Рай, ставший адом

«Он был похож на корабль, тяжеловесный и несуразный, без мачт, без руля и без труб, громоздкий ящик, ковчег, набитый людьми, готовый к отплытию. Куда? Никто не знал, никто не догадывался об этом». (Юрий Трифонов, «Дом на набережной»)

Это единственный дом в Москве, который стал главным героем повести и который имеет свой музей. Дом, который знают даже те, кто никогда не бывал в столице. Дом-рекордсмен по количеству мемориальных досок и сломанных судеб. Великий и ужасный «дом на набережной», построенный знаменитым советским зодчим Борисом Иофаном.

Бездомное правительство

Напротив Кремля и Храма Христа Спасителя, на острове посреди Москвы-реки, возле Большого Каменного моста стоит огромный серый дом. Центральным фасадом он выходит на реку, другим на Болотную площадь. С одной стороны в нем расположен Театр Эстрады, с другой – кинотеатр «Ударник». А в середине огромный жилой комплекс, дом правительства - коммунальный рай, построенный специально для лучших людей советского государства.

Необходимость в нем возникла в конце 20-х годов, когда выяснилось, что стремительно растущей партийной и советской элите в столице банально негде жить. После переезда правительства из Петрограда в Москву, большинство иногородних совслужащих высшего ранга жили прямо в Кремле или в лучших гостиницах города – «Национале», «Метрополе», «Петергофе», которые временно стали именоваться Домами Советов. Но вечно так продолжаться не могло.

Расселение семей руководства страны в обычные квартиры хороших дореволюционных доходных домов было невозможно, дабы не создавать вопиющего контраста с убогостью коммуналок (демонстрировать богатство властьимущих тогда не было принято), вот и решили построить для членов правительства, а также партийной и военной элиты отдельное здание.

Конечно, это не мог быть обычный жилой дом, он должен был с одной стороны, стать прообразом жилья будущего и демонстрировать победное шествие социалистической идеологии, а с другой, удовлетворять растущие потребности советского руководства. Задача была не простая, зато и средства на ее выполнение выделялись почти безграничные.

Обычно в таких случаях объявляли открытый конкурс проектов, но не в этот раз. Учитывая важность задачи, в 1927 году была создана специальная «комиссия по строительству Дома ЦИК и Совета народных комиссаров» под председательством самого главы правительства (председателя Совета народных комиссаров) Алексея Рыкова. Вошли в нее секретарь ЦИК Авель Енукидзе, глава ОГПУ Генрих Ягода и мало кому известный молодой архитектор Борис Иофан, который на тот момент отметился в Москве всего парой не слишком значительных зданий. Однако воплощение грандиозного проекта было доверено именно ему.

Итальянские встречи

Борис Иофан действительно был человеком для Москвы новым, хотя повидал он за свои без малого сорок лет немало. По такой биографии впору романы снимать. Родился Борис в Одессе, в апреле 1891 года. Его отец служил швейцаром, что позволяло семье жить не богато, но и не голодно.

Заветной мечтой Иофана-старшего было дать своим сыновьям хорошее образование, которое позволит им «выбиться в люди». Благо, оба оказались весьма способными по художественной части. Старший — Дмитрий — уехал учиться в Академию художеств в Санкт-Петербург, младший – Борис — поступил в Одесское художественное училище, а по окончании тоже отправился в столицу, под крыло к старшему брату.

Дмитрий к этому времени уже был дипломированным архитектором и даже имел самостоятельную практику. Младший брат стал его помощником. Талант Бориса был очевиден, но его нужно было оттачивать и, хотя средства были весьма ограничены, Дмитрий нашел возможность отправить младшего брата учиться в Европу. Было это в 1914 году. Борис сначала поехал в Париж, но когда немцы подошли к городу, переехал в Италию.

Борис окончил архитектурный факультет Высшего института изящных искусств в Риме. Возвращаться в увлеченную гражданской войной разоренную страну было бессмысленно, и он остался в Италии, благо его учитель – знаменитый архитектор Армандо Бразини готов был взять его в помощники. Иофан работал в мастерской мэтра, одновременно участвуя в открытых конкурсах. Вскоре, он получил самостоятельную практику, построил несколько жилых зданий, лицей в Аквиле, больницу в Перудже и капеллу Амброджи на римском кладбище Сан Лоренцо. Параллельно он учился в Высшей инженерной школе, дабы лучше разобраться в вопросах строительной механики и организации производства. 

В это же время в жизни молодого зодчего произошло событие, определившее всю его жизнь. Он влюбился. Борис искал жилье и по совету друзей попал на виллу герцогини Ольги Сасса-Руффо, сдававшую комнаты с пансионом. Оказалось, что хозяйка наполовину русская – дочь княжны Мещерской и итальянского герцога Фабрицио Сассо-Руффо, в свое время служившего в дипломатической миссии в Санкт-Петербурге. К этому времени она была в разводе, с ней жили двое детей и звали их… тоже Борис и Ольга. Мистическое совпадение. 

Несмотря на совершенно разное социальное происхождение, молодые люди быстро сблизились, полюбили и вскоре стали жить вместе. Оказалось, что у них много общего, помимо родины и судьбы, забросившей их в Италию. Оба они были…настоящими идейными социалистами. Не в политическом смысле, конечно, а в понимании их общего кумира, великого Томазо Кампанеллы. Книга знаменитого утописта «Город Солнца» была настольной для обоих.

В доме Ольги и Бориса часто бывали лидеры итальянских коммунистов Антонио Грамши и более известный в СССР Пальмиро Тольятти, вскоре и сам Борис вступил в итальянскую компартию. Когда появилась необходимость спроектировать первое посольство Страны Советов в Риме, конечно, сразу обратились в Иофану.

В 1924 году в Италию «инкогнито» приехал председатель Совнаркома Алексей Рыков. Глава советского правительства перенес инфаркт и был отправлен в Европу на долечивание. Итальянские товарищи попросили взять опеку над ним Бориса и Ольгу. Хотя Рыков происходил из крестьян, он оказался чрезвычайно образованным, интересным и веселым человеком, семьи быстро сблизились и подружились. Перед отъездом Рыков предложил Иофану и его семье вернуться на родину и Борис, посоветовавшись с супругой, согласился.

Так в середине 20-х он оказался в Москве, будучи с одной стороны, почти не известен в отечественном профессиональном сообществе, с другой – оказавшись доверенным лицом самого главы советского правительства. Через несколько лет, после ряда построек в Москве (два корпуса сельскохозяйственной академии имени Тимирязева и комплекс жилых домов на Русаковской улице) и на Донбассе, Рыков пригласил его в ту самую комиссию по строительству Дома правительства.

Жилище для светлого будущего

Первым делом, для дома правительства нужно было выбрать место. Сначала собирались строить возле Никитских ворот, потом в Староваганьковском проезде, на Воздвиженке, Моховой. Но в итоге, остановились на «Болоте», как по традиции москвичи именовали остров, в районе пересечения Берсеньевской набережной и Всехсвятской улицы на месте бывшего Винно-Соляного двора. В 1927 году рабочие приступили к сносу зданий на отведенной территории и осушению местности. Работы были рассчитаны на три строительных сезона.

Борис привлек к работе над проектом брата Дмитрия, все архитектурные решения и планы утверждала высокая комиссия во главе с Рыковым. Она же формулировала задание и обеспечивала необходимую поддержку. На строительство были брошены лучшие силы, технику специально покупали за границей.

Концептуально идея соответствовала эпохе – нужно было создать идеологически новый дом, жилищный комбинат, прообраз дома коммунистического завтра. В комплексе должно было быть все необходимое для жизни – ясли и сад для детей, медпункт, почта и телеграф, магазины, сберкасса, парикмахерская и прачечная, столовая и фабрика-кухня, спортзал, тир и библиотека, кинотеатр и клуб. И конечно, пятьсот (точнее 505) квартир.

Жильцами их помимо членов правительства должны были стать лучшие люди страны: видные военачальники и учёные, партийные деятели, герои Гражданской войны, выдающиеся писатели и деятели культуры, руководители Коминтерна. Кстати, имевшиеся в их распоряжении квартиры, въезжавшие в этот дом граждане сдавали в фонд старых большевиков.

Такого грандиозного комплекса еще никто никогда не строил. Тезис Ле Корбюзье о том, что «дом – машина для жилья» на уровне идеи чем-то близок к иофановскому «жилкомбинату», но технически дом на набережной создан совершенно иначе. Это был самый большой жилой комплекс в Европе.

Внешне Иофан решил архитектурную задачу в духе модного тогда в нашей стране конструктивизма. Вряд ли это шло от души, скорее, на то была техническая необходимость – уж очень сложным было задание. Но внутри дом отделан гораздо изящнее и пышнее, чем это подразумевает аскетичный конструктивизм. Например, фрески делали живописцы-реставраторы, специально приглашённые из Эрмитажа.

Комплекс имеет геометрически сложную форму, поскольку пришлось вписывать его в ограниченное пространство со сложным рельефом местности. Он состоит из зданий-блоков, сгруппированных вокруг трех открытых внутренних дворов, связанных между собой высокими проездами. Крупные помещения общественного назначения (клуб, кинотеатр, магазины) выделены отдельными объемами и как бы вынесены наружу. Таким образом, они вроде бы входят в жилой комплекс, но не мешают спокойствию жильцов.

Все корпуса начали строить одновременно по единому общему плану, но сдавали их поочередно. В доме 24 подъезда, хотя есть подъезд с номером 25. Зато нет 11-ого. Дело в том, что 11 и 12 подъезды задумывались как особо элитные, в них на этажах должна была быть лишь одна квартира, тогда как во всех остальных подъездах по две. Но в 1930 году на стройке произошел пожар, первый корпус погорел. Потом торопились, не укладывались в назначенные сроки. Тогда и было решено поделить площадь квартир 11-го подъезда между соседними 10-м и 12-м, сделав всюду по две квартиры на этаже.

Интересно, что по замыслу Бориса Иофана дом должен был быть вовсе не мрачного серого цвета, а красным в тон Кремля с желтыми вставками. Для естественности цветов предполагалось покрыть его гранитной крошкой. Сделать это не удалось из-за стоящей рядом ТЭЦ – дымная копоть оседала на стенах. Пришлось остановиться на немарком сером цвете.

Кинотеатр «Ударник» можно назвать одной из главных удач Иофана. Он получился очень стильным и удобным, а его полуторатысячный зал долгие годы был одним из лучших в Москве. Так же как зал Клуба имени Рыкова, который потом стал Театром Эстрады.

Мебель в квартирах была унифицирована и тоже была сделана по проекту Иофана. Вся из мореного дуба, изящная и практичная. Паркет тоже был дубовый, в каждой квартире газ, горячая вода, в подъездах лифты и консьержки, во дворах цветники и фонтаны. А вот кухни были небольшие. Задумывалось, что жильцы будут заказывать блюда в расположенной в доме фабрике-кухне, а в квартире лишь подогревать их. Максимум, готовить чай или кофе. Кстати, посуда тоже прилагалась, за нее жильцы расписывались в специальных книгах учета.

Первые квартиры были заселены в 1931 году, последние примерно годом позднее. Перечислить всех знаменитых жильцов невозможно, одних наркомов и министров здесь обитало 63, а еще 94 их заместителя. Девятнадцать маршалов и адмиралов. Назовем лишь некоторых: маршалы Ворошилов, Тухачевский, Корк и Жуков, государственные деятели Рыков, Куйбышев, Хрущев, Коганович, Косыгин, Цурюпа, личный секретарь вождя Поскребышев, прокуроры Руденко и Вышинский, ученые Тарле, Кеменов, Лепешинская, режиссер Александров, писатели Серафимович, Демьян Бедный, Кольцов, Трифонов, Шатров, семьи Сталина, Дзержинского, Свердлова и Микояна, герои-летчики Каманин, Мазурук и Водопьянов, деятели Коминтерна Куусинен и Радек.

И многие, многие другие. Переехала в этот дом и семья зодчего Иофана – жена Ольга Фабрициевна и усыновленные Борисом дети.

Рай, ставший адом

Прошло всего несколько лет, и счастливая жизнь в знаменитом доме закончилась. Каждую ночь он терял жильцов, часто целые семьи. Дом замирал, когда ночью слышался шум мотора. Всего арестовали около 700 человек. До сих пор ходят легенды о «дочери наркома», которая забаррикадировала дверь и отстреливалась от чекистов, и о блуждающих по дому тенях невинных жертв.

Иофан тоже был на волоске от гибели. Особенно после ареста и расстрела его покровителя Рыкова. Еврей-интеллигент и жена–иностранка, да еще княгиня, а родная сестра ее вообще за одного из Романовых замуж вышла. Но беда обошла семью архитектора.

Наоборот, он по-прежнему был обласкан властью: выиграл конкурс на строительство Дворца Советов и стал его главным архитектором, строил павильоны для выставок в Париже и Нью-Йорке, которые были признаны настоящими шедеврами. Кстати, именно Иофан придумал для выставки в Париже скульптуру рабочего и колхозницы, которую воплотила в железе скульптор Вера Мухина. Ту, что стоит перед ВДНХ. Во время войны Борис Михайлович построил вестибюль станции метро «Бауманская», а после получил заказ на строительство главного здания Университета.

Его проект был сначала утвержден, но потом в него решено было внести коррективы, в частности, передвинуть от края холма вглубь. Архитектор не согласился, стал спорить. В итоге Иофан был отстранен, проект передали Льву Рудневу. Параллельно был заморожен грандиозный проект Дома Советов - главного, но так и не построенного детища Иофана. Над строптивым зодчим опять нависла угроза опалы, но и на сей раз «пронесло».

Иофан восстанавливал Театр Вахтангова, сделал проекты реконструкции Новороссийска и Сталинграда, построил в столице Нефтяной институт имени Губкина (на Ленинском проспекте) и здание лаборатории института физических проблем Академии наук СССР (улица Косыгина). Позднее занимался градостроительными проблемами севера Москвы, руководил типовой застройкой Измайлово, Сокольников, Щербаковской улицы.

Последним созданным по его проекту зданием стал Институт физической культуры на Сиреневом бульваре. Борис Михайлович на пятнадцать лет пережил свою супругу, смерть которой стала для него самым большим потрясением. До последних дней он работал дома, в мастерской или на даче в Снегирях, в знаменитом поселке архитекторов. Он и скончался за чертежной доской с карандашом в руках.

На знаменитом доме нет доски в честь зодчего, но она есть напротив на другом берегу реки. Там в небольшом классическом особняке, приютившимся возле Большого Каменного моста была его мастерская. Зато в Доме на Набережной есть интереснейший музей, в котором можно узнать много интересного о самом доме и его знаменитых обитателях.

Музей «Дом на набережной» работает ежедневно, кроме понедельника. Подробности – здесь.