«Кайфанул на карантине»: четыре монолога о прелестях самоизоляции

«Почувствовала себя, как в детстве»

Екатерина Вагнер, арт-критик, драматург

Весь карантин я провела в деревне, в 350 километрах от Москвы. Самоизолировалась вместе с мамой, братом и племянником.

Еще зимой я запланировала поехать на мартовские праздники к подруге в Барселону, взяла билет. В конце февраля из Испании стали поступать довольно тревожные вести. Но я, как и многие вокруг, не верила, что это какая-то серьезная проблема, и планы менять не стала.

Неделю провела в Барселоне, и это был очень интересный опыт: я своими глазами наблюдала, как начинался карантин. Это произошло довольно резко: в Мадриде все уже было плохо, но они там очень долго тормозили, не решались на глобальный локдаун. А в Барселоне, наученные горьким опытом Мадрида, все закрыли очень быстро.

Когда я прилетела, жизнь шла своим чередом, музеи и магазины работали, люди сидели в кафе. На следующий день закрылись музеи, а еще через день — рестораны и магазины. И все, город мгновенно опустел. Это было очень странно.

Я спокойно улетела на последнем рейсе Аэрофлота, на следующий день самолеты летать перестали. Тогда уже вышло указание, что все, кто приезжает из Испании и все, кто живет вместе с ними, должны две недели безвылазно сидеть в квартире. Мои родственники поняли, что на это не готовы, и приняли решение ехать в деревню. Забрали меня из аэропорта, и мы сразу отправились на дачу.

Поселились в нашем старом семейном доме, который купили еще в 1990-х, когда все было совсем плохо с продуктами и многие жили с огородов. Старый дом потом развалился, и в 2000-м мы построили на его месте новый. Так что живем не в развалюхе, а в добротной избе.

На третий день после прилета из Испании мне позвонили из Роспотребнадзора и сказали, что приедут взять анализ, попросили прислать паспортные данные. Я этого не сделала, на чем все и закончилось. Цифровые пропуска и все эти ужасы прошли мимо меня — здесь можно было гулять свободно.

В студенческие годы, когда я жила тут по два месяца, все думала: вот бы найти такую работу, чтобы все время тут жить, в Москву не ездить. И вот — не было бы счастья, да несчастье помогло.

Я привезла только маленький чемоданчик вещей, но в деревне теплая одежда нашлась, так что это не очень печалило. Единственное, что косметики с собой было мало, я по ней скучала. Все то, чем я привыкла намазывать лицо, осталось в Москве.

Все, наверное, знают это странное ощущение, когда приезжаешь из города, и так непривычно, что ты один, на много километров вокруг никого нет. Снег, холодно, четыре человека живут в одной комнате, потому что она отапливается. Еще в мае шел снег, так что в отдельную комнату я переехала только в июне.

Самоорганизоваться было просто: я уже лет пять в офис не хожу, работаю удаленно. Привычка делать все в срок выработалась сама собой, я в принципе человек патологически организованный.

Племянник у меня учился по скайпу, что затрудняло удаленную работу, потому что требовалась хорошая скорость интернета, а он там был только мобильный.

Тем не менее технологии уже дошли до того, что мы с братом могли работать и участвовать в конференциях в Zoom, а племянник учился. И интернета всем хватало, хотя и с трудом. Все стали воспринимать его как явление природы: солнышко светит — хорошо, дождь пошел — фу, интернет пропал.

Помню, в какой-то момент брала в Zoomе интервью у художника из Китая. Его и переводчицу я видела и слышала хорошо, а они меня — нет. Но я просто писала в чате вопросы, и наше общение состоялось таким образом.

Открыв для себя Zoom, я сильно воодушевилась. Прочитала лекцию, очень мне понравилось. И в голову пришла мысль, что в Zoomе можно устроить читку.

Кроме статей я еще пишу пьесы. Только вот проблема — уже который год никак не могу пристроить их в какой-нибудь театр. Мне предлагали делать читку пьесы в Центре Вознесенского при условии, что я сама приведу актеров. И я все не знала, как за все это взяться. Например, в пьесе много чатов и подсчетов, которые герой ведет в уме, и я не могла придумать, как это реализовать в формате читки.

А тут меня осенило, что как раз в Zoom-е можно выводить на экран эти подсчеты. Я предложила это Юлии Гирбе, куратору театральных программ Центра Вознесенского, они пару месяцев думали, и в конце концов согласились. На постановку даже нашлись деньги, потому что там, как и везде во время карантина, стали активно развивать направление онлайн-ивентов.

Мы пригласили очень хорошую питерскую видеохудожницу Марину Алексееву, она все чаты и подсчеты оформила в виде 40 маленьких анимационных роликов. А у известной актрисы Елены Морозовой, которая играет в Электротеатре, на самоизоляции появилось свободное время. И она согласилась прочитать мою пьесу «Мэтью», сыграть все роли.

Во время [прямого эфира] (https://www.youtube.com/watch?v=931H67EwXcQ&t=5s) в Facebook было 4000 просмотров. Ни на какую читку физически столько народу не пришло бы. Так что благодаря карантину оказалась поставленной и увиденной замершая без движения пьеса.

Проект, кроме всего прочего, сильно понравился моему 13-летнему племяннику, который поучаствовал в нем в качестве звукорежиссера. В онлайн-премьере он накладывал звук на анимированные ролики. Это был его первый опыт, он заработал гонорар, чем страшно горд. Теперь постоянно спрашивает, когда я напишу новую пьесу и не надо ли еще на что-нибудь наложить звуки.

У меня теперь даже появился агент, который будет продвигать эту пьесу. То есть дело пошло. Посмотрим, надеюсь, что на «Мэтью» обратят внимание театры и будут ставить ее на сцене — такая моя мечта.

Ежедневный график изменился: пришлось подстроиться к тому, как живет моя семья. Как ни странно, это оказалось очень удобно. Мама до сих пор готовит, и я себя почувствовала как в детстве: завтракаешь, обедаешь и ужинаешь дома. Ешь наконец-то вкусную мамину еду.

Я арт-критик, шеф-редактор издания по искусству, так что обычно каждый вечер хожу на вернисажи, открытия выставок, поэтому понятие ужина давно ушло из моей жизни, а тут оно ко мне вернулось.

Брат работает с 9:00 до 18:00, я начала позже ложиться и раньше вставать — вместе со всеми. Естественно, стало много прогулок и работы в огороде, установился здоровый образ жизни. Я прочитала несколько толстых книг, на которые раньше не хватало времени: «Жизнь и судьбу» Гроссмана, «Будденброков» Манна, которых начинала раньше. Пара месяцев ушла на Ветхий завет.

Даже несмотря на этот нескончаемый поток новостей о коронавирусе, депрессивных моментов стало меньше, если сравнивать с жизнью в Москве. По характеру я скорее интроверт, а работа у меня связана с общением, каждый день я вижу много людей. Когда их становится меньше, похоже, для меня это меньшая нагрузка, и в изоляции я чувствую себя лучше.

Информационных поводов в сфере современного искусства, которым я занимаюсь, не стало. Поэтому приходилось их высасывать из пальца, а точнее — из Facebook. Все время мониторить, кто из художников что делает. Судя по соцсетям, они лучше, чем обычные люди, переносили изоляцию: меньше паниковали и больше создавали новых произведений. Особенно меня поразила фотограф Маша Ионова-Грибина, через Skype снимавшая людей, которые пострадали от коронавируса или как-то еще оказались затронуты эпидемией. Собирала их рассказы и все это выкладывала.

Работа у меня удаленная, и если не ходить на вернисажи, я могу делать ее откуда угодно, поэтому до начала сентября точно здесь останусь, а там посмотрим.

Кстати, еще в марте моя приятельница из Барселоны попросила меня привезти кроссовки для ее дочери в Москву. Лето близится к концу, а кроссовки по-прежнему со мной.

Семья разделилась, мой 79-летний папа остался один в Москве. Он приезжал сюда, но из-за того, что не любит жить в деревне, быстро уезжал. Сейчас снова наведался, надоело ему одному.

Мне пришлось все-таки вернуться в Москву, так как папа приехал в деревню совсем больной — сильная одышка и кашель. Даже не мог дышать, когда лежит. Только на третий день уговорили его уехать обратно, потому что в деревне нет никакой медицины. Ближайшая больница — за 120 километров от нас, во Ржеве.

Брат довез нас на машине, пришлось водить папу по врачам. Сегодня сдали анализ на коронавирус, сходили на КТ, легкие проверяли. Хорошая новость: коронавируса у него нет. Плохая новость: зато с сердцем не очень, и от этого в легких много жидкости. Надеюсь, подлечат его в 51-й больнице.

«На той же скамейке, что и дед»

Алексей Капышкин, гитарист, флорист

Я вообще представить себе не мог, что будет так здорово, потому что изначально самоизоляцию рассматривал как хреновый расклад дел: работа отлетела, все заморозилось.

Я жил у друга и его бабушки. Они засели дома, а я продолжал ездить по делам, по друзьям. И в какой-то момент друг мне говорит: «Леха, это неправильно. Бабуля в группе риска, я сижу дома, даже к девушке своей не хожу, а ты тусуешься». И мне пришлось съехать.

Помог другой друг, который дал добро на то, чтобы я пожил у его пожилой мамы в Орехово-Зуеве. И в начале апреля я переехал туда. Хозяйка оказалась суперкрутая. Мы общались, и я думал: «Да это девка молодая, просто организмом состарилась». Там я уже лишний раз из дома не вылезал. Сидел, играл на гитаре и думал, что долго так продолжаться не может. Ждал, как манны небесной, звонка от подруги, обещавшей устроить меня работать флористом. В итоге срослось это только в июне.

А тогда я в какой-то момент понял, что дальше так продолжаться не может. Работы нет, накоплений нет, я даже коммуналку не могу оплатить у бабушки, у которой живу. Мне стало стыдно и стремно.

Я понимал, что эта коронавирусная фигня растянется еще непонятно на сколько, и принял решение ехать на родину. Но не к маме и папе, с которыми у меня тяжелые отношения, а в деревню к тетке, в наш старый семейный дом, где раньше жили бабушка с дедушкой. Я ей позвонил, говорю: «Тетя Наташа, в Москве все у меня заглохло, хочу поработать на вас. Приютите, пригожусь». Она говорит: «Приезжай».

Собрал манатки, гитару, комбик, примочки, и — на Белорусский вокзал. Троих человек, наверное, там встретил, не больше. Температуру мне в электричке померили. А на станции тетка на машине встретила.

Короче, от чего я кайфанул? Тетку я свою обожаю, когда меня из всех городских школ выгнали, я восьмой и девятый класс заканчивал в деревенской школе, где она была завучем. Тетя Наташа — очень душевный, дипломатичный человек. И семья у нее прекрасная. Обе дочери тоже закончили педучилище, работают все в школе, причем за копейки, прошу заметить. Зарплаты — тысяч по 12. Как они живут на эти деньги, я до сих пор не понимаю.

И вот тетка меня встретила, накормила, напоила, а дальше я уже сам. Оказалось, что в этом ее деревенском доме делов — непочатый край. Я-то думал, у нее два зятя, все вылизано, перекопано. А там клубничные грядки по земле растекаются, опалубка давно развалилась, теплицы внизу дырявые, гараж давно прогнил, непонятно на чем держится. И все так, за что ни возьмись.

А в деревне там — ни интернета, ни сотовой связи, ни телевизора. Только радио, которое мы не слушали. Так я провел месяца полтора, и мне это нравилось. Хотел просто побыть с самим собой. Включил мужскую тему и начал бурную деятельность.

Грядки сделал, теплицы, взялся разбирать гараж. Оказалось, внутри — несколько помещений, а одна комнатка обоями обита. Я говорю: «Теть Наташ, это что вообще такое?» И она объяснила, что когда мои родители поженились, им там сделали отдельную спаленку, чтобы они дома не охали, не ахали. Так вот и историю семейную узнал: мама-то ничего такого не рассказывала. А гараж этот я разобрал, из тех же досок построил рядом новый курятник.

Раз в неделю приезжали двоюродные сестры со своими детьми, с которыми я только там познакомился. Оказалось, они все такие прекрасные, смышленые, интересные. И такой у них порядок общения заведен офигительный... Я просто смотрел на то, как они взаимодействуют, какие они сдержанные и при этом веселые, смешливые! И даже когда ссорятся, то так красиво это делают... Было такое впечатление, что я наблюдал идеал семейных отношений.

В итоге я на родной земле пожил в доме своих деда и бабки, без интернета, без связи, чему был очень рад. Вместо этого там были очень меня укрепившие: дневной сон, вкусные домашние завтрак-обед-ужин и беседы с моей замечательнейшей теткой.

Так что я кайфанул на карантине. Вся эта ситуация заставила меня пообщаться с семьей, поработать пилой и молотком, почувствовать себя дома.

Я покупал в городе табак и после работы курил самокрутки на той же скамейке, что и дед. Есть фотографии, где он так же сидит, улыбается и курит.

В Москву вернулся в июле. Стал флористом — собираю букеты и цветочные композиции. Живу у сестры в Королеве, каждый день езжу в Бутово. Чувствую, пора уже хоть комнату снять поближе к работе, а то накатался за два месяца.

«Побег из Алькатраса»

Павел Рыбкин, ведущий редактор КБ Стрелка, поэт

Не случилось у нас за карантин ни домашнего насилия, ни второго медового месяца. Не было конфликтов, потому что пространство позволяло их избежать. Была возможность каждому еще самоизолироваться в отдельной комнате. Я в кабинете редактировал, у сына — Zoom-уроки, жена временами сидела на видеоконференциях по работе. Вечером все собирались на кухне примерно в том же режиме, как если бы мы продолжали ездить на работу и ходить в школу.

У меня выработался режим: ранний подъем, часов в семь завтрак, работа, обед. После этого обязательно сон, чего в жизни моей уже много лет не бывало. И после сна снова работа, переходящая в домашние дела, недальние прогулки и чаепития с семьей. Вообще — идиллия.

Режим — это для производительности и самочувствия. Он складывается сам собой, а не в результате каких-то осмысленных усилий. Организм сам тебе посылает импульс.

Вообще, тема добираться с утра на работу — какая-то архаическая. Отказаться от нее было очень приятно. Получается, что так, на свободе, в один день вмещаешь два. Что-то очень важное делаешь утром и дальше можешь быть уже спокоен. Всему тому, что прилетает, говоришь: «Да, ок, я понимаю, сделаю. Может, сегодня к вечеру, а может, завтра с утра».

Никогда этим не увлекался, но тут стал регулярно смотреть уроки игры на гитаре и даже музыки какой-то посочинял.

Просыпался в пять с уже готовыми стишками в башке. Разогнался, и по пять-шесть в день их записывал, публиковал на проекте Взаперти: поэзия в изоляции.

В одном старом стихотворении, написанном, когда я еще подарками занимался, есть такие строчки:

«У меня все дни — воскресенья, И поэтому нет выходных».

На карантине все сложилось именно так. Даже коллеги отметили, что я поставил рекорд: три недели без выходных. В общей сложности с марта по июль я отредактировал тексты общим объемом в три миллиона знаков. И при этом компетенции свои прокачал очень мощно.

Исчез этот дебильный синдром пятницы, когда вроде бы надо куда-то идти. Не скажу, что был сильно ему подвержен, но иногда, когда отпашешь в офисе всю неделю, в пятницу хочется и винца попить, и вообще на все наплевать.

А здесь сложился такой ровный режим с полным неразличением дней недели. Ориентировался я только по числам, в которые нужно было сдавать работу.

«Среда — маленькая пятница», «Выходные — святое», — весь этот офисный юмор отвалился. И образовался естественный, как дыхание, режим, при котором я много работал, успевал до хрена и не то чтобы очень сильно упирался. Доказано, что за восемь часов в офисе работой сотрудник занят от силы часа три-четыре. Все остальное — это совещания, обед, туда зайти, сюда зайти. А здесь эффективность растет просто неимоверно. И при этом много свободы. Даже находясь на работе, ощущаешь себя хозяином своего времени.

Все было прекрасно, если бы не взбесившее закрытие фитнес-центров! Гиподинамия и сидение — вот что было тяжело переносить.

Как раз тогда возник тренд делиться, сколько ты километров проходишь в день. А в месяц? Люди с гордостью пишут: «Я в месяц прохожу 300 километров». А я проплываю в месяц 50 километров, три-четыре раза в неделю хожу в бассейн. Без остановки по 80-100 бассейнов 25-метровых проплывал.

Мечтаю принять участие в «Побеге из Алькатраса» — есть такой маршрут для любителей. Со скалы прыгаешь и плывешь в гидрокостюме 2,4 километра с острова до берега. До Сан-Франциско. Там акулы и лодочка параллельным курсом идет со спасателями.

И вот я тренируюсь, мечтаю о побеге из Алькатраса, а тут вдруг и мой спортклуб закрывают, и все бассейны вокруг. В итоге — чисто физический голод, моторика — тут колоссальный провал... А все остальное было хорошо.

Для меня, как и для всех вокруг, вселенский масштаб свернулся до размеров квартиры, двора. Вдруг у всех произошло возвращение в детство — не в ностальгическом смысле, а натурально. Когда пространство двора и ближайших окрестностей — это весь твой мир, и начинаешь гулять очень вдумчиво, дорожа каждым шагом и вдохом.

У нас в Жуковском полицейские рейды были не такие строгие, как в Москве, и в радиусе километров пяти от дома я истоптал буквально каждый метр. Вспоминал «Винни-Пуха» и «Кондуит и Швамбранию». Даже было желание территорию вокруг дома картографировать: тут — таинственная опушка, там — три сосны. Мир вокруг дома стал нереально подробным. При том что раньше это было мертвое, незнакомое пространство. До магазина ходил, до бассейна, а что там дальше — даже не представлял.

В обычной жизни я за новостной повесткой как-то следил. Все-таки надо соображать, что к чему, надо вертеться. А когда наступила пандемия, следить за новостями стало все равно что слушать сумасшедшего, который с утра до вечера говорит одно и то же. В таких условиях начинаешь добывать новости сам.

Я постоянно ждал события, о котором можно будет сказать It made my day (оно сделало мой день — англ.). Как правило, это была совершеннейшая чепуха: фотка облака, заката. Я тут перечитывал Пастернака, у него есть строчки:

«Так после дождя проползают слизни Глазами статуй в саду».

И мне казалось, что это какая-то нереально гениальная метафора, потому что слизни — они такие гладкие... Как будто бы сразу видишь и сад, и статуи где-нибудь в Кусково, например, и у них глаза такие гладкие, как слизни, подслеповатые.

А тут, гуляя вокруг дома, вижу я этих самых слизней и вдруг делаю для себя открытие. Что они, оказывается, только наполовину гладкие, а на вторую половину — рифленые. Казалось бы, неважно, но я их отфоткал, целые серии отснял. Немножко безумно, конечно, но наполняет жизнь мелкой, живой, будничной радостью.

Я гулял при каждой возможности — и один, и с женой. А семнадцатилетний сын все три месяца просидел безвылазно дома. Несколько раз только ходил за питьевой водой — это метров 50 от дома. А так его полностью устраивал интернет, он сказал: «Вот карантин закончится — пойду гулять».

Бассейн в июне наконец открыли. Но если до самоизоляции я проплывал без остановки полтора километра, от стенки до стенки, то теперь — 500-700 метров. А до «Побега из Алькатраса» допускают только тех, кто без перерыва проплывает 80 25-метровых бассейнов — это два километра. Так что от мечты карантин меня, конечно, отбросил.

«Я наслаждалась этим особым временем»

Любовь Бондарева, молодая мама, жена дипломата, йогиня

У меня начало карантина совпало с несколькими важными изменениями в жизни. В сентябре родилась вторая дочка, ей сейчас 11 месяцев. И в самом конце прошлого года мы с семьей переехали в другую страну. Это связано с дипломатической работой мужа. Соответственно, после переезда попали в карантин.

Я все равно должна была бы много времени сидеть дома с ребенком и разбирать много приехавших с нами вещей. Так что, в моем случае, карантин стал подарком судьбы. Муж тоже оказался дома, у него было меньше рабочих обязанностей, сократилось количество мероприятий, в которых он должен был бы участвовать вместе со мной. Поэтому он мне помогал, разбирал огромные горы наших коробок.

У нас большой балкон, на котором можно гулять. Квартира просторная. На голове друг у друга мы не сидели, что, конечно, важно.

Так что я наслаждалась этим особым временем в жизни любой мамы. Большим, значительным плюсом стало то, что в связи с коронавирусом все перенеслось в онлайн. У меня была активная жизнь: я много занималась йогой, и когда уехала — скучала по преподавателю. Занималась пением и выступала с хором.

Думала, что в связи с переездом потеряю все свои связи безвозвратно. Но из-за карантина и локдауна очень многие виды деятельности, досуга и совместного времяпрепровождения вышли в онлайн.

Если раньше было совершенно нереально заниматься в той же группе, то с началом карантина они вышли в онлайн, и я нашла все свои занятия.

Так что я в какой-то степени благодарна этому карантину за то, что все практики в моей жизни сохранились. Например, студия сейчас уже открылась, и они продолжают меня подключать по Skype, поскольку я не в Москве.

То же самое с пением. Технологии не позволяют петь хором дистанционно, потому что звук запаздывает, но в формате мастер-класса, обсуждения и анализа музыкальных произведений, которые мы поем, у нас происходят встречи онлайн, плюс я частным образом занимаюсь с преподавательницей, которая ведет нашу группу.

И если говорить о моих хобби и получении удовольствия от общения, для меня все это было выходом на качественно новый уровень.

Я нашла очень много интересных курсов, которые можно просто слушать в YouTube. Плюс для меня стали открытием курсы обучения иностранному языку на онлайн-платформе. Там есть и что-то вроде карточек, которые позволяют выучивать новые слова, и задания на аудирование и чтение, и даже письменные задания. Выполняешь работу, посылаешь фотографию, а твой тьютор проверяет. А навык разговорной и письменной практики дают созвоны и чаты с носителем языка.

Так как я сижу с ребенком, для меня это великолепная находка: в любые 15-20 минут, которые вдруг неожиданно образовались, можно через приложение подключиться и что-то сделать.

Плюс, как вишенка на торте, мы стали больше общаться с семьей. В какой-то момент у нас были чуть ли не ежевечерние созвоны. Особенно активно себя проявила семья брата: они придумывали квесты, ребусы, викторины, и мы все увлеченно соревновались в их разгадывании.

Это было очень здорово, потому что мы меньше виделись, пока были в Москве. Жили недалеко, но собраться и приехать — это очень тяжело. А когда все смирились с тем, что встретиться не получится, то стали активно подключаться онлайн.

У меня постоянно было такое ощущение, что все вместе — все за столом, только каждый в своей квартире. Хоть это и парадоксально, общения стало даже больше.

Так что в целом мне карантин очень понравился. Особенно в том, что благодаря ему я вышла на новый уровень своих любимых занятий и практик.

Единственная серьезная проблема заключалась в том, что мы не могли показать ребенка врачу. После рождения дочку начали вести специалисты в московской клинике, мы планировали время от времени приезжать на осмотры, и вдруг это оказалось невозможным.

Но ничего страшного. Мы планируем приехать в конце августа, на 22 число уже купили билеты. Это была отдельная история — выяснить, есть ли карантинные меры для прилетевших, вычислить, какие рейсы не отменятся, купить стыковочный билет через Стамбул и решить, какого числа лететь обратно. Потому что статистика показывает: всплеск заболеваемости идет там, где отменяются карантинные меры и начинается социальная активность. А впереди — начало учебного года. И все говорят о второй волне, о том, что она обязательно будет.