«Молодых людей я не приводила никогда»

«Мне очень важно, чтобы дома меня ждали»

Ирина

Ведущий редактор в книжном издательстве, 32 года

Со своими родителями я живу с самого рождения и по сей день. Почему? До недавнего времени у меня не было других возможностей. Хотя, конечно, все не так просто, да и деньги тут совсем не главное, если уж честно. Если бы приперло, если бы было невмоготу, если бы мой папа оказался пристающим ко мне насильником, меня бы настиг подростковый кризис и я бы выкрасила волосы в синий цвет, — я бы могла себе снять хотя бы комнату. Но со мной ничего такого не случалось, а потому поводов для побега не было.

Конечно, жесткий контроль со стороны родителей присутствовал всегда. Но я к нему привыкла. Только в подростковом возрасте я узнала о том, что дома у некоторых моих одноклассников принято стучаться в дверь комнаты, когда хочешь к кому-то зайти. У меня этого никто до сих пор не делает — ни я, заходя в маме, ни мама, заходя ко мне. Но меня это совершенно не напрягает, потому что, во-первых, она всегда извиняется, а, во-вторых, я же не обсуждаю в это время по телефону, как правильно колоть героин в глаза. Как не напрягает меня и то, что, приходя с работы, я первым делом должна рассказывать маме о том, как прошел мой день. Так у нас принято.

У нас дома вообще много разных ритуалов. Например, мой отец каждый божий день, что бы не случилось, ровно в 21.00 должен звонить своей маме, хоть это, как мне кажется, особо не нужно ни ему, ни ей. Каждый день, доехав до работы, он должен позвонить моей маме и сказать, что с ним все в порядке, потому что иначе она будет волноваться. И я, добравшись до офиса, тоже должна ей непременно позвонить или написать. Я звоню ей из всех поездок и командировок, звоню в те нечастые моменты, когда живу вне дома. Честно говоря, мне этого и самой хочется…

Молодых людей я не приводила домой никогда: либо все ограничивалось ухаживаниями, либо сама переезжала к ним при условии, что буду тщательно соблюдать все наши семейные ритуалы, — вовремя звонить и всегда брать трубку. Но сейчас я опять живу с папой и мамой и менять ничего не хочу. Может быть когда-нибудь я выйду замуж и перееду к мужу, но сейчас… Много лет назад, приехав в Москву из региона, моя мама поступила в институт и поселилась в общежитии. Она до сих пор любит рассказывать о том, как поздно вечером, зимой, идя в общагу, заглядывала в чужие светящиеся окна и чувствовала себя невероятно неприкаянной и одинокой. Потому что там, за этими окнами, были семьи, а ее никто не ждал. Вот и мне очень важно, чтобы дома меня ждали, чтобы в квартире горел свет, чтобы было, с кем поговорить. Поэтому жить одной мне не хочется совершенно.

«Это все очень серьезно и очень плохо»

Андрей

Журналист, 38 лет

Это на самом деле неочевидная и неправильная история совсем не про то, о чем вы, наверное, хотите услышать. Я глубочайший невротик. У меня одновременно обсессивно-компульсивное расстройство, генерализированное тревожное расстройство и тревожное расстройство личности, и сверху еще — легкий синдром Туретта. Это все очень серьезно и очень плохо. И все это, судя по всему, — чистая органика, это нельзя вылечить психотерапией, это кроется в каких-то миндалевидных телах и базальных ганглиях мозга, очень небольшого и крайне подлого органа.

Психиатры стараются делать важные лица, но они бессильны. Ты просто не можешь вылечить туберкулез, пока не знаешь, что такое палочка Коха, ты не можешь вылечить сифилис, пока не знаешь, что такое бледная трепонема. И даже когда ты знаешь, что это такое, у тебя все еще десятилетия нет лекарств, ни пенициллина, ни стрептомицина.

У психиатров на самом деле нет ничего. Они могут оглушить психотиков галоперидолом, но лично мои болезни они вылечить тупо не в состоянии. Это самая молодая отрасль медицины, самая тупая и беспомощная. Конечно, им обидно сознавать, что они потратили всю жизнь на слепое блуждание в том мире, где ничего еще не понятно. Но я довольно плотно с ними общался (мне их даже сейчас в чем-то жаль). И, знаете, есть люди, которые не верят в Бога, а я вот в Бога верю, а в таблетки, те, которые существуют сейчас, — нет, ни секунды.

Один мой давний друг спрашивал, когда мне было 20 лет, почему у меня нет девушки. Ну вот поэтому. Эта история несовместима ни с сексом, ни с жизнью — только с отчаянием и еще с сочинением текстов. Ты живешь в состоянии полной неизлечимости. Три варианта — вино, фенибут (единственные таблетки, которые помогают, такая чудесная кислота, которая для некоторых манна небесная, а для некоторых фуфло, — для меня манна), — ну, и суицид. Детей у тебя не будет, потому что все это говно передается генетически.

И да, я живу с мамой, просто потому, что она любит меня, а я люблю ее. Потому что неврозы и жизнь научили меня ни в кого не влюбляться. Однажды умер мой любимый кот, а потом от алкоголизма и токсикомании умер друг, самый лучший. Мы остались вдвоем. Она сейчас не может без меня, а я — без нее. Симбиоз с мамой позволяет нам обоим просто выжить. Вот и все.

«Иногда приходится сбегать — вот хоть в кино»

Полина

Кино- и театральная актриса, 44 года

Кажется, что во всем этом есть какая-то предопределенность: в свое время мои родители жили совсем рядом с родителями моей мамы, то есть, по сути, вместе с ними. Затем они переехали — но тоже оказались рядом. Так мы живем и теперь: моя бабушка, а в соседней квартире — мои родители, я и мой ребенок…

Было ли это сознательным выбором? Скорее, просто так вышло. А я никогда не испытывала острого желания от этого убежать.

Говорят, что один из главных аргументов противников совместного проживания — постоянный родительский контроль. Наверное, так и есть. Но в нашем случае он всегда был обоюдным: с определенного возраста я и сама стала контролировать своих родителей, а они в чем могут и хотят контролируют меня. Наверное, со стороны это звучит не очень, но… Возможно, что мы все такие хорошие люди, что стараемся друг на друга не давить. И ситуации, когда хочется крикнуть, мол, все, не трогайте меня, возникают крайне редко. Особенно сейчас.

Мне повезло. Что касается финансов, то, когда я была юна — а это были 90-е годы — мне было куда проще, чем родителям, устроиться на работу. Так что и денег у меня было больше, чем у них, что избавляло меня от всех этих разговоров, что я трачу не так, не на то и, вообще, неправильно. Потом, когда я училась, меня кормили они.

Личная жизнь? Совместное проживание с родителями мне совершенно в этом плане не мешало. Я ни разу не была замужем, но это — именно мой выбор. Сначала я просто могла какое-то время отсутствовать дома, не ожидая ненужных вопросов со стороны мамы и папы. Затем — забеременела. И тоже без лишних вопросов с их стороны.

Родители всегда меня уважали: едва почувствовав мое напряжение, они немедленно давали обратный ход. Конфликты начали возникать лишь тогда, когда в нашей квартире появилось третье поколение — мой ребенок. Вы же понимаете: совместное воспитание — штука сложная. Когда я говорю ребенку «нет», мои родители часто говорят «да», и наоборот, я кормлю его одним, а они считают, что надо другим, я считаю, что он здоров, они — что болен, и что я его не так одеваю. Однако слава Богу, это никогда не переходит каких-то критических границ, поэтому в целом я довольна.

Да, конечно, иногда у меня возникает желание съехать и жить самостоятельно. Но… Я знаю, что родителям это причинит боль и понято не будет, потому что… Ну, с чего вдруг? У нас нормальные отношения, хорошие условия. Им сто процентов покажется, что такой мой шаг выглядит как демонстрация недовольства, которое я всю жизнь старательно скрывала. А этого нет.

Что есть? Иногда — усталость, в первую очередь эмоциональная. Иногда — острая необходимость побыть одной, посидеть в тишине, ни с кем не разговаривать. В таких ситуациях мне приходится сбегать из дома — вот хоть в кино или просто поболтаться на улице. Но я рада, что мне удалось сохранить теплые отношения с родителями, чем не может похвастаться большинство из моих сверстников.

«Сложно перестать чувствовать себя ребенком»

Константин

Инженер, 57 лет

Так сложились обстоятельства: я тут родился, жил и менять мне ничего не хотелось. А зачем? Родители меня особо не контролировали — для этого они достаточно тактичные люди. Они работали, я работал, у нас были отдельные бюджеты, я отдавал им часть денег, но в основном все оставлял себе, меня никто не трогал. Девушки? Ну, да были проблемы с тем, что я не мог привести их к себе домой. Решал иначе: часто ходил в турпоходы.

Конфликты начались в тот момент, когда я женился и привел свою жену к нам в дом. Все как у всех: кто-то кому-то не то сказал или не так посмотрел, не то сделал. А у меня у отца взрывной характер, бабушка, которая тоже с нами жила, была человеком очень непростым. Сам-то я старался с ними не ссориться, но жена мне частенько на них жаловалась. Я, впрочем, в этих ситуациях старался ни чью сторону не занимать, — иначе ведь можно с ума сойти. Но, да — бывали случаи, когда мы уже оказывались на грани того, чтобы сбежать. Не сбегали, однако ни разу. Деваться-то нам было особо некуда — разве что к родителям моей жены, но у ее мамаши такой характер — как говорится, без мыла в одно место влезет, так что мы предпочли оставить все как есть. Потом умерла бабушка. Потом — отец. Осталась только моя мама. Не бросать же ее! Да и квартира позволяет всем более-менее комфортно уживаться.

Главные минусы? Наверное, живя без мамы, я был бы более самостоятельным человеком: когда тебе без конца что-то советуют и говорят, что и как делать, сложно перестать чувствовать себя ребенком. Мне шестой десяток, а я вынужден согласовывать с мамой свои планы, учитывать ее вкус, находиться под постоянным контролем. Теперь-то что-то менять уже совсем поздно. Да и не хочется. Я ни о чем не жалею, мама меня никогда ничем не попрекала. Но любопытно вот что: когда моя дочка вышла замуж и привела к нам в квартиру своего молодого мужа, я пытался их выгнать, заставить жить отдельно, потому что существовать с этим человеком под одной крышей было невозможно.