«Город сам по себе считается местом конфликта»

Интерес к территории проживания

В своей книге «Разрешение городских конфликтов» вы разбираете множество свежих московских примеров противостояний жителей, девелоперов и городских властей: строительство стадиона ЦСКА, реконструкция Ленинского проспекта и так далее. Похоже, с каждым годом таких конфликтов в городе становится все больше, почему?

Тема понятна любому, и она не специально юридическая или урбанистическая. Тот путь, на который давно встали западные страны, и те конфликты, через которые они до сих пор проходят, стал актуальным и для нас. В России, и особенно в Москве, в последние лет восемь заметно вырос активизм, проявляющийся в форме интереса к территории проживания. Люди хотят, чтобы их мнение спрашивали и учитывали, хотят влиять на то, что происходит в их районе, перед их окнами.

Оказалось, что к этому у нас не готова ни одна из сторон: ни власти, ни девелоперы, ни жители, которые, как выясняется, чаще всего даже между собой не в состоянии договориться. Такая ситуация уже не раз провоцировала конфликт, который протекал в неприглядном виде. Достаточно посмотреть на YouTube видео московских столкновений жителей-активистов с сотрудниками частной охраны.

Явно нужна профессионализация этой сферы: как девелоперам и госслужащим нужно научиться разговаривать с жителями при реализации проектов, так и горожанам пора начать общаться на этом языке, отстаивать свои права, идти на компромисс. Пока в этой области у нас наблюдается полный провал. Хотя есть определенные наработки на Западе, на которых стоит учиться, и есть возможность адвокативного планирования, - обо всем этом я подробно и с примерами рассказываю в книге. История горячая, и пока у нее вид новорожденного.

И все-таки, почему столько примеров именно московских, а не питерских или казанских?

Москва – сложное место, чтобы здесь разрешать конфликты. Здесь этот процесс усложняют столичный статус города, концентрация капитала, бурный рост населения. Так что на данный момент мы часто можем в регионах наблюдать более интересные активности, чем в Москве. Например, организация соучаствующего проектирования в моногородах, - вот нормальная, адекватная модель.

Ничего плохого в конфликте нет

И в социологии, и во всех урбанистических теориях, которые этой темы касаются, говорится, что ничего плохого в конфликте нет, все негативное – только в методах его разрешения. Сам по себе город считается местом конфликта, потому что в нем огромная плотность населения на маленькой территории. И горожане, в отличие от людей деревенских, друг с другом не знакомы, так что они изначально – настороже даже по отношению к соседу, с которым часто и не здороваются. Плюс, типовая история – конфликты на дорожном пространстве. И если конфликт разрешается какими-то не теми методами: силовыми или несправедливыми в отношении одной из сторон, то в этом – проблема, пространство для работы.

В книге я в основном привожу примеры конфликтов с городским пространством: вокруг строительства и земли. Но также в городе всегда существует и запрос на решение социальных конфликтов любого рода. Те же конфликты в парках, или на дороге: когда из машины выходит водитель и выхватывает пистолет, это неправильно. В любом обществе существует запрос на цивилизованное разрешение конфликтов, на то, чтобы они не заканчивались смертью или причинением вреда здоровью.

В западных городах это могут быть этнические конфликты, конфликты между районами богатыми и бедными. Думаю, Москва тоже столкнется с социальными конфликтами. И здесь работы – непочатый край. Сам по себе поток новых людей, постоянно прибывающих в город, создает напряжение, и им надо очень грамотно управлять, чтобы ситуация оставалась стабильной.

Концепция «спящего права»

Можете перечислить типовые случаи нарушений, на которые горожанину стоит реагировать?

Я считаю, что точка отсчета здесь – это начало любого изменения пространства. Например, любое новое строительство, которое человека затрагивает. У нас же есть право на благоприятную окружающую среду, мы привыкли воспринимать ее в стабильном, зафиксированном состоянии. Соответственно, любое ее изменение может восприниматься, как нарушение.

На Западе существует предложенная Дональдом Блэком концепция «мобилизации права», которая говорит, что конституционные и другие права, предоставленные нам законодательством, спят до тех пор, пока граждане их не активируют, почувствовав нарушение. Тогда, после подачи иска в суд или отправки заявления в другие государственные инстанции, происходит мобилизация права.

Начнем с общего принципа, в соответствии с которым любое изменение среды должно согласовываться с теми, кто ей пользуется. Информация об этом должна распространяться заранее. Понятно, что мы говорим сейчас об идеальной модели города в вакууме. Известно же, что «деньги любят тишину», и задача любого девелопера – реализовать проект без лишнего шума. Отсюда типичная у нас ситуация: бульдозер приехал, жители квартала в ужасе, не понимая, что происходит.

Второй повод «включить триггер» - когда ты хочешь реализовать свое право, и у тебя это не получается. Например, организация разного рода публичных мероприятий в городском пространстве. Задумайтесь, у нас общеупотребимым стало словосочетание «несанкционированный митинг», при том, что ни конституция, ни и закон о митингах его не содержат. Да и вообще в юридической науке по определению не может быть санкций на ваше пребывание в городе, это естественное состояние человека – находиться в определенном месте. И ситуация, когда тебе не дают реализовать это, уже дает основание включить «спящее право».

Городское пространство предназначено для всех и само по себе подразумевает, что жители используют его для разных целей. И сложившуюся сейчас практику, когда любое общественное мероприятие требует подачи заявки и утверждения со стороны власти, невозможно объяснить ни с точки зрения права, ни с точки зрения урбанистики.

Язык городских конфликтов

Как определить пределы необходимого дискомфорта, с которым стоит мириться? И с какой отметки начинается уже зона личного комфорта, которую стоит отстаивать: подписывать петиции, выходить на митинги?

Мне не близка вот эта типичная риторика, которую часто можно слышать от одной из сторон в любом современном московском конфликте: «Нужно смириться с неудобствами, потому что это мегаполис». Я сам – москвич, и каждые пять лет город вокруг меняется, с какой именно Москвой я должен смириться? Да и у человека, который в другом городе родился и в столице сейчас живет, – у него прав не меньше.

Существует определенный язык, набор терминов и доводов, который обыкновенно используется для нейтрализации городских конфликтов. Как правило, в ход идут риторические приемы, которые уводят решение куда-то не туда: «вы живете в мегаполисе, поэтому кому-то что-то должны»… И это аргумент, который как будто ничем нельзя перебить или перевесить. Но ведь это ненаучная, неурбанистическая риторика, за ее использованием стоит простое нежелание договариваться с другой стороной.

Мне не нравится слово «смириться» - оно как будто подразумевает позицию неравноправной стороны, что ты что-то должен кому-то сильному… Но сама идея существующей сейчас в мире практики разрешения городских конфликтов заключается в том, что стороны равны. И если город хочет что-то реализовать, то делает он это для жителей, с которыми у него должен быть равный диалог.

Возьмем примеры мегапроектов, например, хорд, которые не первый год тянут через Москву. Понятно, что части горожан эти работы доставляют неудобство.

Мегапроекты – это нетиповой пример, возникающие вокруг них конфликты во всем мире очень сложны для разрешения, взять те же олимпиады. Применительно к хордам встают, например, вопросы экологии. Существуют нормативы, они доступны, можно делать экспертизы, считать транспортные нагрузки, - все это может быть обсуждено жителями. Если проект хорош, надо объяснить жителям, какая от него польза. Нормальный адекватный житель заслуживает именно такого отношения - равноправного диалога. Объясните сначала, для чего это нужно? Почему ради возведения хорды нужно вырубать деревья в парке, разве нет других вариантов? Покажите альтернативные трассировки, убедите в необходимости и пользе проекта.

Стоит ли вообще рассчитывать, что в Москве разрешение конфликтов придет к европейским практикам и стандартам? А не к китайским, например?

Я лично не вижу никаких препятствий к тому, чтобы россияне, российские горожане жили по максимально высоким стандартам, и не важно мы их называем европейскими, западными или своими. Люди у нас ничем не хуже и сами по себе заслуживают, на мой взгляд, хороших городов. Препятствий никаких нет: в законодательстве прописано много чего хорошего, касательно окружающей среды, регулирования застройки и так далее.

И какие бы у нас в стране ни были традиции, тот же анализ российских и международных примеров противостояний граждан и властей показывает, что у нас теперь жители активно заявляют о себе, отстаивают свою позицию. Диалог с ними должен вестись на равных, и договор происходит, исходя из этого. Ведь на самом деле никто не хочет конфликта, который выражен в яркой форме противостояния. Ни одна система не может так работать. Так что это нормальный механизм, когда жители не согласны с чем-то, заявляют свою позицию, и проекты корректируются или отменяются, кладутся под сукно.

Привлечение независимых экспертов

Можете описать самые успешные стратегии действий для горожан, которые хотят отстоять свои права? Условно говоря, если в соседнем сквере собираются вырубать деревья, может, не так важно блокировать рабочих с бензопилами и экскаватор, главное - зарегистрировать движение, разослать обращение и жалобы?

Юриспруденция – не основной способ разрешения городского конфликта, не стоит сводить все только к юридической стороне вопроса. Скорее это – дополнение к общественной деятельности, к офлайн активности и другим действиям жителей, которые активно заявляют свою позицию, транслируют ее вовне.

Да, в дополнение к прочим активностям практикуются обращения в гос. органы, в суд. Можно формулировать иски, и здесь существует множество юридических тонкостей, которые, как правило, недоступны жителям. Поэтому в таких случаях обычно нанимается юрист, который анализирует, что в конфликте происходит с точки зрения права, какие шаги в связи с этим предпринимать. Остановить стройку, отменить разрешение на строительство, скорректировать проект – суд может обязать застройщика все это сделать. Но в Москве таких примеров нет.

Мне известны случаи, когда нанимался профессиональный эколог, который делал независимую экологическую экспертизу. Как правило, это делается по трассам, по строительству объектов транспортной инфраструктуры. В отдельных случаях нанимается профессиональный архитектор для экспертизы архитектурной составляющей проекта и того, что в нем можно поменять.

То есть, разрешение конфликта представлено в разных аспектах и порой требует подключения профессионалов. Даже когда с юридической стороной вопроса все нормально, не в порядке могут быть другие его составляющие: он может представлять угрозу с экологической или инженерной точки зрения. Например, в Москве сейчас во многих местах ведется строительство транспортно-пересадочных узлов, и часто они попадают в зоны природного ландшафта, охраняемого культурного слоя, или на геологически сложные участки, где сквер может находиться, а многоэтажных зданий почва не выдержит. В каждом случае надо смотреть, по каким направлениям можно возражать против проекта: безопасность, архитектура, инженерка, геология, экология, юриспруденция. Общей схемы, единого для всех случаев алгоритма не существует.

У нас в Высшей школе экономики студенты делали аналитику: карту с конфликтными точками по Москве, результатами противостояния, описаниями каждого случая. И с точки зрения науки непонятно, какой именно из факторов в каждом из случаев стал решающим для того, чтобы жители добились успеха. Методов много: обращения к конкретным чиновникам, привлечение внимания городских департаментов, специфические формы арт-акций, привлечение публичных лиц, которые живут в этом районе и вступаются за жителей. Добиться результата позволяет совокупность всех этих действий.

Принципиально важно понимать, что большинство проектов, по которым жители активно возражали, в Москве были так или иначе скорректированы либо свернуты. Примеров достаточно: застройка Раменского парка, где должны были появиться четыре жилых дома, - этот проект перенесли в другое место, отменили строительство апартаментов в Алексеевском районе и скандальный проект жилого дома у Измайловского парка, жители «отбили» несколько спорных транспортно-пересадочных узлов и многие другие. Я считаю, нужно активнее рассказывать и распространять информацию о таких успешных кейсах. Это вдохновляет людей, заражает их оптимизмом и показывает, что они становятся настоящими горожанами.