Дом художника и его обитатели

График, живописец Олег Савостюк : «Учитель и ученик — это понятие не возрастное и не временное. Это определенный психологический феномен, благодаря которому учеба и познание становятся взаимными, глубинными, необходимыми в любом возрасте. Я никогда не забываю своих учителей, но умею учиться и у своих учеников, заряжаясь их молодой энергией, улавливая животворный ток их исканий, проб и откровений. Никакой бурсы с непременным подчинением, давлением, педагогическим диктатом. Например, мои ученицы, как мне представляется, сгруппировались вокруг меня благодаря определенному избирательному родству, духовной близости, сходству жизненных интересов и приоритетов. Обычно в мастерской мы работаем бок о бок, имея возможность наблюдать, сравнивать, оценивать. Обучать собственным примером много действеннее, чем теоретизировать и поучать». 

Арт-группа AES+F — Лев Евзович, Евгений Святский, Владимир Фридкес, Татьяна Арзамасова: «Мы люди эпические, храним заветы больших форм и людей — Лев Толстой, Гомер и, не побоюсь этого слова, Шекспир...»

Скульптор Вячеслав Пилипер: «Больше всего мне нравится делать скульптуру с натуры, с живого человека. Что тут скажешь, природа — лучший творец. Хотя и вдохновение, конечно, многое решает. У меня есть композиция «Осень». Это портрет, собирательный женский образ. Я над ним работал почти семь лет. Нет, конечно, не каждый день, а когда появлялось вдохновение. Несколько месяцев работал, потом закрывал, а потом опять возвращался. В итоге отлил в бронзе. Теперь «Осень» участвует во многих выставках, такой вот экспериментальный портрет. Хорошо получилось».

Модельер, дизайнер, телеведущая Елена Теплицкая: «Никаких правил, законов в творчестве я не признаю — как я вижу и чувствую, так и делаю. Видимо, чувство цвета у меня в крови... Стильный человек — тот, кто способен экспериментировать».

  Художник, заведующий кафедры сценографии ГИТИС Станислав Морозов: «У меня всю жизнь собаки. Как-то из магазина вышел — слышу жуткий визг. Смотрю — пес под машину попал, разбитый, из ушей кровь. Взял на руки и повез к ветеринару. Врач сказал, если бы взрослая собака, то все, а этому — Андрюше — тогда всего месяцев пять-шесть было, молочные кости, и обошлось. Потом уже выяснилось, что он с бомжами жил. До сих пор, когда бомжа видит, сразу уши вверх, хвостик крендельком — и бегом к нему.  Я говорю: «Это не то, не то, Андрюша!..»

Художник, вице-президент Российской академии искусств Евгений Зевин: «Я вижу по звуку цвет и по цвету звук. Василий Кандинский по шуму города мог сказать, какого он цвета: Париж — голубой, Берлин — серый. Передать ощущение целого города одним образом, одним цветом — это гениально! К Кандинскому я отношусь фантастически хорошо. Не могу сказать, что я на нем основываюсь, но принимаю, так сказать, его во внимание в своем творчестве. Я  вижу  звук, потому что он для меня осязаемый, и всегда стараюсь передать звук в своих картинах».

Художник Наталья Полянская : «Дети — это потрясающе интересно! Дети непредсказуемы, у них всегда своя точка зрения, заставить их что-то делать очень сложно — надо чтобы они сами захотели. Редкий ребенок на улице обойдет лужу. То же с глиной: дети садятся, ждут глину, и пока я ее отрезаю — поют: «Глинка, глинка... Дайте глинку, где моя глинка?» Даю им глину и минут пять ничего не говорю, и они просто начинают ее мять, а потом стучать по ней кулачками — кто-то один задает ритм, остальные подхватывают, это похоже на какой-то древний ритуал. Стучат — довольные, счастливые, для них это просто нечто! Представляете, я стала композитора Глинку воспринимать по другому...»

Скульптор Григорий Шпичинецкий: «Триптих, который вы видите, родился из головы. Я задумывал серию «Скульптуры и цветы». Образ появился после разговора с одной дамой — фитодизайнером на нашей общей выставке. Она предложила вместе сделать серию и финансовые успехи делить пополам. Мы сделали это, а она исчезла и с этими цветами, и с этими скульптурами. Тогда я решил повторить все для себя. Быстро придумал и быстро все вылепил из глины, обжег в печи и посадил в кувшин гречанки сухие цветы, кактус поставил египтянке , а живые цветы были у индианки. Работы экспонировались на выставках. Я доволен».

Скульптор Владимир Чибисов : «У каждого материала своя загадка. Камень не любит суетных движений и быстрых решений. Его твердость чревата хрупкостью. Металл — бесконечная радость трансформаций: перетеканий, нагреваний, остываний, окислений... Работа с деревом, сам процесс, столь приятен, что его и на потом отложить не грех. Керамика нежна и вероломна...»

Художник Вячеслав Назарук : «Я люблю все свои картины, каждая родная. Самое страшное для художника — расставаться с готовой работой. Картина — это ребенок. Ты разговариваешь с каждым созданным тобой персонажем, любой из них — личность со своей историей, драмой, судьбой... Почти 20 лет жизни я отдал кино и мультипликации. Как-то я встретил Юру Норштейна (мы с ним знакомы с детства, вместе учились в художественной школе) и стал его хвалить за работу в мультфильме «38 попугаев» — Юра там водил Мартышку. Я ему говорю: «Блестящая обезьянка у тебя получилась!» А он отвечает: «Ты думаешь, я мартышку играл? Нет! Легкомысленную женщину!» Вот таким и должен быть подход художника к персонажу».

Художник Юлия Суховецкая: «Моя основная тема — это античные памятники, экзотические горные и морские пейзажи. Пейзажи на самом деле очень эмоциональны. Когда я летала над долиной Наска в Перу, дивилась замысловатому рисунку пересекающихся на Земле линий. И это поражает и запоминается даже больше, чем изображения зверей и птиц. Тут угадываются знаки, словно какое-то письмо. Неизвестные нам смыслы и символы, увы, они не доступны чтению. То же вижу и на Великой Китайской Стене. Ее причудливый рисунок на земле подчинен древней и загадочной логике, стена обрисовывает собой Нечто. С самолета это очевидно. И тайна ее выше наших сегодняшних знаний о мире. Она — сама песня Непостижимости».