Пора возвращаться к ретрухе

Московская областная филармония, художественным руководителем которой вот уже несколько лет служит композитор Максим Дунаевский, на этой неделе открыла очередной сезон.

А накануне Максим Исаакович рассказал МОСЛЕНТЕ о том, куда пропали хорошие мелодии, чем хорош «Ла-Ла Лэнд» и опасен Валерий Тодоровский. 

Убрать весь балласт!

— Московская областная филармония, худруком которой вы являетесь, открывает новый сезон. Начнем с официального. Чем порадуете?

Планов у нас громадье, главный из которых – расширение жанрового разнообразия филармонии, потому что ее главная цель – после многих лет молчания – заставить людей прочувствовать потребность в хорошей музыке.

— Извините, что сразу про это, но… Зачем она вообще нужна при наличии огромного количества концертных залов?

Что вы! Филармония вещь совершенно необходимая, и доказывать это, стуча, как говорил Остап Бендер, лысиной по паркету, нет никакого смысла! Любой город должен быть объединен общей музыкальной структурой, какой филармония и является. И наша задача – восстановить ее права и обязанности, а, главное, сделать так, чтобы ее «продукт» был востребован.

— Ну, и как это можно сделать в условиях столичной конкуренции?

Собрать хорошие исполнительские силы – талантливые, энергетические. Воспитывать своих звезд (в этом году мы взяли в штат двадцать молодых артистов!). Приглашать звезд состоявшихся. Расширить, как я уже сказал, репертуар, сделав его интересным и доступным, наполнив его, помимо классики, и опереттой, и мюзиклом, и джазом, исключив лишь попсу, потому что это – совершенно не наша стезя. Убрать балласт.

— Балласт – это вы про людей?

Я имею ввиду музыкантов, которые, мягко говоря, себя уже полностью отработали. Дело не в возрасте – у нас есть и замечательные пожилые артисты, а, скорее, в жанровых и трендовых критериях. Ну, что мне делать с исполнителями, которые не хотят играть современное и по-современному?!

Меня просили уйти

— Насколько изменились музыкальные вкусы публики в последние годы?

Я выражу это в одной формуле, которые много лет назад, где-то в шестидесятые годы, произнес великий композитор, дирижер и музыкант Леонард Бернштайн, автор знаменитой «Вестсайдской истории»: «Все будущее музыки будет заключено в синтезе всех жанров». Сегодня его предсказание сбывается, я чувствую этот тренд: если раньше публику интересовали именно «чистые» жанры, сегодня их привлекает именно их смешение. По сути, «чистых» жанров в России сегодня вообще не осталось, если лишь серьезная музыка и легкая музыка. А внутри этих направлений все перемешалось и перемололось, что, кстати, привело к заметному снижению вкуса и выходу на «арену» самодеятельности, которая сейчас и главенствует в нашей легкой музыке.

— Ваша музыка (по крайней мере та, что писалась для фильмов – «Три мушкетера», «Мэри Поппинс, до свидания!») стала частью культурного кода нескольких поколений. Согласны?

Ну… Это же совершенно не зависело от меня. Я писал музыку так, как мог, а получилось то, что получилось.

— Сами чем можете объяснить такую популярность ваших песен?

Мне хочется, чтобы ответ был таков: на самых разных этапах развития музыки всегда находились творческие люди, во имя как бы прогресса и новаторства отказывавшиеся от «королевы» музыки – мелодии. Но именно мелодия всегда завоевывает сердца людей, а я, простите за нескромность, неплохой мелодист. Вот и все объяснение.

— Случалось ли, чтобы вы писали музыку, которую режиссеры не принимали?

Да, конечно! Бывало, мы не срабатывались с режиссером, и я уходил или меня просили уйти. Разные ситуации случались… Вот помню моего близкого друга и прекрасного режиссера Павла Чухрая. Как-то мы решили с ним вместе поработать над очередной картиной и тут выяснилось, что, несмотря на то, что мы так хорошо друг друга знаем, у нас совершенно разный творческий почерк. Мы пытались приспособиться друг к другу… Но у нас ничего не получилось!

Драматурги и клипмейкеры

— Говорят, что Корней Чуковский страшно переживал, что его воспринимают лишь как автора «Мойдодыра» и прочих детских стихов при том, что он, например, серьезно изучал творчество Уолта Уитмена, был переводчиком, литературоведом… Вам не обидно, что большинство людей воспринимает вас именно как автора музыки для кино?

А почему мне должно быть обидно? Я и сам себя считаю этаким музыкальным драматургом. Есть же, скажем, у нас великие драматурги литературные, писавшие замечательные сценарии и пьесы – Зорин, Вампилов, Шпаликов, Брагинский. Все они в своем жанре добились успеха. Так что… Да, лучше всего мне даются музыкальные театральные и кино- жанры. И чего мне переживать? Верди же вот никто не упрекал в том, что он сочинял только оперы!

— Скажите тогда: куда пропали хорошие музыкальные фильмы? Они будто исчезли, как жанр.

Задам встречный вопрос: куда вообще пропали хорошие фильмы? Нет профессионалов! А музыкальные картины снимать очень тяжело. Кто сегодня снимает? За исключение пары-тройки режиссеров, сплошные выскочки, бывшие клипмейкеры. Что они могу создать! Скажу больше – единственный, кто сегодня профессионально работает в жанре музыкального кино, это Валерий Тодоровский, да и то фильмы у него получаются какими-то больно конфетными, а потому ненастоящими.

— Зайдем с другого бока. Вы голливудский «Ла-Ла Лэнд» смотрели?

Смотрел.

— И как он вам?

С творческой и технологической точки зрения – замечательно. С одной стороны, это ретруха, а, с другой, ужасно современная картина. Или вот музыка. Тут есть запоминающаяся мелодия, чего в российском кино сегодня практически не найдешь. Есть хорошие темы. Да, все это – ретро. Но, думаю, американцы идут по правильному пути возврата к простой классной мелодичной музыке. Чего я всем и желаю.

Не музыкальное время

— «Ретруху», как вы выразились, любят люди старшего поколения. Но пойдет ли на музыкальные фильмы нынешняя молодежь, привыкшая к яркости, динамичности?

Пойдет, если изначально рассчитывать на молодую аудиторию, если насытить картину соответствующими ритмами, музыкой, не уж, в каком жанре. Рэпом, в конце концов! Тут есть лишь одно условие: фильм должен быть качественным. Но, увы, сегодня этим заниматься некому.

— И причина этого?

Наша плеяда – Рыбников, Журбин, Гладков, Дашкевич, я - уже очень немолода. И «знамя» наше подхватить никто не может. Почему? В былые времена одно поколение обучало поколение следующее, передавало ему свои умения, энергетику. Моими педагогами были Хачатурян, Шнитке, Эшпай, Тихон Хренников! А, посмотрите, кто-нибудь из нашего поколения сегодня преподает?

— Ну, и почему же вы тогда не преподаете?

Честно? Потому что не зовут. Это никому не нужно.

— Может, Максим Исаакович, время нынче просто не музыкальное?

Нет такого времени! Есть время разрушения, и оно у нас в стране уже произошло. Теперь мы пляшем на обломках.