"У нас *****!"

Открытие «Театра новых пьес» по адресу по адресу Петровка, 17, строение 2, планировалось на 20 октября. На своей странице в фейсбуке радостный Коляда писал об этом едва ли не ежедневно, получая вал восторженных комментариев – мол, ну, круто же, не все же екатеринбуржцам на спектакли Николая любоваться. Однако же утром 16 октября тон сообщений Николая резко сменился.

«Утром в театре труда поменяли замки. Нас выселяют. Ну, что? Здравствуй, Москва!», - написал известный драматург и режиссер.

А чуть позже в разговоре с обозревателем МОСЛЕНТЫ высказался хоть и лаконичнее, но зато более эмоционально: «У нас *****!»

***** подкрался незаметно

Художественный руководитель «Коляда-театра», режиссер и драматург из Екатеринбурга Николай Коляда уже несколько месяцев назад объявил о том, что создает в столице «Театр новых пьес», репертуар которого будет основан на текстах молодых уральских драматургов. На свою площадку замахиваться, конечно, было немного наивно, ну, да, Коляда и не замахивался: площадку «Театру новых пьес» предоставил «Театр труда» - московская лаборатория индустриальной драмы, с начала 2017-го показывавшая свои спектакли в арендованном помещении по адресу Петровка, 17, строение 2.

Сюда-то утром 16 октября и прибыли представители Мосимущества. На руках у них оказалось постановление суда, в соответствии с которым «Театру труда» надлежало освободить помещение.

«Я ничего в этом не понимаю, - констатировал Коляда. – Но - вроде бы – все дело в арендодателях, не поставивших «Театр труда» в известность о том, что помещение оказалось предметом судебного разбирательства, в результате которого права на него перешли к Мосимуществу». Но уже буквально через сорок минут поспешил поделиться новостью: Мосимущество, де, приняло решение дать театру возможность провести все запланированные мероприятия до конца октября.

«Сейчас мы будем искать новое помещение, а переезд закончится к 4 ноября», - радостно прокричал Николай в трубку. А после и вовсе развеселился: «В начале всё барахло наше вытащили, а потом давай назад заносить. И умирали все от хохота. И правда, царица небесная: ну, слов нет. Бедные мы скоморохи».

«Черт с ним, с этим помещением, - написал он чуть позже на своей странице в социальных сетях. - Его, думаю, найти будет трудно в Москве, но, всё-таки, найти будет можно. А вот найти тех сорок человек актеров, с которыми я сегодня репетировал - вот это найти в Москве, мне кажется, вообще невозможно».

Куда теперь отправится «Театр новых пьес»? Хочется верить, что не столь далеко, как изначально планировало Мосимущество.

Уже известно, что Николай Коляда озвучил Владимиру Панкову (художественный руководитель Центра драматургии и режиссуры – прим. ред.) просьбу рассмотреть вариант того, что "Театр новых пьес" станет играть на его сцене на Беговой.

Николай Коляда: Мы – не чернуха!

Воспользовавшись благостным настроением Коляды, МОСЛЕНТА поговорила с режиссером о не менее важном - столичной публике, новой драме и уколах в сердце:

"Что я хочу донести до московской публики? Во-первых, вот что: общеизвестно, что с середины восьмидесятых — начала девяностых годов сложилась так называемая Уральская школа драматургии. И я хочу рассказать всем об этом феномене. Именно поэтому большая часть постановок, которые мы привозим, сделана по пьесам уральских драматургов, или же это работы уральских режиссеров.

Впрочем, в чем именно заключается так называемый «уральский феномен», мне сложно сформулировать. Но, видимо, так сложились звезды, что именно в наших краях появились такие известные молодые драматурги, как Вася Сигарев, Олег Богаев, Ирина Васьковская, Ярослава Пулинович, Володя Зуев. Всех не перечислишь — их человек тридцать-сорок! Так вот… А, во-вторых, мы хотим показать Москве, что на Урале возник совершенно новый театральный язык.

И еще, вот какая штука… Практически все директора и худруки московских театров боятся, что, если на афише будет написано имя молодого драматурга, публика на спектакль не пойдет. Они думают, что зрителям интересны лишь Шекспир и Островский, а потому открывать новых авторов считают делом бессмысленным. Именно поэтому мои пьесы, как и пьесы моих учеников, в Москве никто не читал. Худруки слышали, что это чернуха, порнуха, гадость, мерзость, и этого для них достаточно. А ведь все совсем не так на самом деле, поэтому мне в этой ситуации остается только огорчаться или смеяться над ленью и нежеланием людей видеть что-то дальше своего носа. Ну, или создавать в столице собственный театр.

Вот что очень важно для понимания: Москва — это не Россия. Мы со своего Урала смотрим на москвичей вытаращенными глазами, не понимая иногда, что там вообще у вас происходит. Страшно далеки вы от народа! Не хочу говорить про политику, но, что касается театра, я давно заметил: вся эта столичная возня с выяснением отношений не стоит и выеденного яйца. Потому что завет один: как сказал Станиславский, театр может быть только или мертвый, или живой. А значит, надо не ругаться и спорить, а делать качественный продукт, на который идет публика.

Чем уральский зритель отличается от столичного? Ой, с этим все очень забавно! У нас в Екатеринбурге, когда спектакль закончился, все похлопали, я вышел на поклон и мы дружно разбрелись по домам. Только после, уже в фейсбуке, я читаю откровения людей о том, как им все понравилось, как они плакали. В Москве же на каждом спектакле нам аплодируют по полчаса! Иногда даже думаешь: может, столичные зрители над нами так издеваются? Хотя шучу, конечно — я понимаю, что все это искренне и от души. Москвичи очень устали от всяких сценических экспериментов и соскучились по нормальным человеческим спектаклям. А у меня нет заумных постановок — у меня все про жизнь, над которой можно иногда просто радостно поржать. С другой стороны, я ведь в каждой работе напрягаю, напрягаю струнку, а потом, в финале, делаю точный укол в сердце, чтобы каждый зритель вдруг подумал: «Екарный бабай, что же я смеялся-то?! Тут же надо плакать, ведь это же все про меня!»