Брусникинцы: портрет на фоне Мастерской

Мастерская Дмитрия Брусникина, даже если безо всяких преувеличений, самая, наверное, популярная на сегодняшний день театральная труппа Москвы. Мало того, что в театре «Практика» и на многих других площадках нынче идет сразу несколько постановок с их участием, в апреле молодые актеры и режиссеры Мастерской еще и открывают собственную Школу. Чему они могут научить других, каковы их собственные амбиции и что они думают о своем художественном руководителе, «брусникинцы» рассказали МОСЛЕНТЕ.

Яна Енжаева, 22 года

О себе

Из Саратова в Москву я приехала лет девять назад. Самой мне это было совершенно не нужно, но… так сложились семейные обстоятельства: нам с мамой пришлось отправляться вслед за отцом. В Москве со мной как-то быстро много чего случилось: родители развелись, я закончила школу, получив серебряную медаль, которая, впрочем, мне так и не пригодилась, и начала думать, что мне вообще от жизни нужно.

Самый важный вопрос звучал примерно так: какая профессия сочетает в себе все, чем я занималась на протяжении всего своего детства и отрочества? Ведь что я умею? Петь, танцевать, играть на фоно, я люблю, когда на меня смотрят, люблю привлекать внимание, люблю много работать.

Волею судьбы в моей жизни появилась подруга, рассказавшая о возможности поступления в театральный вуз. Для произвольной программы я взяла те произведения, которые прочитала, готовясь к ЕГЭ. Выучила из них какие-то отрывки и на следующий день пошла сдавать экзамен – сначала в ГИТИС, затем – в Школу-студию МХАТ.

Мама? Моя мама очень умный человек, понимающий, что нельзя заставлять своего ребенка делать то, что хочет она. Поэтому узнав, что я решила быть актрисой, она меня тут же поддержала. Так что… если я ошибусь, это будет исключительно моей ошибкой.

О профессии

Страх при выходе на сцену возникает постоянно. Но если он когда-то пропадет, я тут же перестану этим заниматься и уйду из профессии, потому что страх — признак того, что я живая, что мой организм реагирует на то, что я делаю. И это правильная реакция, ведь, например, роль в спектакле «Девушки в любви» буквально перевернула всю мою жизнь — причем, еще на этапе репетиционных читок. У меня тогда изменилось сознание, поменялось отношение к работе.

Я раньше много снималась в кино, причем в достаточно посредственных картинах. А после этого спектакля меня перестали брать на такие роли: мол, у меня глаза стали слишком умные. Я не снимаюсь уже год, зато чувствую, как благодаря той работе над собой, которую совершила в «Девушках в любви», сильно выросла как театральная актриса. И меня это радует.

О сложном

Актерство ведь очень сильно деформирует: я, поступавшая в Школу-студию, и я, сидящая перед вами — две разных личности. Это как небо и земля. В чем отличие? Не могу сказать. Но я это чувствую.

Об амбициях

Еще год назад я бы сказала, что мои амбиции — заниматься исключительно кино. А сейчас я понимаю, что не в меньшей степени мне интересен и театр. Другое дело, что мои мысли о кинематографе более конкретные: я точно знаю, что хочу пробиться в европейское кино, а еще мечтаю получить «Оскар». Что же до театра… У меня планируется моноспектакль, точнее, моноопера по некрасовскому «Мороз, Красный нос» в постановке Марины Станиславовны Брусникиной. Но пока этот проект существует лишь на уровне переговоров, и мне очень страшно его сглазить.

О мастерской

Дмитрий Владимирович мне — как отец родной! Я могу ему сказать, что мне страшно, что я чего-то боюсь. И он тут же начинает разговор, необходимый именно в этот момент, потому что прекрасно чувствует людей, знает, что я хочу услышать, чем меня можно подбодрить, чтобы я сказала «уууух!» и пошла делать дела. Причем, свой подход у него есть к каждому.

Может быть это звучит несколько высокомерно, но, возможно, мы все уже привыкли к тому, что нас постоянно обсуждают — мы же на сцене со второго курса. Это стало как бы в порядке вещей, хотя, конечно, это по-прежнему приятно.

Что нас всех объединяет мне сложно сказать, потому что мы все такие разные… Но у нас есть общее дело! И еще нас окружают очень добрые, умные и правильные люди. Без них нашей Мастерской просто бы не было, потому что именно с их помощью мы и делаем то, что делаем — современный театр, нужный человеку.

В каких постановках можно посмотреть:

«Бесы», «Конармия», «Девушки в любви», «Наташина мечта».

Гладстон Махиб, 25 лет

О себе

Я из Тирасполя, но в 16 лет переехал в Москву и поступил тут в институт, где изучал иностранные языки. С кем приехал? Один, потому что родителям поехать со мной было сложно. Но это не важно. Важно, что с детства у меня была цель: я хотел быть актером, хоть и не был уверен, что это произойдет в России, потому что у меня сложный типаж. В общем, на третьем курсе иняза я решил попробовать поступить в театральный вуз — сначала в ГИТИС, к Евгению Каменьковичу, потом в Школу-студию, к Дмитрию Брусникину.

О профессии

Мне повезло: нас готовили как универсальных артистов, которые должны делать все: мы поем, танцуем, играем драматические и пластические спектакли. Но наиболее комфортно я себя чувствую, конечно, в жанре так называемого физического театра — недаром же я так много работаю с Максимом Диденко. Он — стопроцентно мой режиссер, большой талант, который меня невероятно вдохновляет.

О сложном

У меня сложная внешность, и раньше меня это пугало. Но потом я понял, что у каждого — свой путь. Моя самая трудная и, одновременно, счастливая роль – Смердяков в спектакле «Братья Карамазовы», в котором я играл на втором курсе. Тогда мне удалось полностью почувствовать себя внутри материала, буквально раствориться в нем.

Сложного много... Вчера вот я поехал на репетицию к 10 утра, после этого сыграл в трех подряд спектаклях «Черный русский», а потом отправился еще на одну репетицию, с которой приехал домой только в половине первого ночи.

Об амбициях

Я и Мастерская — как двое взрослых людей, находящихся в отношениях: мы вместе, но каждый из нас отдельная личность со своей жизнью, со своими потребностями и желаниями. Поэтому свои амбиции я реализую и здесь, и на стороне, стараясь правильно расставлять приоритеты.

О Мастерской

Меня восхитило, что когда Дмитрий Владимирович брал меня к себе на курс, он сумел преобразовать все мои страхи во что-то позитивное, показав, что то, что я считал проблемой, на самом деле — мой плюс. Вообще его сила в том, что у него к каждому есть индивидуальный подход. Каждого участника Мастерской он воспитывал по-своему, каждому давал то, что нужно именно ему, и каждого ограничивал в том, в чем было необходимо ограничить именно этого человека.

Взять меня. Когда я только поступил к нему на курс, я был невероятно зажат и страдал от кучи комплексов, и Брусникин меня берег. Потом, наоборот, он стал постоянно бросать меня в «бой». Следом в «бой» начал рваться уже я сам, а он меня тормозил, и меня это очень обижало. «Мир несправедлив!», — думал я. Но оказалось, что все было правильно. Почему?

У нас очень свободная творческая атмосфера и, одновременно, очень высокая степень свободы от пошлости. Я уверен, что никто из Мастерской не станет сниматься в чем-то непотребном, играть в чем-то сомнительном, потому что Брусникин воспитывает у нас вкус и учит отказываться от соблазнов.

В каких постановках можно посмотреть:

«Чапаев и Пустота», «Сван», «Конармия», «Кандид», «Бесы», «Слон», «Это тоже я. Вербатим», «Черный русский».

Анастасия Великородная, 23 года

О себе

Я родилась в Москве, и всегда здесь жила. Об этой профессии никогда не мечтала. Сначала хотела быть художником, архитектором, потом лингвистом. Училась год в Московском лингвистическом университете имени Мориса Тореза, где мне вообще-то очень нравилось. Но вдруг, прямо во время летней сессии, меня буквально переклинило. Тайком от мамы пошла поступать. Когда первый раз вошла в здание Школы-студии, я, помню, сразу почувствовала что-то особенное, необъяснимое, но даже не поняла, что именно. Мама, конечно, была в шоке, когда узнала обо всем этом. Но потом стала за меня болеть. Теперь уже она сама стала заядлым театралом, в курсе всех событий театральной Москвы, и она теперь наш главный фанат.

О профессии

Ни в какой другой профессии с человеком не случается столько необъяснимого и прекрасного. Даже, пожалуй, волшебного. Главная ценность — этот всегда непредсказуемый энергетический обмен, диалог со зрителем, с пространством, с материалом, и с самим собой. И еще, в этой профессии — нет возможности остановиться, потому что ты всегда, так или иначе, находишься в поиске. И ты все время по-разному смотришь на ситуацию. В этом — жизнь.

О сложном

Самая сложная работа для меня на сегодняшний день — Клавдия Петровна в спектакле «Сван». Она и самая сложная, и она же — любимая.

Об амбициях

Я амбициозный человек. Но на вопрос, в какую сторону хочу сейчас двигаться, я готова отвечать только самой себе. Об этом, как будто, не хочется говорить вслух.

О Мастерской

Мне очень нравится это ощущение: я играю в театре, который сама и создаю, потому что являюсь одной из составляющих частиц, элементов этого театра. Он из нас состоит. Из всех одновременно и из каждого в отдельности. У каждого из нас есть возможность привнести в общее дело что-то свое. Реализовать любую идею, практически любой замысел. И такая свобода – невероятный кайф, хотя от нее немного разбегаются глаза.

Диктатор? Что вы! «Диктатор» — самое последнее слово, которое можно применить к Дмитрию Владимировичу. Он, наоборот, любит людей объединять, вовлекать, поощрять, слушать и слышать, доверять им. Этот стиль — нечто абсолютно противоположное «диктатуре», это другой уровень. Поэтому между нами всеми тут возникли уже почти что родственные отношения.

В каких постановках можно посмотреть:

«Сван», «Это тоже я. Вербатим», «Бесы», «Конармия», «Наташина мечта», «Нация», «До и после», «Кандид», «Шшшшшь».

Алиса Кретова, 24 года

О себе

Вот правда: в Школе-студии, в которой я поступила на курс Дмитрия Брусникина, у меня долго все было не очень хорошо, потому что мне вообще по жизни сложно найти свое место среди людей. Я все время балансирую между позициями аутсайдера и человека, который может предложить что-то интересное и повести за собой, между позициями новатора и консерватора. А еще я структурированная личность с достаточно приземленным представлением обо всем, которой тяжело быть среди творческих людей. Меня больше всего интересует наука и социальная психология. Мне интересны люди, хотя по большей части они мне не нравятся. Именно в этом ключе меня и привлекает театр, позволяющий работать в жанре психодрамы, и говорить со сцены о личностном развитии человека. Это то, чем мне хотелось бы заниматься и в дальнейшем.

О профессии

Я уже понимаю, что мне куда ближе режиссура, чем актерство. Но пока играть на сцене — это тоже реализация некоторых моих амбиций. Мне это пока интересно, и я рада, что мне позволяют это делать. Возможно, это происходит еще и потому, что сам Дмитрий Брусникин в первую очередь — актер, и уже во вторую — все остальное.

О сложном

Я понимаю, что я — не универсальная актриса: я не умею петь, не умею под многое подстраиваться, мне сложно поверить в то, что я не могу проанализировать. Поэтому мне ближе новая драма, документальный театр. Но при этом, если дать мне свободу, я любую роль смогу подмять под себя.

Об амбициях

Мое пребывание в Мастерской очень спорно, я не могу представить, что буду работать тут, скажем, в 35 лет, но я не знаю, в каком бы еще театре в принципе хотела бы работать. Пока мне тут комфортно и, более того, я чувствую, что реализовываюсь — например, как режиссер. Хотя все это происходит спонтанно. Как возникла история со срежиссированным мной спектаклем «Девушки в любви»? Так же. Я делала ремонт дома, когда меня внезапно позвали на читку. Я опоздала, прибежала с грязной рубашке и с побелкой в голове. «Как тебе пьесе?», — сходу спросил Брусникин. Я честно ответила, что не понимаю, чтобы я там смогла сыграть. Тут он и сообщил, что играть мне там ничего не нужно, потому что я буду ее ставить.

Это вопрос не тщеславия, а поиска своего места в обществе. Когда мы учились, с этим было проще: общество постоянно раздирали разнообразные волнения, и зеркалить то, что происходит в социуме не составляло особого труда. Сейчас создать информационную волну, о которой бы все говорили, стало сложнее, и это мне кажется очень интересным делом и максимально правильным вектором.

О Мастерской

Мы с Дмитрием Владимировичем люди разных поколений, но, если правильно соблюдать субординацию, то все становится понятно и удобно. Он — человек, очень долго занимавшийся саморазвитием, а теперь дающий возможность развиваться другим. Да, он выставляет некоторые границы, но они адекватны: если, к примеру, он видит, что человек работает над собой, пусть даже это происходит и вне Мастерской, он не будет возражать, но если ты отчалишь на банальное зарабатывание денег, серьезного разговора не избежать…

Я долго пыталась понять, в чем заключается именно наша фишка. Думаю, она — в стихийности. На первом семестре мы ставили греческие трагедии, и вдруг в следующем — новую драму. Мы постоянно подхватываем новые идеи Брусникина, а после вместе «отвечаем за базар». Впрочем, и Вселенная, говорят, возникла совершенно стихийно…

В каких постановках можно посмотреть:

«Девушки в любви», «Это тоже я. Вербатим», «Бесы», «Конармия», «Слон».

Алексей Любимов, 22 года

О себе

Это звучит, как шутка, но мне нравится говорить о себе так: я из интеллигентной семьи. Мама — физик, преподаватель в МГУ, директор школы. Папа — военный инженер, занимавшийся радиолокацией. Я учился в школе, был участником дачного театра, которым руководила наша соседка, потом ходил в театральный кружок, учился играть на фортепиано и саксофоне.

Идея стать актером родилась у меня года в три — в том самом дачном театре, когда я прочитал на английском языке стихотворение:

_Humpty Dumpty sat on a wall,

Humpty Dumpty had a great fall…_

Сразу после этого я сказал маме, что хочу быть артистом. Она думала, что я забуду про это. Но я не забыл. Потом она надеялась, что я передумаю. Но я не передумал. Потом она предполагала, что я не поступлю. Но я поступил.

О профессии

Я, конечно, много всякого насочинял себе про актерство, а потому реальность не совсем оправдала мои ожидания. У меня, например, было представление о том, как меня будут учить вставать в мизансцену и говорить с определенным выражением лица. А все оказалось намного сложнее. Но — интереснее.

О сложном

Главная сложность в том, чтобы не потерять себя, ни под кого не подстраиваться и в правильной дозировке гнуть собственную линию. Хорошо, что Дмитрий Владимирович позволяет нам это делать. Например, давая нам играть моноспектакли, в которых ты можешь делать практически все, что тебе угодно. Так, например, случилось у меня с «Преследователем».

Об амбициях

Мне интересно многое: и театр, и музыкальная группа Post-a-Nova, в которой я играю. Но главным и самым важным событием, конечно, в этом году для меня стал «Преследователь». Из чего возник этот моноспектакль? В первую очередь, из личной инициативы. У меня давно была идея сделать спектакль-благодарность моему учителю по саксофону. И когда ко мне попала пьеса Хулио Кортасара «Преследователь», я понял, что вот он — тот самый материал, который мне нужен. Я долго искал подходящего режиссера, нашел Алексея Золотовицкого, с которым договорился Дмитрий Брусникин и… Все завертелось.

О Мастерской

Мы популярны — это факт. Но он существует где-то вне меня, потому что мне куда интереснее то, что происходит в Мастерской, чем то, что творится вокруг нее, мне важнее, как я сыграть спектакль, чем то, как к этому отнеслись другие.

Мне сложно сказать, чем мы отличаемся от других, но я понимаю, что существуют некие реперные точки, определяющие нашу суть.

И еще: совершенно точно мы — искренние, причем это относится ко всему: и к нашей игре, и к отношениям с Брусникиным, который для всех нас является центрообразующей фигурой. Для меня он — человек невероятно авторитетный, но — не авторитарный, то есть я могу с ним спорить, что-то доказывать, пытаться в чем-то его убедить, быть с ним в диалоге, а это очень важно.

В каких постановках можно посмотреть:

«Чапаев и Пустота», «Девушки в любви», «Преследователь», «Это тоже я. Вербатим», «Бесы», «Конармия», «Наташина мечта», «Истории об истории».