«Это ад, настоящий ад»

1930-е - «Колониальная система»

Период 1929-1934 год очень плохо документирован. Известно, что к началу 1930-х, московские места заключения стали переименовывать в колонии. Это был очень путаный этап, когда в течение нескольких месяцев объединения бывших тюрем и концлагерей меняли на «колониальную систему». Например, Лефортовский изолятор, Сокольнический и Новинский исправдома были переименованы в «Фабричную трудовую колонию №1». (…)

В результате произошедших изменений в Москве продолжили работу три колонии: №1 – Сокольническая, №2 – Шаболовская, №3 – Крюковская, остальные стали тюрьмами. В частности, известно, что в середине 1930-х годов действовали Сретенская и Новинская тюрьмы. Оставшиеся в городе колонии вначале назывались принудительно-исправительными (ПИК), но вскоре были переименованы в исправительно-трудовые (ИТК). Также в ходу была аббревиатура ИТЛ – исправительно-трудовой лагерь. (...)

В Москве ГУЛАГ образовался в два шага: первый был сделан 19 сентября 1932 года, когда вышел приказ об организации Дмитлага или Дмитровского ИТЛ. Это уже был не лагерь в прежнем смысле слова, а огромное учреждение, которому подчинялись десятки отделений: некоторые из них находились на территории современной Москвы, в частности в Кожухове (у северного берега Москвы-реки) и в Хорошёве у Речного вокзала (пересыльно-питательный пункт, нынешняя Краснопресненская тюрьма – СИЗО №3).

Дмитлаг стал одним из управлений, которые начали создавать после апреля 1930 года, когда было организовано управление лагерями ОГПУ. В начале 1931 года к этому названию добавили слово «главное», так и появился ГУЛАГ – главное управление лагерями.

Управления для больших строек

Управления внутри этой системы создавались для больших строек. В частности, Дмитлаг строил канал Москва – Волга, а затем и гидротехнические сооружения, связанные с этой стройкой: восточную сталинскую водо-насосную станцию, Лихоборский канал, Южный порт. После закрытия Дмитлага эти объекты достраивали заключенные других управлений, в частности Химкинского ИТЛ. Подчиненные ему лагеря находились на всем протяжении канала: от Новоиваньково на Севере до окраин Москвы в Нагатино.

Вторым шагом образования ГУЛАГа в Москве стало подчинение его в октябре 1934 года территориальному управлению тех тюрем и колоний города, которые раньше подчинялись Наркомату юстиции. О них я рассказывал в первой части лекции.

Управление лагерей Московской области – сердце московского ГУЛАГа, находилось в доме на Большой Никитской улице, тогда – улица Герцена, 8.

В 1930-х в гулаговском подходе к подневольному труду уже не было, как в 1920-х, декларации стремления вылечить или исправить с его помощью заключенных. Теперь они воспринимались, как часть производства (поэтому их обезличено называли «контингент»), а их труд воспринимался, как часть наказания. Учет производства в местах заключения Московской области показывает, как после 1934 года менялась структура, переходя от той воспитательно-образовательной системы, которая декларировалась в 1920-е годы, к гулаговской строительной модели.

В 1935 году Управлению местами заключения Московской области подчинялись 30 производственных тюрем, большая их часть располагалась в подмосковных городах. За год их количество сократилось до четырех и добавились две исправительно-трудовые колонии. Мастерские были закрыты в небольших городах, а также в Лефортовской, Таганской и Новинской тюрьмах. Кроме того, в Москве были ликвидированы Лианозовская и «5 ИТК» в Кашине. Последнее действие было спекулятивным, чистой формальностью, так как «5 ИТК» находилась на территории Дмитлага, колония не закрылась, а только сменила организацию подчинения.

Cтроительные лагеря для массовых работ

В 1938 году число колоний в Москве продолжало сокращаться, но в это время уже были организованы строительные лагеря для массовых работ. Заключенные строили заводы в Ховрино, Электростали, Нарофоминске и Щербинке. Также были организованы лагеря на торфяниках – в Шатурском районе, на работы там отправляли с мая по октябрь.

Лагеря массовых работ в Московской области подчинялись и другим управлениям: Калужлаг и Вяземлаг, организованные в 1936 году, строили Киевское и Минское шоссе, и лагеря этих управлений не входили в учет мест заключения Управления лагерей Московской области. Отдельные лагеря строили аэродромы рядом с Москвой, в частности «Управление строительства 204» создавало подольский аэродром. В 1938 году это строительство было законсервировано.

С началом войны НКВД сократило строительные планы, и уже 26 июня 1941 года Берия доложил Сталину о планах сокращения строительства. Стройки в Московской области не были упомянуты, они находились в основном восточнее Москвы, и на данный момент сведений о них не обнаружено.

Производство военной продукции

17 февраля 1942 года вышел приказ об организации в составе Управления исправительно-трудовых колоний ГУЛАГа НКВД СССР отдела производства военной продукции. Пункт 5 этого приказа требовал «восстановить к 10 марта 1942 года производство боеприпасов Московской, Тульской, Воронежской областей за счет использования производственных помещений эвакуированных колоний, сохранившегося оборудования и мобилизации внутренних ресурсов».

В исторической по жанру книге «Записки Берии», которую в 1950 года составил начальник ГУЛАГа Наседкин, он констатировал: «Производство боеприпасов ГУЛАГ начал на базе мелких, полукустарного типа промышленных исправительно-трудовых колоний, выпускавших кровати, скобяные товары, ложки и прочие предметы ширпотреба. В период 1941-1942 года на выпуск боеприпасов были переключены 35 промышленных колоний».

В московском ГУЛАГе запалы и гранаты производили в колониях на Шаболовке и в Крюкове, на заводах, выпускавших прежде консервные банки. Граната РГ-42 – это, по сути, и есть консервная банка с зарядом.

Осенью и зимой 1941 года Крюковская колония, расположенная на линии фронта, была закрыта, а Шаболовская – эвакуирована, вновь открыты они были в 1942 году.

Наседкин в своих мемуарах продолжает: «В 1943 году ГУЛАГом была проведена работа по расширению производства унифицированных запалов УЗРГ для ручных гранат и освоению крупного калибра: фугасных бомб, авиабомб ФАБ-500». Запалы делали в Крюкове, а авиабомбы – на Карачаровском заводе, который в 1930-х назывался «Заводом сантехнического оборудования», а в войну был переименован в «Завод №48». Наседкин же сообщает, что заключенные делали мины для минометов: сначала 50-, а затем 82-миллиметровые. (…)

Известно, например, что начиная с ноября 1942 года ежемесячный выпуск на производствах ГУЛАГа составлял более 1 миллиона «мин-82». Заключенные большинства лагерей Москвы и Московской области в период войны делали эти мины. Открывались цеха по их производству там, где до войны существовали литейные производства, в частности, на «Станколите», заводе Дзержинского и на заводе Войкова, где прежде отливали радиаторы для батарей. (…)

Положение заключенных

О положении заключенных в цехах этих минных заводов известно довольно мало. В опубликованных мемуарах Марка Раухмана, который подростком работал на машиностроительном заводе в Волжино, говорится о таком цехе: «Там ад – печь типа маленькой домны, жара, расплавленный чугун, олифа горела, вода под давлением с песком… Это ад, настоящий ад». Олифой обрабатывали формы для мин, а подававшейся под давлением смесью песка и воды сглаживали неровности после отливки. (…)

Сохранились заключения партсобраний на других заводах, производивших мины. В них говорится, как стремительно слабеют заключенные в цехах, и ставится вопрос о сохранении человеческого фонда. Через несколько месяцев работы и так очень слабые люди становились практически беспомощными.

Сохранились сведения о лагерях, которые в начале 1940-х занимались строительством аэродромов: в Измайлове, Монино. Большую часть заключенных там составляли женщины и подростки. В мае 1943 года там, где Сиреневый бульвар, был создан лагерь для строительства и реконструкции Чкаловского аэродрома.

Сроки за прогулы и опоздания

Я предполагаю, что производством мин в московских лагерях занимались главым образом подростки и женщины, осужденные по указам 1940 года, устанавливавшим срок в несколько месяцев тюремного заключения за прогулы и опоздания. Подпадали под эту меру наказания и студенты фабрично-заводских училищ. К слову, прогулом тогда считалось опоздание больше чем на 20 минут.

По указу от 26 декабря 1941 года также судили за дезертирство с военных предприятий: рабочие производств, выпускавших военную продукцию, были приравнены в правах к военнослужащим, поэтому опоздания и неприход на работу стали рассматриваться уже как дезертирство. (…)

Жили заключенные часто в цехах, в которых работали, либо в общежитиях, устроенных в соседних корпусах. Спали, как правило, на двухэтажных деревянных нарах.

Московский ГУЛАГ после войны

Некоторые из лагерей при заводах закончили свое существование после завершения войны, некоторые продолжили работу.

Картина послевоенного ГУЛАГа стоит перед глазами героини романа «В круге первом», которая приходит в советскую тюрьму, встречает колонну заключенных и узнает в одном из них своего мужа. Героиня романа Солженицына стояла на улице Шногина, которая проходит от дороги к причалу, она есть сегодня, сейчас там большая стройка.

«Маленькими партиями по 100-200 человек их отвозили днем в кузовах машин в Серебряный Бор, Новый Иерусалим, Павшино, Ховрино, в Бескудниково, в Химки, в Дмитров, Солнечногорск, а ночами – во многие места самой Москвы, где за блоками досок деревянных заборов, за оплеткой колючей проволоки они строили достойную столицу непобедимой державы».

Похожая картина послевоенных московских лагерей сохранилась в мемуарах Федора Хишнякова, который в 1947 году вышел с Пресненской пересылки: «На второй же день меня отправили в Бескудники, и я поплыл по лагерям: Серебряный Бор, Химки, Каналстрой, на заводы твердых сплавов и Фрунзенский, на строительство стадиона Ленина в Лужниках и снова в Серебряный Бор».

Сразу после войны лагеря ближе к центру Москвы стали открывать на строительных площадках. Вначале заключенных селили в палатках, а по мере строительства они занимали построенные этажи зданий. Возможно, часть лагерей располагалась на первых этажах домов, строительство которых было начато до войны, в частности на Калужском шоссе. Большая часть этих лагерей подчинялась Подольскому проверочно-фильтрационному лагерю.

Самый знаменитый в этой группе – лагерь в доме на Калужской заставе, где работал заключенный Солженицын, впоследствии описавший это место и в «Архипелаге ГУЛАГ», и в романе «В круге первом». О других похожих лагерях, существовавших в Москве, сведений мало. Известно, что в центральной части Москвы такие лагеря были: в доме 4/10 на Садовой-Триумфальной улице, в доме 1 на площади Маяковского, в доме 6 по Колпачному переулку, на улице Воровского, Поварской, на Первой Мещанской (нынешний проспект Мира). Самый близкий к Кремлю лагерь находился на Котельнической набережной, вероятно, он существовал на этом месте с конца 1930-х годов. В годы войны здесь из заключенных готовили диверсантов.

В списке лагерей Подольского ПФЛ есть еще лагерь в Большом Подгорском переулке, сейчас это часть двора того крыла сталинской высотки, которое идет перпендикулярно Москве-реке. К строительству высотного дома подключались обычно два лагеря, в данном случае второй располагался на станции Лихоборы, там шлифовали гранит для этого здания.

Другие крупные послевоенные лагеря находились на окраинах города или за его пределами: в Перове, Карачарово, Текстильщиках, на Хорошевском шоссе, у станции Лихоборы, в Измайлове, Кожухове, Симоновой слободе. Содержавшиеся там заключенные работали рядом с лагерем: строили заводы и дома, трудились на деревообрабатывающих предприятиях, тогда называвшихся ДОКами. В 1952 году они подчинялись Управлению строительных лагерей: места расположения части из них известны – в документах указаны расстояния до ближайшей железнодорожной станции.

Лагпункт Измайлово

Чуть подробнее остановлюсь на лагпункте Измайлово.(…)

Из материалов местных партсобраний известны следующие детали быта этого лагеря: «Военный надзор стройки спелся с заключенными: приносят водку, продают вещи, выданные лагерем». Отмечу, что люди не отдавали свои последние вещи за водку: те, кто хотел выпить, отбирали для этого вещи у других заключенных.

Летом 1948 года лагпункт Измайлово находился в начале Первомайской улицы. Известно, что в подвале дома 7 размещались склад и столовая лагеря. В 1950-1960-х он занимал жилой трехэтажный кирпичный дом в районе 11-й Парковой улицы, снесенный в 2002 году. 1 апреля 1952 года жили в нем 668 заключенных, все – мужчины.

И еще как минимум два лагеря были в Измайлово: это «Лагучастки» №1 и №2. Сохранилась информация о том, что их заключенным нужно было до морозов 1949 года закончить строительство домов 8, 3 и 3А по Первомайской улице. (…)

13 апреля 1953 года был издан указ о закрытии лагпункта Измайлово. Почти одновременно с ним было закрыто управление лагерей ИТЛ с литерным названием «К», подчиненное Главному управлению. На 13-й Парковой улице располагалось либо здание его администрации, либо сам лагерь.

Водоочистные сооружения и МГУ

Помимо небольших строек в конце 1940-х годов создаются три крупные лагерные управления на несколько тысяч заключенных. Первое из них – ИТЛ Севводстстрой, строивший Северную водопроводную станцию. Около 10 тысяч заключенных содержались в его лагерях, самый южный из них находился у платформы Лианозово, а самый северный – на Учинском водохранилище, где строилась водозаборная станция. Второе управление – Курьянстой, строило очистные сооружения в Курьяново, сохранившиеся до наших дней. В нем в разные годы было от 3 тысяч до 4 тысяч 700 человек. В 1952 году один из его лагерей находился на месте очистных сооружений, а остальные у платформ Тушино, Львовская и рядом с колхозом «Белая Дача». Несколько лагерей Курьянстроя находились в Костромской области, на лесоповале. (…)

17 января 1952 года было организовано «Лагерное управление строительства особого района», строившее МГУ. Его лагеря находились в Лужниках: на улице Косыгина, на строительных площадках факультетов, а самый знаменитый «Лагпункт высотный» – на 22 этаже главного здания МГУ. Еще один лагерь этого управления позднее находился в поселке Черемушки.

Сохранились подписки, которые давали строители МГУ, номинально освобождавшиеся для этого из лагерей. «В случае нарушения мной настоящей подписки я предупрежден, что буду вновь заключен под стражу для отбытия оставшегося срока наказания», – писали рабочие, числившиеся вольнонаемными этой стройки.

К 1956 году строительство кольца ПВО Москвы было окончено, за три года до этого закрыли строительно-лагерное управление Бакофлаг, создававшее ракетные базы в окрестностях столицы. Крупные московские лагерные управления, занимавшиеся строительством, также были упразднены вскоре после смерти Сталина.

Первую часть лекции, посвященную московским лагерям в годы Первой мировой, Гражданской войны и НЭПа, можно прочесть здесь.

МОСЛЕНТА выражает благодарность проекту «Это прямо здесь», а также исследовательскому проекту Музея истории ГУЛАГа и фестиваля Typomania «Буквы неволи» за предоставленные материалы и помощь в подготовке публикации.