Война аватаров

В рунете началась война аватарок: люди спорят из-за того, можно ли окрашивать свою фотографию в цвет французского флага. Психологи говорят, что это симптомы массового психоза.

На следующий день после трагедии в Париже в фейсбуке появилась функция — для того, чтобы выразить свою солидарность с французами, теперь достаточно нажать на кнопку, и фотография профиля окрасится в триколор. Так сделали многие люди во всем мире для того, чтобы без лишних слов выразить эмоции: сопереживание, страх, ненависть к террору, чтобы дать понять — они воспринимают эту трагедию, как свою.

Буквально сразу в русскоговорящем фейсбуке развязалась острая дискуссия, переходящая, как это часто в последнее время бывает, во взаимные оскорбления. Претензии тех, кому не понравились раскрашенные аватары сводились к следующему: «А почему вы не красили свои аватары, когда разбился российский самолет над Синаем и когда погибло 228 россиян?»

Досталось не только простым людям, но и фейсбуку в целом, и лично Марку Цукебергу за избирательную скорбь: «А что, российский триколор не такой красивый, как французский? Или русских людей не так жалко?» — риторически спрашивали у создателя соцсети разгневанные пользователи.

Началась настоящая война аватаров, одни обвиняют других в лицемерии, русофобии и непатриотизме. Другие же — обвиняют своих оппонентов в злорадстве, неумении сочувствовать и желании позубоскалить над трагедией: «Господи, с дуба что ли все рухнули, что начали учить других как им правильно скорбеть?»

«Нет никакой войны, — считает Антон Носик, один из пионеров Рунета и русскоязычных соцсетей, — есть дураки или подлецы, они либо не способны овладеть информацией, либо сознательно врут, эксплуатируя ненависть патриотической общественности к «Гейропе», которую навязывает российское телевидение».

По наблюдениям Носика, когда случаются авиакатастрофы, никто не красит фото в цвета государственных флагов. В таких случаях люди выражают сочувствие иначе — несут цветы к месту катастрофы или к посольствам.

«Во всех странах мира люди в эти дни приходили к российским посольствам и выражали соболезнования. Почитайте твиттеры российских послов, все они поблагодарили за сопереживание, — говорит он. — Кроме того, важен тот факт, что до сих пор российское руководство не признало версию теракта и расследует техногенную версию катастрофы, обвиняя «Когалымавиа». И тогда с чем здесь солидаризироваться? Если бы российские власти сразу после катастрофы заявили: на нас напал ИГИЛ, то все здравомыслящие люди восприняли бы это как общую беду».

В последнее время все чаще, когда происходит какая-то трагедия, вместо того, чтобы сплотиться перед горем или опасностью, люди начинают оскорблять друг друга, жестоко и несправедливо обвинять, портить отношения не только с виртуальными, но и с реальными друзьями. Надо сказать, что в день, когда разбился самолет, в Рунете тоже не было единства, а было много обвинений и ненависти.

«Можно сказать, что мы наблюдаем начало массового психоза, — считает психолог Ирина Лешкова, тренер Московского института гештальта и психодрамы. — Уровень тревожности в нашем обществе очень высок, масштаб негатива зашкаливает — открываешь ленту и жить не хочется, страшно. В такой ситуации возникает либо депрессия или уход во внутреннюю изоляцию, либо потребность как-то отреагировать свое напряжение, например, через агрессию, и наблюдаемые нами сетевые войны про то, как надо или не надо скорбеть и сочувствовать, — тому пример».

С точки зрения психолога, это характерная реакция нашего общества на бессилие и страх. «Попадая в ситуацию стресса и беспомощности, и не имея внутренней культуры и привычки горевания, а это специфика российского менталитета, человек начинает либо отползать во «внутреннюю эмиграцию», усиливая свое депрессивное состояние, либо агрессивно отрабатывает аффект на ближнем. Кстати, другая сторона состояния бессилия, как правило, вытесняемая — это потребность в спасательстве, «сочиться добротой» — это тоже симптом неспособности принять свою беспомощность и встретиться со страхом», — говорит Лешкова.

По словам специалиста, «самый правильный, но и самый сложный способ справляться с неконтролируемым валом негативных новостей — принять свое бессилие, осознать его и перестать заниматься его вытеснением».

Выражать свою солидарность в соцсетях, в том числе и с помощью определенного аватара —очень распространенная практика. Самым массовым, наверное, был Je suis Charlie около года назад, когда расстреляли редакцию журнала «Шарли Эбдо», но были и другие.

Например, как вспоминает Антон Носик, во время выборов в Иране многие окрасили свои аватары в зеленый цвет — цвет иранской оппозиции, израильтяне и им сочувствующие часто меняют свой аватар на шестиконечную звезду, в годовщину 100-летия геноцида армян многие поставили на профиль незабудку — символ этой трагедии.

«Нужно и можно горевать, бояться, пугаться, переживать за своих близких, выражать сочувствие. В этом смысле соцсети, где есть возможность мгновенно поделиться своими эмоциями, — полезны, потому что позволяют человеку не остаться наедине со своим страхом и хоть как-то выразить себя, пусть даже через окрашивание аватарок в цвета тех, кому мы выражаем сочувствие», — считает психолог Ирина Лешкова.