«На портретах следы от шрапнели и пуль…»: зачем лица москвичей высекли на брусчатке
© Фото: предоставлено художником
«Все началось в 2012 году. Тогда никакого проекта у меня в голове еще не было. Зато было огромное желание рисовать. И день за днем я рисовал толстым маркером в маленьком блокноте портреты самых обычных москвичей. Материал меня сильно ограничивал: я не мог ничего стереть, переделать, у меня было крошечное пространство листа. И это мне нравилось. Это были такие упражнения чисто для себя, чтобы набить руку.
В моем блокноте появлялись прохожие, пассажиры общественного транспорта, трезвые и не очень участники всевозможных вечеринок, мои родственники. Таких блокнотов с отрисованными москвичами у меня скопилась целая куча — штук семь или восемь. И делать с ними что-то я, честно говоря, не предполагал».
Читайте также
«Я сложил свои блокноты в стол и думал, что все — эта история закрыта. Но скоро меня стала мучить вот какая мысль: я потратил кучу времени на эти рисунки, но что дальше? Как их можно применить? В это время у меня должна была пройти выставка в Берлине. И специально для нее я начал искать граффити на Красной площади. Такие… крошечные, высеченные на брусчатке. Я приехал туда, обошел каждый уголок, изучил каждый камешек и таки нашел их. Немного, штук пять. Тут-то я и подумал: а круто было бы высечь на брусчатке и сделанные мною портреты! Это ведь очень символично: брусчатка полируется ногами людей, то есть люди в нее как бы впечатываются из поколения в поколение. Это был 2017 год. Еще немного подумав, я приступил к поискам брусчатки».
«Это только от вас я услышал, что несколько лет назад художник Павленский прибил к кремлевской брусчатке свое хозяйство. Странная затея. Очень надеюсь, что никаких ассоциаций этой акции с моим проектом ни у кого не возникнет…
Я свою брусчатку собирал около года. Несколько штук нашел вдоль шоссе Энтузиастов, на месте которого проходил Владимирский тракт — печально известный путь ссыльных на каторгу в Сибирь. Но больше всего мне повезло, когда в интернете я нашел объявление о продаже двухсотлетней брусчатки с питерского Апраксина двора. Я купил тогда девять тонн камней! Может показаться, что девять тонн — это, извините, до хрена. Но, нет: это всего лишь 600 камней, потому что они весьма немаленькие — не в пример брусчатке нынешней. На некоторых из них даже видны следы от попадания шрапнели, пуль…»
«Едва все эти девять тонн доставили в Москву, я приступил к работе. Сначала рисунки из блокнотов я переводил в компьютер. Потом с помощью проектора аккуратно, по миллиметру переносил изображения на камни. Затем высекал их вручную, вооружившись скарпелем и молотком. В день у меня получалось сделать портрета два. А на все про все у меня ушел примерно год. Всего у меня получилось 294 портрета в камне».
«Тех, чьи портреты я разместил на брусчатке и кого лично знаю, я на открытие выставки, конечно, позову. Там, кстати, есть и моя мама, и моя жена, и моя дочка — тогда еще совсем маленькая. Впрочем, там многие неузнаваемы, ведь все портреты, повторю, были сделаны в 2012-2015 годах. Специально для проекта я не нарисовал ни одного человека!»
Читайте также
«Зачем все это? Мне кажется, что самое важное, что есть в морем проекте, — это линии сегодняшнего дня, изображающие сегодняшних людей. И все это стопроцентно не надумано, а документально. Это линии, которые не должны были, по идее, быть увековечены, но… И это тоже очень важно, потому что, с одной стороны, говорит о значительности каждого из нас, а с другой — о неизбежном забвении. Ведь имена большинства высеченных людей практически никому — включая меня — не известны….
Кстати, камнем у меня дело не ограничивается. С высеченных портретов я еще и сделал оттиски на тонкую рисовую бумагу. Их можно посмотреть на другой моей выставке, проходящей в эти же дни в Музее Вадима Сидура на Новогиреевской улице. А для этих рисунков я еще сделал пять гранитных шкатулок, закрывающихся, словно саркофаг. Это тоже очень символично, вам не кажется?»