Общественность всегда против

Благоустройство Москвы - дело тонкое. Даже новая лавочка может вызвать неожиданный общественный резонанс. МОСЛЕНТА узнала у главного архитектора и научного руководителя проекта реконструкции озеленения территории ВДНХ, архитектора Андрея Коровянского, как обычно проходят общественные обсуждения благоустройства парков и почему нельзя улыбаться, когда пенсионерки предлагают убрать все фонари из соседнего сквера.

Андрей Коровянский, главный архитектор проектов студии «Архитектура живой формы»

Искренне завидую «интерьерщикам» и архитекторам зданий, которые лишены удовольствия общения с городским сообществом. Никаких тебе общественных слушаний, никаких общественных обсуждений. Зато у меня в работе этого хватает.

Создавая архитектурные объемы: здания, сооружения, автор проекта не выходит к общественности объяснять, почему он решил делать стеклянные окна и деревянные двери. Архитектор своему архитектурно-художественному совету или заказчику объяснил, почему он здесь решил поставить коринфские капители или скульптуры, заказчик либо готов, либо не готов за это платить, вопрос решается быстро. Но когда ты представляешь проект ландшафтного благоустройства, то даже в случаях, когда речь идет об объекте культурного наследия, разработчики должны проводить проект через общественные обсуждения и общественные слушания. И тебя обязательно спросят, почему, например, кроны лип стриженые, и почему именно квадратные, а не округлые. И я должен объяснять свою художественную концепцию и доказывать ее оправданность любому спрашивающему, несмотря на агрессивность его поведения или психическое состояние. И если занимаешься ландшафтным благоустройством профессионально, то это такая неотъемлемая и очень непростая часть работы. Я курировал проекты по благоустройству порядка 80 парков и скверов Москвы и Московской области, так что знаю, о чем говорю.

Польская школа

Я закончил польскую Несвижскую академию Icomos IFLA, и у нас там, среди прочих, был такой предмет — «Социальная адаптация». Я его воспринимал, как нечто не слишком важное, на шестую-седьмую позицию для себя ставил среди прочих дисциплин. А в Москве оказалось, что в работе именно на этом этапе проект часто застревает, вплоть до срыва.

Учебный курс по «Социальной адаптации» был построен блоками: реакция общественности на проект, реакция общественности на стройку и введение в эксплуатацию. Плюс, конечно, опросы населения. Наш преподаватель профессор Анжей Михайловский так же преподавал теорию толпы. Основателем этого направления считается Густав Лебон и на его работах, книгах, строилась концепция, которую нам давали. Во всяком случае, это был один из главных авторов, по работам которого мы писали рефераты.

Но польское общество другое, там другая фактура и все работает несколько иначе. Польское общество сформировано на основе гмины – это общественное объединение соседств, такого нет в России.

Нас в архитектурной академии (что в русской, что в белорусской) готовят без определённой конкретики в работе с общественностью, восхищённо рассказывают о гуманизме и человечности, приподносят общественность, как что-то непонятное, абстрактное. Сплошные общие слова и весьма расплывчатые, абстрактные фразы об «идеале и гармонии общества». Нас не учат конкретике, не учат реально работать с городским сообществом.

Эту фазу прошли польские архитекторы в 80-х годах и в Несвижской академии они делились своим опытом. Рассказывали, как себя вести, как строить предложения, проводить опросы, как реагировать или не реагировать, как улыбаться, одеваться и как молчать. Но я, всё-таки, вышел из стен учебного заведения влюблённый в общество, с идеалом о гармонии, человечности и всеобщем счастье. И на первом же общественном слушаньи, когда я весь сияющий и восхищённый вышел к гражданам, даже не успев раскрыть рта, услышал от подскочивших старушек, что я гад, взяточник и их личный враг, что мой проект плох, что я бездарь и все в таком духе. Так что пришлось открыть конспекты и вспомнить польские занятия по «Социальной адаптации». А пока учился, я и не думал, что буду использовать эти рекомендации в своей работе.

Зачем убирать фонари из скверов

Процент людей, которые приходят на общественные слушания и говорят там что-то реально важное и дельное, крайне низок. И очень важно с самого начала это понять и отсечь ненужные споры. Не начинать рассказывать бабушкам про тонкости проведения исследований и расчетов, никто не станет вникать и вас слушать.

Самый странный проект у меня был – сквер возле китайского посольства, это между улицей Дружбы и Мичуринским проспектом. Объект регионального значения, я делал проект в 2014 году.

По рекреационному расчёту поблизости проживает около 55 тысяч населения, на встречи приходило человек 100-200, то есть в процентном выражении – совсем немного. Эта рабочая группа была против всего, включая размещение возле сквера выходов из метро, что, в общем-то – нонсенс.

Они ходили в лес, мерили ширину тропинки, и уверяли меня, что и дорожки в сквере должны быть шириной 40 сантиметров. Я им объяснял, что на одного человека 75 сантиметров стандарт, а если идут двое навстречу друг другу? А мамы с колясками? А если две коляски навстречу друг другу? Тогда мне на полном серьезе стали предлагать делать дорожки с «карманами», в которых эти коляски могли бы отстаиваться и разъезжаться.

Потом выступила пожилая дама, которая сказала, что нужно убрать все фонари с территории, потому что, когда она идет по темной части сквера, у нее зрение адаптируется, она тогда видит дальше. И самое интересное, что остальными собравшимися старушками это было воспринято очень позитивно и они написали в списке заданий: «убрать все фонари». Надо понимать, что спорить в таких ситуациях бесполезно, надо просто терпеливо слушать, иначе будет взрыв.

В той же рабочей группе очень плохо восприняли идею установки камер наблюдения, информация с которых стекается в серверную. Одна бабушка стала кричать, что не хочет, чтобы за ней наблюдали в парке. Я тогда допустил ошибку, переспросил, что именно она собирается делать в парке? И все, сразу же началось: «Какое ваше дело, почему вы лезете в мою личную жизнь…»

В итоге благоустройство сквера население заблокировало. Я к тому времени сделал всю рабочую документацию, все чертежи. В муниципалитете, чтобы снизить градус общественной напряженности, этот проект решили «отпроцентовать» - заплатили нам, как за часть выполненной работы, и проект закрыли. Пока там не сделают выходы из метро, сквер так и будет стоять «пустой».

К сожалению, повторяю, в наших вузах не учат, как работать в таких условиях. А существует целая теория проведения общественного обсуждения, и в западных вузах архитекторов учат, как планировать и проводить такие обсуждения.

Теория проведения общественного обсуждения

Теория проведения общественного обсуждения основана на нескольких факторах. Начнем с того, что, когда ведешь разговор, представляешь свой проект, надо быть готовым к тому, что 10 процентов общественности всегда будет против. Кто бы ни были эти люди и как бы они не были настроены. Даже если мы возьмем 10 архитекторов, один из них всегда будет против. Это стандартная реакция.

Поэтому, например, я спокойно воспринимаю то, что в социальных сетях недавно прошла волна гневных обсуждений моего проекта реконструкции озеленения ВДНХ, где были спилены старые ели. Вместо них ровной аллеей осенью посадят молодые и стройные трехметровые елочки. Я на это так смотрю: в Москве живет 15 миллионов человек. Из них 50-100 человек активно заявляют, что они против такого проекта, такого решения. Это необычайно, очень мало, даже один процент не набирается. Хотя отдельные выпады меня впечатлили. Приглашение на дуэль я получил, человек написал: «будем драться за ели и русские березы на центральной алее. Не на жизнь, а на смерть!»

Стандартная реакция: тебя обвиняют во всех смертных грехах, откровенно «посылают» и в комментариях соцсетей, и на самих встречах. На это вырабатывается профессиональная реакция, не знаю, откуда приходит это состояние спокойствия, но я уже привык. Потому что ни в коем случае нельзя быть агрессивным – это провоцирует.

Алгоритм работы в этой ситуации такой: толпу надо разделять ментально. Задаешь вопрос, и если из общества выделяется неуравновешенная личность - человек, который начинает активно и много говорить, ему лучше отдать микрофон. И лучше, чтобы микрофон подольше оставался в зале. Потому что, когда толпа приходит, основу ее заведения с самого начала лучше сбить. Посмотрите об этом работы Мокшанцева, например. Собравшиеся начнут спорить с друг другом или с выступающим, который часто настолько неуравновешен, что у окружающих начинают возникать к нему претензии.

Второй момент: толпа никогда в момент криков, выражения гнева, не будет прислушиваться к разумным аргументам, она мыслит очень просто и образно. Поэтому даже риторика должна исходить только лозунгами. Причем надо учитывать, что дополнительную агрессию может вызвать употребление «умных» непонятных слов, терминов.

Работа с возрастной аудиторией

Хороший механизм по работе с возрастной аудиторией - это опросные листы. Создаешь большой список разнообразных вопросов: какой бы вы хотели цвет плитки, что бы вы хотели видеть там-то и там-то, и так далее. Вверху этих листочков делаем графу «Возрастные категории»: квадратики, в которые надо поставить галочку. При входе их раздаете, а в процессе обсуждения, разговора, собравшиеся пишут, заполняют анкеты. И когда их начинают сдавать, вы просите сразу их не в одну стопку складывать, а по возрастным категориям. И надо так их расположить, чтобы людям было видно, какие образовались стопки. Это психологический момент: сразу всем видно, что в категории 0-20 лет у нас никого нет, в категории 20-40 – два листочка, и все остальные – 60-70. После этого объясняешь, что общественное мнение – это выражение мнения представителей всех возрастных категорий, две большие группы не высказались, так что будем еще и у них спрашивать. Таким образом, в ситуации, когда ты не можешь прямым текстом сказать: «Знаете, вы здесь все – пожилые, и мнения вашей группы недостаточно», ты наглядно доносишь до людей эту идею, и в таком случае твой аргумент принимается.

Еще весомый аргумент: говорить о рекреационной нагрузке территории своего проекта. Вы объясняете людям, что в районе вокруг него живет 200 тысяч, а в обсуждении принимают участие 20-30 человек, и этого недостаточно, чтобы представлять общественность. Нам надо опросить остальных. А с вашим мнением мы ознакомились и обязательно его учтем.

Подобных приемов ведения диалога в условиях, когда твои доводы никто не слушает, существует несколько, они все основаны на разных нюансах. Самое главное - сохранять спокойствие, самому при этом не срываться, не оскорбляться, ни в коем случае не переходить на крик. Ведь у толпы, с которой вы общаетесь, могут быть свои лидеры, преследующие собственные цели.

Часто это кандидаты в депутаты, которые ради того, чтобы набрать популярность, специально приходят себя показать. Иногда они приходят на презентацию проекта с готовыми текстами против него. Ты пришел впервые людям показать проект, а он уже зачитывает резолюцию с критикой. Выглядит это обычно крайне нагло. Спрашивается, если я только что рассказал о проекте, когда ты успел все это написать?

Интернет

Иногда оппонентами становятся блогеры или люди, которые как-то иначе за счет своей популяризации реализуют планы и стратегии в этой жизни. Это уже область, которой Анджей Михайловский не касался. Но здесь многие особенности поведения в толпе повторяются. Анонимность, обезличенность реплик, высказываний, освобождает человека от ответственности. И если он попадает на волну эмоций и чувств, то становится частью толпы, растворяется в этом потоке и уже, как правило, не высказывает больше собственных оценок, суждений, а просто копирует общий бессознательный коллективный настрой.

И в интернете, на форумах, коллективное бессознательное проявляется очень читаемо, волнами. И особенно ярко проявляется у нестабильных личностей. Самое неприятное, что волна прошла, взрыв произошел, и дальше у людей в этой модели нет способа снять напряжение, выпустить пар. В условиях нашей современной городской культуры люди уже не выходят танцевать вокруг костра, петь песни и проводить ритуальные драки до первой крови.

И если кто-то взорвался, отписался в соцсетях, волну гнева в сеть запустил и спокойно пошел спать, а на утро проснулся бодрый и довольный, то всегда найдутся люди другого склада, которые так легко все это не забудут, а будут возвращаться к выбранной теме изо дня в день. Следуя теории Михайловского, по мере затухания интереса к теме, начинается агрессивная фаза у отдельных личностей, заведённых ранее лидерами толпы. Не находя выхода энергии в спорах и дискуссиях, эти личности переходят на эмоциональные поступки.

Комплекс рыцарства

В ходе обучения нас предупреждали о таком феномене, как комплекс рыцарства. Он проявляется у тех людей, которые не получили реализации своих устремлений, надежд, не смогли воплотить свою энергию. Например, молодой человек в определенный момент понимает, что ему нужно защитить что-то или кого-то: старушку, парк, трубопровод — это может быть что угодно.

Нереализованные личности в таком состоянии легко переходят к действиям. И это очень опасный момент: то, что начиналось, как общественная деятельность, защита каких-либо ценностей, может закончится у неуравновешенного человека реализацией его комплекса. Порезанная бритвой обшивка входной двери – еще мягкий вариант таких проявлений. Например, у моего бывшего начальника был преследователь, который в его окна кидал камни, а в него самого плевал, на спину обычно. Плевал и уходил. Вести себя так могут как старшеклассники, так и пенсионеры: пойду защищать, пойду бить, пойду, брошусь под трактор.

Помню одну такую старушку, когда на объекте пошли работать трактора, бульдозеры, она вышла и начала кричать: «Сейчас лягу грудью под бульдозер!» В таких ситуациях смотришь на все это, слушаешь, и понимаешь, что самое главное – сдержаться и не рассмеяться.

В принципе, когда видишь, что волна негодования набирает силу, ее не нужно сбивать. Если сбить, непроявленная агрессия может повторно проявиться потом. Лучше всегда приходить на мероприятия без опозданий и начинать выступать первым. Но бывает, толпа уже заведена, ты начинаешь выступать, а все одновременно начинают высказываться против, либо спинами поворачиваются. И, что бы ты не сказал, ты виноват уже в том, что вышел. Как с этим разбираться, наверняка знают люди, изучавшие политтехнологии. У нас архитекторов к такому не готовят.