«От меня как будто кусок оторвали»: водители троллейбусов о закрытии почти всех маршрутов в Москве

Александр Тихонов, 24 года стажа

Вчера выбросили в WhatsApp видео, как заходит последний троллейбус... Конечно, обидно в душе. Сердце разрывается, слезы чуть ли не текут. Внезапно так, мы и не ожидали, что после коронавируса так все быстро решится.

Сейчас работы нет, мы с другими водителями сидим — дежурим, сокращения ждем. Обсуждаем — кто по десять лет, кто побольше отработал на троллейбусе.

Предлагали на автобус переучиться, но я отказался. Сейчас категорию делаю, только не в комбинате, а сам. И поеду домой работать, в родной город. Там тоже троллейбусы закрыли у нас. Что делать, пересяду на автобус, переберусь поближе к семье.

У меня с детства мечта была — стать водителем, и вот уже 24 года, как я за рулем троллейбуса. Сам я из Твери — там 19 лет, и вот в Москве — четыре с половиной года. Начинал тяжело, но со временем все пришло.

Теперь троллейбус — это будут только воспоминания. Хорошие воспоминания. Жалко конечно, мурашки по телу, как закрыли, сказали: «Все». Хотелось бы еще поработать, до пенсии, но вот — не дали.

Электробусы эти непонятно, что за замена. Я-то уеду, а вы, как говорят, поживете — увидите. И как народу от этого будет — удобство или наоборот? Вот у нас в парке 18 троллейбусов было на линии, а теперь автобусов, говорят, меньше станет ходить. Даже сами водители автобусов говорят: «Чего делают они, власти?»

Люди вчера подходили, спрашивали: «Троллейбус завтра будет ходить?» Я говорю: «Нет, все». Тогда начинали фотографироваться: и на улице, и в салон заходили, там снимали.

Целая эпоха закончилась: оказывается, с 1933 года троллейбусы ходили в Москве. А теперь остался один этот короткий маршрут от Комсомольской площади, как в новостях написано было.

Жалко, чистый экологический транспорт уходит в прошлое.

Валерий Семенов, 9 лет стажа

Девять лет я отработал на троллейбусе. Когда сказали, что их все спишут, было тяжко, плохо. Что тут скажешь, обидно очень. Водителям предложили перейти на автобус, иначе окажемся на улице.

А жизнь-то все равно продолжается. Пришлось перейти. Теперь на автобусе езжу по тем же троллейбусным маршрутам: Новогиреево — Перово.

Работать стало сложнее. На троллейбусе вечером заехал, и водители-перегонщики брали его, мыли, ставили на место. А на автобусе ты сам все это делаешь, так что уходишь домой намного позже.

Троллейбус, конечно, жалко. Если бы пошли по пути его динамической подзарядки, он, думаю, выиграл бы. А та замена, которая сейчас предлагается, — не особо я в нее верю.

Электробусы — сырая тема. Вроде ездят пока, но этой зимой не было морозов сильных. А если они ударят, то, мне кажется, будут эти электробусы стоять. Они же от батарей работают — разряжаться могут, замерзать.

Алексей Науменко, 8 лет стажа

Уволили меня в начале августа по совершенно надуманному, идиотскому поводу. Может, вы видели на YouTube обращение «Москвичи за троллейбус»? Я там молча стою в кадре рядом с активистами, которые читают текст.

22-й маршрут закрывают, через два дня меня вызывают к директору: «Так и так, я тебя увольняю». Это после восьми лет работы без нареканий. Он мне практически напрямую сказал, что получил такое целевое указание. Никому у нас правда не нравится.

В профессию я пришел на большом энтузиазме, мне это было интересно. И все складывалось, с самого начала хорошо пошло, во многом благодаря преподавателю, который меня учил. Миронов Евгений Васильевич — отличнейший человек, слов нет.

Когда отучился, работал сначала во 2-м троллейбусном парке. А как его закрыли, нас всех оттуда перевели в Ново-Косинский автобусно-троллейбусный. Я сначала был на 45-м маршруте — это который М8. Когда его закрыли, и меня, и других водителей перекинули на 22-й.

Может, только в наших парках так складывалось, не знаю, но вокруг всегда были открытые, приятные лица. Все водители друг другу помогали — и на маршруте, и так, по жизни. Все шли друг другу навстречу: и начальники маршрутов, и остальные водители, диспетчеры.

Начинаешь общаться с водителями автобусов, какие-то они нелюдимые, сами в себе зажатые. А у нас все было не так, больше на семью похоже. И хорошего было больше, даже вот сейчас, под занавес, когда машины уже не ремонтировали и они доживали свои последние дни.

Когда меня уволили, ко мне подошли, сказали: «Держись, мы за тебя горой». В парке чуть ли не бунт начался — как это так? Но я попросил не идти на конфликт с начальством: они сделали, как им велели, и этого уже не отменишь.

В последние годы на троллейбусе работать становилось все хуже и хуже: и обслуживание, и зарплата. Даже контролеры к нам не заходили — они всегда садились в автобусы, трамваи, электробусы, а нас уже и за транспорт не считали.

А вот пассажиры троллейбус очень любили. Помню, подъезжаешь к метро «Электрозаводская», впереди стоит Т25 — электробус. Но люди, даже если им просто нужно до Бауманской доехать, садятся ко мне. Так вдвоем и шли по маршруту: впереди полупустой электробус и сзади мой полный троллейбус. Почему так? Любовь? Привычка? Не знаю.

Машин у меня было не так много, но к последней, 9029, я привязался очень сильно. Три с половиной года на ней проработал. Она, не знаю, как это объяснить... Как будто была живая. В один день я пришел, мне ее дали. Сел и чувствую — моя. Месяц прошел, и я сказал, что буду ездить только на ней.

С другими людьми вообще не хотела работать, постоянно ломалась, если кто-то другой садился за руль. Отказывал ручник, она чуть не отдавливала водителям ноги. Сменщик хотел вставки поменять, полез наверх, на лестнице поскользнулся, чуть не убился. А как только я садился, работала как часы. Когда в июле ее определили под списание и на передачу, от меня как будто кусок оторвали.

Когда мы последние дни дорабатывали, на Электрозаводском мосту шел капитальный ремонт, и там за два дня до закрытия маршрута повесили абсолютно новую контактную сеть. Очень обидно и грустно. На всем проспекте Буденного переложили линию: все столбы новые, изоляторы, стрелки.

Мы еще успели воспользоваться расходной скоростной стрелкой, где 25-й на Буденовский заезжает, а троллейбусы поворачивали на Вельяминовскую. Первый день, когда ее повесили, я по привычке проезжал медленно, по-старому. А потом думаю, нет, она же скоростная, а мне нужно побыстрее. Я круг за кругом стал прибавлять скорость и в итоге понял, что она выдерживает 40-45 километров в час. За глаза хватает этой скорости, и все отлично — без шума, без искр.

И на трамвайно-троллейбусном пересечении маршрута по Красноказарменной, где лефортовская управа стоит, все повесили абсолютно новое. Там, где мы раньше переваливались потихонечку, чтобы штанги не попадали, сейчас все просто пролеталось со свистом. Если бы эту работу закончили, все стрелки на маршруте перевесили, он стал бы идеальным. Это настолько прибавило бы скорости... Но не успели закончить модернизацию — тут же все позакрывали. За остальную Москву сказать не могу, но восток весь перевешивался.

В итоге я остался без своей любимой работы. Да, у нее были свои минусы и сложности. Но сейчас такое ощущение, что из моей жизни вырвали что-то дорогое и очень важное.

Теперь я отдыхаю от всего этого. Вернулся на малую родину, в Ростовскую область. 31-го числа опять вернусь в Москву. На новую работу устраиваться.