Дома, построенные наощупь

Фраза «слепой архитектор», в первый момент кажется издевкой, в лучшем случае, оксюмороном. Потом задумываешься, что если был глухой композитор Бетховен, почему не быть слепому архитектору? А потом оказалось, что это не легенда, а вполне реальная история весьма известного московского зодчего Ивана Гавриловича Кондратенко.

Бетховен московской архитектуры

Иван Кондратенко это особая фигура в истории московской архитектуры. Выходец из крестьян, выбившийся в люди благодаря упорству и таланту. Золотой медалист петербуржской Академии художеств, которую он окончил уже будучи выпускником московского Училища живописи, ваяния и зодчества. Автор более полусотни построек в первопрестольной, в том числе, весьма известных и даже знаменитых. Гласный московской городской думы. Но все эти регалии вряд ли выделили бы его из довольно внушительного ряда видных и уважаемых московских архитекторов, если бы не одно обстоятельство… Он был слепым.

Не с рождения, конечно, иначе ему вряд ли удалось бы стать архитектором. Однако начавшаяся уже в зрелом возрасте болезнь прогрессировала, и со временем Иван Гаврилович практически ослеп. Со слухом тоже были проблемы. Тем не менее, он не перестал работать и, что еще важнее, к нему не перестали приходить заказчики. Кондратенко придумывал здания и вылепливал их из глины, на ощупь воплощая свои архитектурные идеи. Доработкой же и прорисовкой деталей со слов мастера занимался его молодой коллега Семен Дорошенко.

Имя Кондратенко связано в основном со строительством многоквартирных жилых домов. В конце XIX столетия первопрестольная переживала строительный бум, да и вся пореформенная Россия изменилась. Население городов стремительно росло, появился значительный слой довольно состоятельной городской интеллигенции, чиновничества и деловых людей, которым нужно было качественное жилье. В то же время, многие владельцы дворянских особняков уже не могли их содержать. А другие хотели капитализировать свою недвижимость, получать доход. Так на месте старинных домовладений в центральной части города и стали появляться привычные нам сейчас высотные дома с парадными подъездами и меблированными квартирами, которые сдавались внаем. По понятным причинам, их стали называть доходными домами.

Естественно, что высотное строительство стало возможно лишь после того, как в городе был проведены водопровод и канализация. А заодно, появилось электричество, лифты, мусоропровод, телефон и прочие чудеса урбанистического быта. Впрочем, это уже относилось к категории дополнительных опций и присутствовало далеко не во всех домах. Доходные дома вообще были очень разными. Все зависело от расположения участка, и средств, которые заказчик готов был вложить в строительство. В конечном счете, от этого зависело то, на какую публику будет ориентирован тот или иной дом, а это уже определяло выбор архитектора. Зодчие ведь тоже делились на дорогих и не очень, каждый имел свой послужной список, условное «портфолио», работал с определенными строительными артелями.

Чаще всего, заказчик определял ценовую категорию будущего дома, а соответственно, количество и размер квартир, дополнительные услуги и качество внутренней отделки, выбирал стилевое направление для оформления фасада. Потом утверждал подготовленный архитектором проект и смету. Строились такие дома обычно за один сезон, за взаимоотношения со строительной артелью и выбор материалов отвечал архитектор. Здесь нужно понимать, что когда речь идет о конкретном известном архитекторе, на самом деле подразумевается целая мастерская. Каждый видный зодчий имел бригаду профессионалов-помощников очень высокого уровня, каждый из которых отвечал за определенный участок. Но руководил процессом все равно один мастер.

Люди в то время не привыкли к типовому жилью, поэтому внешний вид дома был важен для потенциальных арендаторов. Никто не хотел жить в безликом, грустном ничем не примечательном здании, даже если в нем были хорошие квартиры. В эпоху модерна и эклектики внешний вид решал многое.

Замок «картонного короля»

Но вернемся к Кондратенко. У него тоже были помощники, например, Василий Волокитин или уже упомянутый Семен Дорошенко, который на тридцать с лишним лет был моложе своего учителя. Но стиль определял Иван Гаврилович и рука мастера в его работах видна очень четко.

Главное, что отличает Кондратенко, это умение несколькими декоративными деталями создать образ, который сразу навевает определенное настроение и вызывает ассоциации с вполне определенным стилем или эпохой. Пара декоративных элементов на фасаде и обычный московский дом приобретает вид древнерусского терема. Или палаццо эпохи Возрождения. А иногда, средневекового рыцарского замка. Не теряя при этом функциональности и актуальности. Это называется архитектурная эклектика — стиль весьма модный на рубеже веков. Другое дело, что далеко не всем работавшим в нем авторам удавалось добиваться того мастерства, которым овладел Кондратенко. Эклектику в его исполнении можно назвать эталонной.

Одной из самых ярких совместных работ слепого мэтра и его молодого ученика Дорошенко стал удивительный дом в Потаповском переулке (№12), который они построили для «картонного короля» Павла Заварского. Он и сам собирался жить в этом доме, и квартиры внаем сдавать, а записан дом был на супругу купца Анастасию Георгиевну.

Заказчик, который занимался производством и торговлей писчебумажными товарами, решил создать доходный дом в рыцарском, готическом стиле, сделать его похожим на замок. Кондратенко принял его идею. Зодчий симметрично разделил дом пополам, оформил центральный вход как крепостные ворота, а два крыла стилизовал под крепостные башни. Декор дома тоже выполнен в «фортификационном» стиле: эркеры сверху обрамлены мощными машикулями (наклонные бойницы, через которые защитники крепостей лили на штурмующих кипяток), а под крышей устроен ряд смотровых окон, похожих на оборонительные. Минимум декора, и дом превратился в рыцарский замок. Конечно, многие люди хотели жить в таком выдающемся доме, и готовы были за это платить. Работа архитектора вполне себя окупила.

Кстати, когда дом строили, переулок именовался Большой Успенский в честь церкви Успения, стоявшей поблизости. Этот храм был построен в XVII веке на деньги купца Сверчкова (в честь него назван соседний Сверчков переулок), а строил его крепостной мастер Петр Потапов. В начале 20-х большевики храм сломали, а название переулка «зависло» в воздухе. И тогда кому-то пришла в голову идея увековечить имя крепостного мастера. Так Успенский переулок стал Потаповским.

Верноподданнический дом и «игра в модерн»

А вот другой пример творчества Кондратенко — дом у Патриаршего пруда (Малая Бронная, 32). Он построен в 1913 году, когда Россия отмечала юбилей дома Романовых. Страну охватили верноподданнические настроения и Кондратенко получил от купца Вешнякова (кстати, депутата Думы и основателя Московского коммерческого института) заказ на создание доходного дома в старинных русских традициях. Но беда в том, что типичные атрибуты русского зодчества мало подходят к многоэтажным жилым домам, они характерны для церковной архитектуры, в крайнем случае, для княжеских теремов. Нужно было искать решение, и Кондратенко его нашел.

Центральный подъезд оформлен как колоколовидный перспективный портал, свойственный Владимиро-Суздальским храмам. А полукруглые утопленные окна напоминают о русских теремах, как и мощные декоративные столбцы. Дополняют облик маленькие башенки на крыше, воспроизводящие Федоровскую часовню в Переяславле. Опять всего несколько декоративных деталей, и получите изящную стилизацию в древнерусском стиле.

Отметим и еще один яркий пример великолепного мастерства Кондратенко — дом И.М.Коровина на Тверском бульваре. Дом номер девять. Его видели все москвичи, но мало кто обращает на него внимание, хотя он весьма примечателен. Здесь мастер решил «поиграть в модерн», создать настроение парижской легкости и вольного духа Монмартра. Открытые сквозные балконы словно располагают к тому, чтобы украсить их цветами и беззаботно беседовать с гуляющими по Тверскому. Дом предназначался для людей искусства, благо и район в те годы считался богемным. В этом доме бывали Маяковский, Хлебников, Пастернак.

Кондратенко не дожил до революции, он скончался в 1916-м. Возможно, оно и к лучшему — маловероятно, что при новой власти он был бы востребован. Кстати, его ученик Дорошенко после смерти мэтра тоже пропал. Может быть, сгинул в омуте Гражданской?

Трудно в это поверить, но одновременно с Кондратенко в Москве работал еще один слепой архитектор — Сергей Шуцман. Он родился в Первопрестольной в семье немца-садовника. С серебряной медалью закончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, затем Академию художеств. Считался чрезвычайно перспективным и одаренным мастером, но болезнь все перечеркнула. Шуцман и два его брата-инженера работали в мастерской Льва Кекушева, совместно сделали ряд знаменитых проектов. Когда Сергей ослеп, Кекушев оставил его в мастерской, и он продолжил работу. По мере сил, конечно. Тем не менее, его фамилия стоит на нескольких проектах, увидеть которые он не мог.