«Везде был слышен смех, и всё было безумно невинно»

Российская теле- и радиоведущая Елена Ханга сегодня отошла от журналистики и всецело посвятила себя воспитанию дочери. Она признаётся МОСЛЕНТЕ, что детство у неё было счастливым. А вот дочке повезло меньше. Подрастающее поколение москвичей лишено дворовых игр и той волшебной, красивой и спокойной столицы. Остаётся только мечтать и делиться обрывками воспоминаний.

Я люблю всё, что связано с шестидесятыми годами – люблю моду шестидесятых, люблю фильмы шестидесятых и, конечно, люблю Москву шестидесятых. В те годы я была ещё маленькой девочкой, но до сих пор помню настроение Москвы, помню эти времена оттепели. Моя Москва – это Черёмушки. В шестидесятых в этот зеленый и очень уютный район Москвы стали заселять научных сотрудников. Мама была членом Академии наук, поэтому нам дали там квартиру, чему мама была очень довольна, ведь вокруг нас была интеллигентная публика. До сих пор помню, что этот период надежд очень сильно отражался на людях – везде был слышен смех, веселье, дети играли во дворах, и всё было безумно невинно. Моя дочь и её сверстники просто не знают, что значит играть во дворе. Не знают, что такое кататься на санках или таскать на себе зимой в школу лыжи. Она не знает, что такое «стенка на стенку» летом или зимой. Всё это было в наших дворах. Не было безумного количества машин во дворах, зато были клумбы с цветами. Мы жили на втором этаже, я делала узелок на верёвке и с балкона закидывала эту верёвку на клумбу, затягивала и, таким образом, воровала цветы. Хулиганство, конечно, но удовольствие было – не передать. Не то что часами, целыми днями этим можно было заниматься. Дочь сейчас не знает, что значит играть перочинным ножичком. Круто, когда кидаешь его с локтя, сверху, в дерево. А чтобы так круто все это сделать, надо было тренироваться где-нибудь в укромном месте. А казаки-разбойники, это же классика нашего детства! Носиться можно с утра до вечера. Когда я рассказываю дочери, о своих детских играх, она меня вообще не понимает. Мне кажется, именно в шестидесятых московские девочки стали закладывать свои секретики «под стёклышко». Тогда в Москве не было ужасной плитки, которая сейчас повсюду, и под которую вообще никогда ничего не положишь. А у нас была возможность, написать записочку или спрятать фантик под стеклышко и под лавочку. Вот это моя Москва.

В то время родители не тряслись над своими детьми. Ребенок гулял один. Если нахулиганит, то соседи, которые друг друга великолепно знали, брали за руку или за ухо и тащили домой. Моя бабушка никогда обо мне не волновалась, потому что знала, в радиусе 2-х автобусных остановок меня знают и приведут домой. Нынешние детки сидят в клетке. А тогда, все взрослые могли видеть не только своих детей во дворах, но и чужих. И все следили за порядком. Мало того, у всех взрослых было право дать подзатыльник, а потом еще пойти и все рассказать родителям. Сейчас чужому ребенку даже замечания сделать нельзя, родители засудить могут. А тогда у нас была свобода – утром ушёл и вечером вернулся, причем не обязательно было приходить на обед, так как, наверняка, покормят те, кого первого позвали обедать. Такая была жизнь. Такое было наше счастливое детство. У нас не было шикарных машин, много чего не было, проще сказать, что было. Но мы были счастливы. Нам родители обещали, если мы будем себя хорошо вести, то нас отведут в Детский мир и купят игрушку. И мы стремились к этому, мы хорошо себя вели, мы прилежно учились. Какое счастье, поехать с родителями в Центральный детский мир, где все так красиво, так торжественно. Там детские стиральные машины, там немецкие куклы, которые умеют ходить и говорить слово «мама». Такого счастья, которое мы испытывали тогда в этом Детском мире, наши дети абсолютно не понимают. У них нет той волшебной, красивой, спокойной Москвы, и у них нет счастливого детства, когда ты еще способен о чём-то мечтать. И у них даже нет того красивого Центрального Детского мира, который все дети воспринимали волшебной сказкой, где исполняются их мечты.