«Люди очень быстро в это врубаются». Кто вернул россиянам моду на полузабытую балалайку?

«Легкий вход в музыку»

Когда люди узнают, что я учу играть на балалайке, обычно спрашивают: «С детьми занимаешься?». Нет, крайне редко. Моим ученикам — в основном от 25 до 35 лет. Обычные ребята и девчата. Кто-то программист, кто-то дизайнер, кто-то автослесарь. Простые люди, каждому это доступно. Надо быть очень неспокойным человеком, чтобы у тебя не получилось играть на балалайке.

Когда человек приходит на начальный уровень, я не гружу нотами, музыкальными размерами.

Сначала на открытых струнах играем, ничего не зажимаем, пусто — это «поле». Условились, играем «поле» четыре удара. Ставим палец — одна ступенька, поменялся звук. Ставим два пальца — две ступеньки, уже «крыльцо» получается. Играем «крыльцо» четыре раза, а потом столько же раз «поле». И так далее, через деревенские ассоциации-образы: крыша, дом, поле, ступенька, лесенка, крыльцо.

Люди очень быстро в это врубаются, начинают играть, у них получается легкий вход в музыку.

Через такие простые вещи получается разрушить стереотип, что учиться играть на музыкальном инструменте — это сложно и долго. Когда ведешь экспресс-мастер-классы на ярмарке или фестивале, идет большой поток людей, а ты их выдергиваешь: «Садитесь быстренько, на пять-десять минут». У всех обычно нулевой уровень, и люди начинают: «Да у меня не получится, это надо ноты знать». У всех в голове комплекс, что без долгого обучения ничего не выйдет. Однако стоит только начать, человек удивляется: «Ух ты, у меня получается!»

«Народный инструмент для светской публики»

У людей в массе своей довольно стереотипное представление о балалайке, но по факту мало кто знает о ней хотя бы базовые вещи. Например, то, что она бывает двух видов — академическая и деревенская, которую принято называть традиционной. Они отличаются друг от друга всем, чем только можно: и конструкцией, и назначением, и строем.

Если вкратце, то академическая балалайка — это результат искусственной селекции. Благодаря Василию Андрееву в 1880-х годах появилось целое семейство инструментов.

Для Андреева русские инструменты на заказ изготовили по примеру скрипки, альта, виолончели и контрабаса. Разные размеры и звучание позволяют формировать из них и небольшой ансамбль, и целый оркестр.

Эта история — про академическую музыку. Андреев был из мелкопоместных дворян. Его зацепила та балалайка, которую он видел в деревне, и он заказал мастеру сделать версию народного инструмента для светской публики. Конструкцию усовершенствовали, преобразовали и собрали великорусский оркестр с балалайками, гуслями и домрами. Вся эта история была про сцену, а не про бытовую среду, как у крестьян.

На концерты стали приходить слушатели, знакомые с симфонической музыкой. Вообще, тогда эти народные оркестры были аналогом нашей эстрады. Попса той эпохи, если проще. Сам Андреев был музыкантом, денди, пижоном. Ходил по салонам, играл на скрипке и не только. Балалайка была для него, как сейчас сказали бы, проектом. Он представил ее всему миру.

«Играю в деревенской, народной традиции»

Одновременно с тем, как складывалась судьба балалайки на большой сцене, инструмент продолжал существовать и в быту. Но когда началась эпоха СССР, многое изменилось. В итоге академическая балалайка до наших дней дошла и стала популярной, а деревенская — практически нет, о ней мало кто знает.

Хорошо, что у нас есть фольклористы и этнографы, которые собирают бытовую крестьянскую, деревенскую культуру — музыку, песни, танцы. Благодаря им сохранились всякие региональные балалаечные традиции, вроде разных типов настройки.

Так что деревенская балалайка жива, и я играю именно в деревенской, народной традиции.

«Повезло, что меня отдали не в оркестр»

Как меня сдали на балалайку — это отдельная история. Бабушка привела меня в музыкальную школу и говорит: «Выбирай». А я был ленивый, ничего не хотел, и думаю: «А, ладно. Выберу сейчас что-то простое, чтобы от меня отстали. Что самое простое? Наверное, балалайка, там три струны всего».

В итоге меня отдали в школу искусств имени Милия Балакирева на фольклорное отделение. Балалайкой я там занимался факультативно, ходил к Илье Ахрамееву. Повезло, что меня отдали не в оркестр, не на академическую балалайку.

И тогда, и сейчас не существовало методики обучения игре на деревенской балалайке. То есть хочешь — езжай в деревню и там учись. Отправляйся в экспедиции или занимайся у преподавателя, который по деревням ездил. Так у меня все и происходило, в отличие от тех, кто учился академической балалайке по школе Нечепоренко. Там есть полноценная образовательная методика.

«Дальше я пошел в панк-рок»

Я ходил к Илье Владимировичу, играл пару-тройку наигрышей: «Барыню», «Камаринскую», «Подгорную». Самые обычные и распространенные, под пляску и припевки. Когда надо было, подыгрывал на отчетных концертах.

Где-то с девяти до четырнадцати лет я занимался в музыкальной школе. Особой любви к балалайке у меня за это время не случилось, и дальше я пошел, что называется, в панк-рок. В подростковом возрасте все стал пробовать: барабаны, электрогитару. Играл в нескольких группах.

А тем временем появился проект «БалалайкерЪ». Происходило все это на моих глазах, его делали родственники знакомых. Я ходил в музыкальную школу с девчонками, у которых был старший брат Женя Харламов.

Мы не общались, он в то время, как старший товарищ, ездил в свои экспедиции. Потом оказалось, что он один из основателей «Балалайкера»: сначала сделал с друзьями музейный проект, а потом производство на его основе. Начало это все завариваться в 2013-2014 годах.

«И деревенские наигрыши, и Цой, и Radiohead»

Женя с друзьями ездили тогда по деревням, собирали балалаечную музыку — такой у них поначалу был профиль. И в какой-то момент ребята, помимо прочего, насобирали так много инструментов, что они стали вываливаться из шкафа. Тогда парни решили, что пора открывать музей.

Открыли его в Ульяновске, потому что у второго учредителя, Сергея Ключникова, там родня. Он много ездил по Поволжью, бабушка его играла на балалайке.

В экспедициях парни собирали и технологии изготовления инструментов, привозили образцы. И так начали запускать производство. Тогда оно ютилось в квартире, состояло из трех человек. Поначалу все было странно, на энтузиазме, все только начиналось.

Когда я про них узнал, Женя с Сергеем проводили в Москве музыкальные вечера.

Людям было не на чем играть — балалайку можно было достать либо с чердака, либо на «Авито». Это и сподвигло Женю с Сергеем основать мануфактуру.

«Гораздо круче, чем укулеле»

И я стал подтягиваться за ребятами. Достал со шкафа свою балалайку-«луначарку», на которой играл в музыкальной школе. К тому времени я уже увлекался и роком, и регги, плюс мои родители слушали много зарубежной музыки: Beatles, Led Zeppelin, Nirvana... Многое из этого я стал перекладывать на балалайку. И обнаружил, что она гораздо круче, чем та же самая укулеле.

Я стал таскаться за Женей и Сергеем, вокруг которых сформировалось целое движение. Стал помогать — и постепенно влился в «БалалайкерЪ».

Первые салоны они проводили на Покровке. Было такое местечко — «Укулелешная», бар со стеной-витриной укулеле, которые там же можно было и купить. Потом там появились и балалайки. Это место, к сожалению, закрылось, а те люди, которые создавали «Укулелешную», теперь открыли на Арбате бар «Балалаечная». Но культурной составляющей там уже нет — просто бар, а балалайки висят как диковинки. Неинтересно.

«Тупо на улице продавали балалайки»

Потом места были разные. «БалалайкерЪ» стал развиваться, искать пути реализации инструментов, выезжать на фольклорные ярмарки. Стали организовывать мастер-классы. Мы ездили, проводили занятия.

Потом появился проект столичной мэрии «Московские сезоны», так что ярмарки стали проходить в центре города. И мы тупо на улице продавали балалайки, учили людей на них играть: туристов, иностранцев — всех подряд.

Потом взяли обороты покруче: начали ездить на фестивали, сначала в составе чужих локаций, потом потихоньку стали делать свою. С ней мы года три до пандемии прокатались и собрали нехилую играющую аудиторию.

Фабрика выросла, ребята стали заниматься серьезными вопросами. Они перестали вести обучение в Москве, а я параллельно работе на выставках и фестивалях продолжал этим заниматься. Перенял инициативу, несколько сезонов вел занятия. Сейчас вот, кстати, запускаю новые.

«Инструмент надо показывать»

Мы несколько раз ездили в Европу, на крупнейшую выставку Musicmessa во Франкфурте. Я сначала выступал как промоартист, а потом еще и как представитель. В какой-то момент мы вообще вдвоем поехали, молодежь — я и Андрюха Догадов.

Что в процессе всей этой бурной деятельности выяснилось? Что инструмент надо показывать, играть на нем интересно. Соответственно, мы подбирали всякие каверы — все, что любили: Pink Floyd, Prodigy, System of a Down, Red Hot Chili Peppers. Песни из мультиков, песни из фильмов, какие-то саундтреки к играм даже были. И оказалось, что балалайка — очень емкий инструмент для любых жанров.

На академическом инструменте так не развернешься, у него совершенно другая специфика и манера звукоизвлечения. Это как если гитары сравнивать: есть классика с нейлоновыми струнами, когда выходят на ней играть, специальную подставочку под ногу ставят и исполняют академические произведения. А есть другой тип акустических гитар — со стальными струнами. На них играют блюз, рок и так далее. Вот так же можно сравнить академическую и традиционную балалайку.

«Вначале я много где играл бесплатно»

В процессе всей этой выставочно-фестивальной жизни я увлекся еще и электронной музыкой, начал ее писать. Восьмибитную, типа как в старых играх. И на выступлениях она шла в качестве аккомпанемента.

Постепенно у меня появились разные примочки, гитарные в основном. «БалалайкерЪ» стал выпускать электроакустические инструменты, на которых можно играть как на электрогитарах. Воткнул шнур джек-джек, подключаешь любые педали — и вперед.

Я стал писать всякие демки, композиции в стиле даб, регги, панк, блюз, рок-н-ролл. Что-то под поп — просто музыку веселую. Получился проект balalounge. Я выбрал для себя в качестве направления каверы и этот авторский проект. Плюс мастер-классы.

У меня есть технический райдер, как у серьезного артиста. Из года в год все это растет, развивается. Люди замечают, слышат меня на концертах, подписываются, зовут выступать.

Это уже не тот стереотипный звук академической балалайки с длинными сольными тремоло. Кстати, это европейский прием игры.

Что приятно, постоянно приходится сталкиваться с реакцией: «О-о, слушай, не думал, что рок-н-ролл и регги можно сыграть на балалайке! Не думал, что она может так звучать». Оказывается, может. Что мы с ребятами и обнаружили, и теперь я эту тему раскачиваю, развиваю.

«Месяц-два на занятия походил — и можно уверенно играть»

Ученикам, которые ходят заниматься в группе или индивидуально, я могу предложить играть на выбор любую музыку, которую они любят. Вообще что хочешь — хоть битлы, хоть «Колыбельная медведицы», хоть песни из «Бременских музыкантов».

Получается, что академическая балалайка требует знания нот, долгих занятий, и в итоге ты играешь на ней классическую, академическую музыку. Профессиональные инструменты дорогие, средняя цена — 30-50 тысяч. Это за начальные, для училища.

А традиционная балалайка более доступна, цена варьируется от 7 до 15 тысяч. Инструменты деревянные, без фанеры, все классно звучат. Люди их покупают, идут учиться у меня или еще у кого-то и быстро начинают сами играть то, что любят: кто Pink Floyd, а кто Сплина какого-нибудь. Месяц-два походил — и есть уже репертуар, который человек может уверенно исполнять.

Буквально за последние лет десять балалайка вернулась на то место, на котором она у нас раньше и была: это снова простой бытовой инструмент, который не требует знания нот и особых усилий при обучении. На то, чтобы заиграть, не нужно много свободного времени, что важно, ведь его сейчас у всех очень мало.

Люди быстро учатся играть простые мелодии. А все знают, что простая музыка помогает быстро расслабиться. Спустить какой-то стресс — запросто: посидел, побренчал, помедитировал, и ты опять как новенький.

«Барыня-угарыня»

Я в основном сейчас занимаюсь концертной деятельностью и пишу авторский материал. У меня есть музыка и просто послушать, и потанцевать.

В основном то, что я играю, нетрадиционно для балалайки, люди не ожидают этого услышать. Есть под пару традиционных наигрышей биты — например, под «Барыню» я написал электронную музыку. Получился очень эффектный современный русский рейв, «Барыня-угарыня» я его назвал.

Народ реагирует очень позитивно. С одной стороны — традиционно, а с другой — очень энергично, мощно и под биты. Можно поплясать, поугорать. Так что я и дальше буду развивать это направление.