«Перезапустить» промзону

Представитель городского совета Бильбао Ансуаза Ансьер приезжал в Москву всего на пару дней, чтобы прочесть на урбанистическом форуме доклад «Как культура может перезапустить город». Позже в своём интервью, которое он дал корреспонденту МОСЛЕНТЫ, чиновник рассказал, как можно вдохнуть новую жизнь в умирающие кварталы, построив музей и реконструировав заброшенный винный склад.

Напомним, Бильбао до открытия музея Гуггенхайма в 1997 году был небольшим промышленным городком с населением в 300 тысяч человек и, судя по старым фотографиям, выглядел довольно неуютно. Прошло буквально 20 лет, и теперь все говорят об «эффекте Бильбао» - город стал одной из культурных и туристических столиц не только Испании, но и Европы.

Это всё благодаря музею, который называют «величайшим зданием нашего времени»?

Музей Гуггенхайма имеет для нас стратегическое значение, но не его появление послужило основой для «перезапуска» Бильбао. Полное преобразование города произошло за счёт трансформации основного вида его деятельности. Проект был долгосрочным и занял 25 лет. За это время мы восстановили и благоустроили территории, которые находились в достаточно запущенном состоянии. С экологической точки зрения, нам удалось воссоздать центральную водную артерию Бильбао — реку Нервьон. И получилось изменить экономическую модель города — от «промышленной» к оказывающей «услуги». Конечно, нужно было что-то, что поставило бы город на туристическую карту мира, и это произошло именно благодаря появлению музея Гуггенхайма.

Дело в том, что Бильбао изначально был городом чёрной металлургии. В конце 1980-х – начале 1990-х в этой отрасли случился кризис, предприятия закрывались, жители оставались без работы. Городскому совету пришлось выработать долгосрочную стратегию — заново создать город. И я бы сказал, что эффект Бильбао – результат успешной реализации этой долгосрочной стратегии, которая произошла, несмотря на многочисленные политические изменения и смену нескольких правительств за эти 25 лет.

Как правило, неудачные примеры подобного преобразования демонстрируют те города, которые не провели комплексного анализа и попытались решать проблемы точечно. Когда вы принимаете решение на макроуровне, например, меняя инфраструктуру или только часть района, и оставляете остальную его территорию неизменной, проблема никуда не денется. Преобразование должно быть полным, комплексным, охватывающим все уголки города.

В Москве сейчас вовсю идёт реконструкция и перезапуск промзон. Что вы можете посоветовать нашим градостроителям по итогам работы, проделанной в Бильбао?

Во-первых, мы изменили подход к использованию свободного пространства. На месте, где раньше были портовые склады, теперь находится музей Гуггенхайма. А там, где когда-то находился контейнерный склад, — здание университета. Соответственно, территории, которые освободились от промышленности, были отданы для культурных и образовательных объектов, для жилой застройки.

Во-вторых, мы делали ставку на сотрудничество с ведущими мировыми архитекторами: Захой Хадид, Фрэнком Гери, Норманом Фостером, Филиппом Старком. Новые здания, построенные по их проектам, помогли нам выйти на международный уровень. Строения возводились во всех районах города и позволили преобразовать Бильбао с соблюдением самых высоких современных стандартов. Кроме того, мы покупали произведения искусства и устанавливали их на возвращённых городу территориях, освободив тем самым от промышленного использования. Как только город становится привлекательным, он буквально оживает во всех смыслах, например, активнее начинает развиваться экономическая деятельность.

Можете привести конкретный пример из разряда «было — стало»?

Хороший пример — проект Филиппа Старка «Бильбао», выполненный по заказу мэрии нашего города. В центре Бильбао располагался винный склад, занимавший целый квартал. Здание было построено в начале ХХ века, и 30 лет оно простояло заброшенным, не использовалось. Мэрия выкупила этот объект, и сегодня на его территории в соответствии с проектом Филиппа Старка расположились: крупнейшая библиотека города, спортивный комплекс, кинотеатр, театр, галерея искусств, а также автомобильная парковка. При этом примечательно, что Филипп Старк полностью спроектировал не только внутренню часть здания, но и элементы благоустройства прилегающих улиц: скамейки, фонари. В результате десятилетиями простаивавшее впустую «мертвое» пространство внезапно превратилось в живой центр города.

Как вы оцениваете те преобразования, которые происходят сейчас в Москве?

Мне кажется, вы движетесь в правильном направлении. Очень важно обеспечивать мобильность внутри города, сделать его более дружелюбным для пешеходов. Это в свою очередь требует создания препятствий для эксплуатации частных автомобилей, что всегда вызывает бурю недовольства. Но в Бильбао мы работали в этом направлении и добились очень хороших результатов: сегодня автомобили используются только для 12% перемещений в черте города.

Уличные проблемы по всему миру одинаковые. Автомобили занимают всё свободное пространство, которое предлагает город. Из-за них улицы становятся некрасивыми и менее живыми. Я думаю, усилия, которые сегодня прикладывает Москва, чтобы сделать центр более приемлемым и удобным для пешеходов, – абсолютно правильные. Мы в Бильбао разделяем эту точку зрения. То же самое относится и к созданию качественной культурной, спортивной инфраструктуры. Это мировая тенденция.

Безусловно, Бильбао – по своим масштабам значительно меньше Москвы. Но, кажется, наш опыт можно экстраполировать на Москву, по крайней мере, на отдельные районы. Очень важно, чтобы центр каждого из них был привлекательным и легко доступным, в нём должна бурлить жизнь, кипеть торговля. Нужно создать едуную транспортную сеть, соединяющую центры районов, а горожанам — обеспечить доступ ко всему городу.

В сентябре в Москве будет запущена центральная кольцевая железная дорога. Многие примыкающие к ней территории — это бывшие промзоны, у которых была плохая транспортная связь с городом, и вот теперь, наконец, ситуация исправится. Можете дать рекомендации по развитию этих территорий, исходя из опыта Бильбао?

Нужно четко понимать, как именно железнодорожное полотно будет встроено в структуру новых районов, которые появятся на месте промзон. Железная дорога не должна превратиться в границу, разделяющую район на отдельные части. Необходимо также точно понимать, как именно будет осуществляться связь между территориями, расположенными по разные стороны рельсов. В случае с Бильбао там, где у нас несколько районов разделяла железная дорога, мы решили проблему, заглубив трассу и перенеся под землю.

Кроме того, нужно очень чётко разделить промышленные здания, которые сегодня находятся на возрождаемых территориях, на те, которые имеют какую-то ценность и будут сохранены, и те, от которых можно избавиться.

Здания, представляющие какую-либо историческую ценность, можно реконструировать и использовать для проведения спортивных и культурных мероприятий — это вдохнёт новую жизнь в район. В Бильбао мы часто используем такие строения в качестве площадок для создания стартапов и размещения творческих мастерских. Этот подход активно используется при работе с промышленными зонами, которые ещё остаются в нашем городе.

Какие ещё действенные способы оживления «депрессивных» районов вы можете порекомендовать?

В Бильбао у нас есть определенные зоны, где городская администрация «создавала» лицо, идентичность того или иного района за счёт строительства новых объектов, например, музея Гуггенхайма. Но в других случаях, в частности, в промышленном районом Зоррозаурре, идея культурной идентичности была предложена самими жителями района. Они использовали заброшенные промышленные здания для различных культурных мероприятий, для творческой деятельности, для различных постановок. И получилось, что этот район если не стал богемным, то явно приобрел «богемный дух». Я бы сказал: в «мёртвое тело», которое представляет собой заброшенный промышленный комплекс, нужно вдохнуть «живую душу». Но инициатива во многом должна исходить от жителей района.

В Москве планируется строительство и старт нескольких крупных музеев. В промзоне ЗИЛ появится большой музей «Эрмитаж-Москва» по проекту американского архитектора Хани Рашид с парком скульптур. Новое здание государственного центра современного искусства будут строить на Ходынке. В каком направлении городу нужно развивать пространство вокруг этих музеев, чтобы каждый из них стал сердцем культурной жизни своего района?

Если это действительно стратегическое решение, принятое городом, надо «держать курс, даже если будет сильное волнение на море». Наш бывший мэр всегда говорил, что у любого хорошего проекта найдутся противники. Если же их нет, то, скорее всего, проект неважный. Советую задуматься и оценить смысл этого высказывания.

Если проект удачный и вы уверены, что его нужно реализовывать, несмотря на критику и жалобы, постарайтесь довести его до конца. Случай с музеем Гуггенхайма уникален, эффект от его постройки был почти молниеносным. Как правило, пройдёт немало времени с момента реализации проекта, прежде чем город ощутит его реальную пользу. И всё это время вам нужна политическая воля, чтобы продолжать воплощать проект.

Есть ещё один момент. Чтобы снизить вал возможной критики, нужно вовлекать граждан как в создание основного проекта, так и в разработку отдельных его частей, которые напрямую затрагивают горожан: например, в проектирование мест общественного пользования. Дело в том, что архитектор, допустим, может считать идеальным решением — мощёную камнем площадь, а горожане представляют на этом месте зелёный сквер, где можно гулять с детьми. Практика показывает — даже небольшой шаг может полностью изменить отношение горожан к проекту: как вариант, создание небольшого парка с детской площадкой, где бабушки и дедушки из соседних домов смогут отдыхать и наблюдать, как резвятся их внуки. При таком подходе новый проект не станет каким-то чужеродным элементом, насильно внедрённым в район.

Вот это чувство принадлежности к Бильбао, гордость за него и любовь очень помогают в реализации многих проектов. Над нами, местными жителями, часто шутят, что мы слишком гордимся своим городом. Но это место для нас было лучшим на Земле даже в тот период, когда оно было грязной, вонючей и замусоренной дырой. Потом наступили кризисные времена, самоуверенность немного поугасла, но новые проекты смогли её вернуть. Горожане воодушевились, и стали ещё требовательнее. Всё время интересуются новыми проектами, спрашивают у мэра и городского совета о планах на будущее. И эта активность и поддержка граждан происходят из уверенности, что мы можем сделать свой город лучшим на земле.