Блеск и нищета пятиэтажной Москвы

Москва по поручению президента России Владимира Путина готовится к новой программе демонтажа пятиэтажек, объявленных ранее «несносимыми». Ранее о том же просили власти общественная палата столицы, а также муниципальные депутаты и депутаты Мосгордумы. Программа предварительно оценивается в 7,5 тысяч домов, где прописаны свыше полутора миллионов человек.

МОСЛЕНТА уже изучала доводы противников и сторонников демонтажа. Теперь настало время обратиться к истории и посмотреть, как появились в столице первые «хрущевки» и почему не стоит вспоминать их дурным словом.

От дома к квартире

Проблема массового жилья стала актуальной для Москвы со второй половины ХIX века. Ранее государство оставляло этот вопрос на откуп самим жителям городов, о градостроительной политике особо не задумываясь. Впрочем, поскольку города были скорее торговыми и культурными центрами, нежели промышленными узлами, этого и не требовалось.

Причиной перемен стали серьезные изменения в экономике и социальной структуре Российской Империи, которые постепенно начали происходить после отмены крепостного права. Одним из главных результатов реформ оказался бурный рост городского населения. Если в 1850 году в «первопрестольной» постоянно жили примерно 350 тысяч человек, то к 1880 году ее население удвоилось, а к началу ХХ века перевалило за миллион. К 1917 году в Москве обитало уже под два миллиона жителей.

Кто же были эти «новые москвичи»? Во-первых, появился большой слой городского населения, состоявший из научной и преподавательской интеллигенции, инженеров, деятелей культуры, как на дрожжах разраставшегося чиновничества, учителей, врачей, студенчества и прочих.

По большей части, это были выходцы из разночинцев и дворян, предки которых проживали в своих имениях и кормились за счет крепостных крестьян. Реформы 1861 года лишили многих из них такой возможности, и они переехали в города. Естественно, большинство из них частного жилья не имели, но готовы были его приобретать или арендовать, поскольку были достаточно платежеспособны.

Благодаря появившемуся спросу, во второй половине ХIX века в Москве стали в больших количествах строить многоквартирные «доходные дома», в основном на месте старых дворянских усадеб между Бульварным и Садовым кольцами. Для владельцев участков это был способ выжить, извлечь какую-то выгоду из своих «дворянских гнезд».

Впрочем, «массовой застройкой» эти дома можно называть лишь с очень большой натяжкой, поскольку все они возводились по индивидуальным проектам и относились к ценовому сегменту «выше среднего». И все же отметим, что именно тогда нормой и даже стереотипом городского жилья для среднестатистического москвича стал не дом, а квартира.

Второй категорией «новых горожан» стали бывшие крепостные крестьяне, уходившие работать на фабрики и заводы. Им тоже необходимо было где-то жить, посему хозяева предприятий, зачастую против своей воли, вынуждены были эту проблему решать. Большая часть заводов возникала за границами городов или на самых ее окраинах, но были и целые районы внутри городской черты. Например, пролетарская Пресня или дальнее Замоскворечье.

Большинство фабрикантов пытались выходить из положения при помощи общежитий барачного типа (их тогда именовали казармами), но самые гуманные и передовые стали строить для своих рабочих вполне достойные многоквартирные дома. Например, Морозовы в Орехово-Зуево. Можно не сомневаться, что с ростом влияния профсоюзов и постепенной демократизацией законов условия жизни пролетариата становились бы все лучше, но помешала мировая война и революция.

Феномен Коммуналок

В эпоху раскулачивания и индустриализации Советской власти было не до жилищного строительства. Все силы оказались брошены на возведение промышленных объектов или общественных зданий, способных продемонстрировать преимущества социалистического пути развития. Помимо заводов, фабрик и ДнепроГЭС строили метро, ВДНХ, Дворец Советов, шикарные гостиницы (например, «Москва») и незначительное по меркам столицы количество домов для номенклатуры.

Среди них были очень интересные работы в стиле неоклассики (И.Жолтовского и А.Щусева), авангардные и конструктивистские проекты (К.Мельникова, М.Гинзбурга, братьев Весниных), но массовое жилищное строительство в необходимых объемах не велось, хотя население Москвы к 1940-му году опять удвоилось и превысило 4 миллиона человек!

Для того, чтобы разместить такое количество людей, пришлось максимально «ужимать» уже существующий жилищный фонд. Благо, квартиры в дореволюционных доходных домах были большими, а комнаты просторными.

Появилось удивительное понятие «коммуналка», когда одну приличную квартиру делили между собой несколько семей. Понятно, что условно индивидуальными были лишь жилые комнаты, а кухня и санузлы — общими. «На 38 комнаток всего одна уборная», как пел Владимир Семенович Высоцкий, выросший в такой квартире в Большом каретном переулке.

Но коммуналки были в основном в центральной части города, а население промышленных окраин так и продолжало по большей части обитать в казармах. И вплоть до смерти «вождя народов» ситуация не менялась. Сталин был убежден в долготерпении советского народа и совсем не стремился тратить средства на улучшение качества жизни широких слоев общества. Жилье строили хорошее, но мало. Надеяться на него могла лишь партийная и советская элита, получавшая квартиры в шикарных кирпичных домах, по сей день именуемых «сталинскими». Но таких счастливчиков было очень немного.

«Простота, строгость форм и экономичность решений»

Все изменил ХХ съезд. Это ведь был не только конец «культа личности», но и поворот к новой идеологии, демократизации общества и хотя бы частичного (в рамках социалистической системы) обращения к общечеловеческим ценностям. А нормальные условия жизни, то есть отдельное жилье для каждой семьи, к ним бесспорно относится.

В 1955 году вышло историческое постановление ЦК КПСС «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», в котором «внешне-показная сторона архитектуры, изобилующая большими излишествами», была подвергнута критике. Она больше «не соответствует линии Партии и Правительства в архитектурно-строительном деле. <…> Советской архитектуре должна быть свойственна простота, строгость форм и экономичность решений».

Коммуналкам была объявлена война, их признали временной и вынужденной мерой. Было декларировано, что в обозримом будущем каждая советская семья должна получить отдельную квартиру. Конечным сроком был выбран 1980-й год, к которому коммунизм должен был быть построен окончательно и бесповоротно.

Здесь и встал вопрос о том, как соотнести желаемое и действительное, то есть построить максимум жилых метров за минимум времени и денег. Был объявлен конкурс, в котором участвовали практически все архитектурные мастерские страны. При определении победителя приоритетом стали экономические показатели — сроки, промышленные возможности, цена метра жилья. Удобство квартир воспринималось как вторичный фактор, а внешний вид в свете означенного постановления ЦК вовсе никого не интересовал.

В итоге победителем стал известный инженер-строитель Виталий Лагутенко, на тот момент возглавлявший архитектурно-планировочное управление города Москвы. После доработки его пятиэтажный проект лег в основу серии К-7, которая была признана удачной и положила начало эпохе «хрущевок». Кстати, Герой Социалистического труда, кавалер ордена Ленина и Трудового Красного знамени Виталий Павлович Лагутенко является родным дедом небезызвестного «Мумий Тролля» Ильи Лагутенко.

«Дом – машина для жилья»

Советская идея дешевого социального жилья родилась не на пустом месте. Предтечей ее были работы как отечественных архитекторов, так и зарубежных. И, прежде всего, великого мастера Ле Корбюзье, который вскоре после окончания первой мировой войны создал идеологию города будущего: «дом — машина для жилья».

«Надо повсеместно внедрить дух серийности, серийного домостроения, утвердить понятие дома как промышленного изделия массового производства, вызвать стремление жить в таком доме… Первая задача архитектуры в эпоху обновления — произвести переоценку ценностей, переоценку составных элементов дома. Серия основана на анализе и эксперименте. Тяжелая индустрия должна заняться разработкой и массовым производством типовых элементов дома»

Из статьи Ле Корбюзье в журнале «Эспри Нуво». 1921 год.

Идея мастера была услышана и принята. Различные по форме, но сходные по идеологии кварталы и целые города строили в Германии до прихода к власти Гитлера и в Италии времен Муссолини. Но лидером все же можно признать Францию, где сам Ле Корбюзье построил несколько поселков нового типа. По его проектам созданы также целые города Чандигарх в Индии и Бразилиа в Бразилии.

Идеологически и технологически проект Лагутенко вытекал из работ Ле Корбюзье, хотя и представлял сильно удешевленную и упрощенную модель. Но тут сказался масштаб — экономия копеек на каждом доме в объемах всей страны оборачивалась миллионами рублей. Француз никогда с такими безумными пространствами и количествами не работал. В остальном же, идеи Корбюзье пришлись ко двору.

Дома действительно в максимальной степени производились на домостроительных комбинатах, а на стройплощадке их лишь собирали воедино. Это было дешевле и быстрее (стандартный четырехподъездный дом возводили за две недели), но приходилось жертвовать комфортом: малым метражом квартир, смежными комнатами, слабой тепло- и шумоизоляцией, абсолютной неремонтопригодностью из-за вделанной в стены проводки и канализации. Пятиэтажный формат тоже был выбран из экономии – по нормам это была максимальная высота здания, не требующая лифтов. Из-за этого проект Лагутенко оказался выигрышнее девяти и двенадцатиэтажных вариантов.

Зато с начала массового строительства в 1955 году и до снятия с должности первого секретаря в 1964-м, Никита Хрущев «подарил» отдельные квартиры 54 миллионам граждан, то есть четверти тогдашнего населения СССР. Еще 55 миллионов граждан получили отдельные квартиры во второй половине 60-х годов. В общей сложности с 1961 по 1970 годы в советской стране было построено 22 миллиона 898 тысяч квартир общей площадью 1 миллиард 9 миллионов 100 тысяч «квадратов».

Можно как угодно ругать пятиэтажки, но на тот момент они были единственным выходом из положения. И к концу 70-х уже 85 процентов горожан жили в отдельных, пусть и не больших квартирах. Если сравнивать их с тем жильем, из которого люди выезжали — это был колоссальный шаг вперед. Да и качество пяиэтажек постепенно улучшалось — старые серии строить переставали, отдавая предпочтение более высоким и комфортным проектам.

На сегодня, заложенный проектировщиками сорокапятилетний ресурс «хрущевок» первых серий выработан полностью. И все они подлежат сносу уже в силу своей небезопасности. Например, закладные металлические элементы в панелях, которые сваривали при монтаже здания, могли уже разрушиться, но проверить это без вскрытия невозможно. С другими сериями сложнее, но все равно проблема довольно острая. Или грозит стать таковой в ближайшие годы. Важно, что все пятиэтажки 60-70-х годов строились в режиме максимальной экономии, такова была их идеология. И это отражалось в первую очередь, на качестве компонентов и тщательности строительства. Посему ремонт, даже капитальный, во многих случаях — не панацея.

Недавно столичной мэрией и руководством страны принято принципиальное решение о расставании с пятиэтажным прошлым. Конкретики пока нет, все в стадии проработки, а посему глупо было бы заранее строить гипотезы. Лучше подождать мнения профессионалов. А еще, поблагодарить пятиэтажки за счастье, которое они подарили миллионам московских семей. Они уходят в прошлое, как некогда уходили парусные корабли или конные экипажи, унося частичку нашего сердца, ведь почти у каждого москвича есть какие-то свои личные воспоминания, связанные с этими скромными «машинками для жилья».