«Мы лепим ад своими руками»
© Илья Питалев / РИА Новости
«Я сегодня целый день думаю про мужика из Кемерово, который на пожаре потерял всю семью - жену и троих детей.
Начал смотреть интервью с ним. Не досмотрел. Это невозможно.
Целый день его взгляд перед глазами. Совещания, документы, встречи, телефон. И все через его взгляд. И ком в горле каждый раз.
Целый день я думаю о том, как через это можно пройти? Как он сейчас домой приходит? Там же еще все так же, как было до их ухода.
Детские игрушки разбросанные. Порядок на кухне, наведенный женой. Вещи их в шкафу. Зубные щетки в ванной. В спальне подушки с их запахом.
Не то что представить, подумать страшно, что все это происходит прямо сейчас с таким же мужиком как ты. Только не в Вологде. А в Кемерово.
И все это не кино, а взаправду.
И что ничего уже не поделать. Ничего не изменить.
В Вологде уже поздний вечер. В Кемерово глубокая ночь. Как он один там сейчас в этой темноте?
Среди игрушек, вещей, зубных щеток, подушек.
И мне вдруг стало ясно, что все самое ужасное еще у него впереди.
На кладбище. Когда гробы закроют. Когда все точки над «i» расставятся. Когда весь этот кошмар станет реальностью.
Как ты не сойдешь с ума, мужик? Как ты все это вынесешь, если я за тысячи километров от тебя думаю об этом и курить не могу. Потому что в горле ком и губы дрожат.
Как помочь тебе, мужик? Какие слова сказать, какую молитву прочитать, чтобы Вселенная удержала тебя на ногах, когда вся эта жуть станет для тебя настоящим?
Упокой, Господи, души рабов Твоих новопреставленных, и прости им вся согрешения вольная и невольная и даруй им Царствие Небесное. Аминь».
«У меня в ленте все время появляется нежное личико Марии Мороз.
Девушки из "Зимней вишни", которая написала 4 сообщения:
Мы горим
Я вас люблю
Всех
Возможно прощайте
И вот это «возможно» почему-то ударяет сильнее всего.
И когда мне говорят, что через неделю страна все забудет – я не могу согласиться. Это будет зацементировано в голове, вписано в отдельный отсек памяти. У меня такой есть. Вместо сухих строчек википедии – там картинки.
Танки осенью 94, мне 23 года. Я выросла в СССР и война для меня – это история времен младенчества моих родителей. Но мне показывают танки в ноябре, в Грозном ноябрь – скучный месяц в серых оттенках. Иногда я это вижу в плохих снах.
Буденновские роженицы в ситцевых халатах. Июль, жара, крик новорожденных. Бегут, придерживая животы.
Журналисты – заложники в холодном автобусе у села Первомайское.
Женщина, потерявшая мужа и троих сыновей 16 ноября 1996 в Каспийске. Она наклоняется ко мне и говорит тихо, без пауз: «Я думаю, что я беременна. Я надеюсь, что беременна» Через пять лет у нее новый муж и три сына – от двух месяцев до четырех лет. Но взгляд такой же, как тогда – сухие немигающие глаза и прикушенная губа.
(…)
Наверное, там есть еще много разного, он переполнен этот отсек, и сколько вообще один человеческий мозг может вынести такого?
И теперь Мария.
Красивая девочка Маша Мороз.
И ее «возможно прощайте»».
«Дорогие мои друзья и друзья друзей, как мы знаем, во многих городах на центральных площадях прошли акции памяти о кемеровской трагедии. Но такие «народные» или «стихийные» мемориалы – они же возникают не только в центре городов. За последние дни и часы маленькие мемориалы появляются в спальных районах, пригородах и вообще в самых разных местах в больших и маленьких городах – и в самых разных формах. На снимке – мемориал у памятника Бибигону в московском районе Одинцово».
«Нет никакого ада кроме того, что мы держим в своих головах и лепим своими руками. Не нужен никакой другой ад. Зачем дублировать функции...
И рецепт у ада простой, двухкомпонентный: жадность и тупость. Нет, потом на это все налипают сверху ложь, подлость, жажда власти, страх... Но это, наверное, уже потом.
Где же был ваш Бог - меня спросили за эти сутки раз пять...
У меня нет точного ответа.
Но мне кажется, что Он всегда на том месте, которое мы Ему отвели.
Пока жрали, врали и воровали – зачем Он был нужен... Такие вещи хорошо делать без свидетелей. Уйди, Господи. Отвернись. Не действуй на нервы. Не отсвечивай.
В итоге Ему место нашлось там, где Он никому не мешал.
В запертом снаружи кинотеатре.
На мультиках».
«И почему мы только в плохие моменты нашей жизни осознаем как наши близкие нам дороги. На почве недавней трагедии в Кемерово у меня началась какая-то психологическая травма.
Везде все говорят только об этом: соц.сети, общественный транспорт, улица.
Я начинаю вспоминать трагедию с самолетом 31.10.2015 на Синае, которая меня ужасно коснулась...так больно, когда такое происходит.
Не нужно писать и говорить: «Как жить в этой стране. Страшно жить в этой стране» и тд. В любом месте может произойти что-то ужасное.
На меня сейчас настолько сильно давит вся эта информация, что я уже просто не могу выживать».