всех сторон говорят, что в России полно талантливых дизайнеров, но нет индустрии. Это так?

Я не понимаю, о чем говорят эти люди, и считаю, что это бред.

— Ну как бред? Рынка-то нет.

Как раз рынок есть. Мне постоянно пишут какие-то магазины из регионов, предлагают сотрудничество, кооперацию. Лично не заинтересована в работе с ними, у меня свой формат, но другим-то они прекрасно подходят.

Сегодня огромный выбор, все отчаянно хотят именно отечественных дизайнеров. Все заинтересованы работать с ними. Хорошо, не будем брать ЦУМ или ГУМ, надо иметь определенный уровень и амбиции, чтобы именно там продавать свою одежду. Но и помимо монстров очень много маленьких, мультибрендовых или онлайн магазинов. Если у дизайнера, помимо творческих амбиций, есть еще и организационные возможности, и он в состоянии регулярно производить свои вещи, то его с руками оторвут.

— Мне казалось, все гораздо хуже…

В России в плане производственных возможностей для молодых дизайнеров сейчас намного более благоприятная среда, чем в той же Британии, например. Там сейчас отшить коллекцию стоит очень больших денег, а наше производство намного выгоднее и доступнее.

— Но они могут шить в Китае?

Какой студент-дизайнер будет шить в Китае? Он только выпустился, откуда у него деньги? Это реально дорого. А у нас в стране сегодня огромные возможности. Многие фабрики, которые шьют, например, футболки или спецодежду, переквалифицируются под более сложные вещи. Мой знакомый недавно купил производство, хочет работать с нашими дизайнерами, ищет квалифицированных мастеров. Так что, если осмотреться, полно вариантов и людей, с которыми сегодня можно и нужно работать.

Но, конечно, это не значит, что если ты придешь со своим платьем, все упадут в обморок от радости и тут же отошьют твою коллекцию так, как тебе хотелось бы.

Надо научиться производить одежду в нужных объемах и в сроки. Но продавать, это не проблема.

Не знаю, я вообще тут не вижу особой проблемы ни в чем.

— Как, на твой ты вкус, сегодня одеваются москвичи?

Да неплохо они одеваются, особенно в центре. Но все равно я редко вижу, чтобы у кого-то был законченный образ, вот чтобы все было круто и гармонично. Но это я как дизайнер придираюсь. Многие люди ездят по миру, у нас появились и западные, и наши бренды. Так что, в целом, все очень неплохо.

— А как ты думаешь, для кого ты шьешь свою одежду?

Я думаю, что моя одежда – для людей без границ! (смеется).

Этери Чаландзия