«Гафт — самое большое мое открытие»

Режиссер и продюсер Эдуард Бояков, всю жизнь связанный с современным театром и новой драмой, ставит спектакль «Сплав» для юбилея «Норникеля». В нем используется техника документального театра — знаменитые актеры произносят тексты, услышанные драматургами на улицах и в цехах Норильска. МОСЛЕНТА расспросила постановщика о том, почему он взялся за эту работу, о Москве и провинции, а также о его прошлых и будущих проектах.

— Вы никогда не ставили спектакли по заказу больших корпораций. Почему вы согласились на предложение «Норникеля» сделать постановку в честь 80-летия компании?

Предложение было очень неожиданным, но я решил сказать да, потому что сошлось слишком много важных для меня факторов. Я не могу выделить ни один из них, но могу их перечислить.

Во-первых, это невероятное впечатление, которое произвел сам город Норильск, когда мы туда приехали. Вся команда — и художник Алиса Меликова, и драматурги Ира Михайловская и Владимир Забалуев — вернулась оттуда другими людьми.

Каждый город уникален по-своему, но Норильск полон энергии совершенно удивительной. Этот город-остров, эта невероятная ситуация, когда люди сложнейшие инженерно-технические задачи решают в экстремальных климатических условиях, в отсутствие железной дороги и автомобильных дорог! Нам, живущим в глобальном мире, очень тяжело представить себе такую жизнь. Впечатление было сильнейшее.

Во-вторых, меня очень вдохновило общение с людьми из «Норникеля», которым принадлежит идея этого праздника — нам предоставили полнейшую творческую свободу. Просто сказали «сделайте!», без всяких политических, корпоративных и прочих оговорок.

В-третьих, возможность собрать такую команду — с Андреем Мерзликиным, с Анатолием Белым, с Екатериной Гусевой, с ансамблем Татьяны Гринденко Opus posth — и сделать спектакль в любимой мной технике документального театра. Это потрясающее счастье, и это тоже повлияло на мое решение.

И, наконец, Колонный зал. Это же чудо, это XVIII век, это здание, которое столетиями было местом, связывающим светскую, политическую, аристократическую элиту. На музыкальных вечерах в Благородном собрании бывала Наталья Гончарова, и в романе «Евгений Онегин» здесь танцевала Татьяна Ларина.

У этого зала удивительная энергия — так он спланирован архитектором Матвеем Казаковым, — и мне кажется, дух Благородного собрания здесь сохранился. Несмотря на то что этому залу еще только предстоит большая и очень серьезная реконструкция, Казаков здесь, слава богу, не выветрился. Это очень важно для меня.

Вот это все — Норильск, люди, которые нас позвали, и невероятная свобода, которую нам предоставили, команда и сама площадка. Если бы не было этих факторов — мне было бы трудно согласиться.

— Для вас привычно работать с молодежью, в «Сплаве» же заняты и звезды старшего поколения. Как вам работалось, например, с Валентином Гафтом? Легко ли запросто сказать ему «вот сейчас вы пойдете из правого угла в левый»?

Знаете, мой опыт часто оказывается парадоксальным. Я действительно много работаю с молодыми актерами и режиссерами, иногда мне доводится работать с артистами постарше, такими как Андрей Смоляков, Ингеборга Дапкунайте, Алиса Хазанова — теми, кто уже что-то сделал серьезное, что-то сказал, что называется. И потрясающее наблюдение заключается в том, что чем известнее и знаменитее артист, тем он более дисциплинирован, сконцентрирован, точен, выстроен и послушен.

Это у молодежи часто кипят амбиции, и приходится тратить много времени на то, чтобы понять друг друга. А Гафт — это самое большое мое творческое и человеческое открытие.

Мне не довелось с ним работать до этого, мы были знакомы лишь шапочно, а когда мы первый раз начали обсуждать проект, то мы несколько часов читали друг другу стихи. Друг другу. Вот такая у нас была первая встреча.

Это было сильнейшее впечатление, и я вышел с этой встречи с невероятным воодушевлением. Так что с артистами нет проблем. Валентин Гафт — очень подвижный, очень включенный, и я безумно благодарен ему, и Андрею Мерзликину, и Кате Гусевой, и другим артистам за их отдачу, за абсолютную готовность к работе.

— В последние годы вы работали не в Москве — у вас были большой пермский, большой воронежский проект. Оба они закончились раньше, чем планировалось, — в Перми после смены губернатора, из Воронежа вы решили уехать сами. Собираетесь ли вы дальше заниматься культуртрегерством в провинции или это больше не имеет смысла?

Я в Воронеж уезжал два года назад, и это была другая страна. Я был в другой стране, как и все мы. И мое решение возвратиться в Москву — сознательное, оно действительно связано с общей ситуацией. Я не могу сказать, что сегодня в Москве что-то больше или лучше — я просто чувствую, что я Москве нужен больше, чем Воронежу или Перми.

Пять или шесть лет назад, когда мы только начали делать пермский проект, в Москве было очень все тухло, и грустно, и депрессивно, была совсем другая ситуация. Сегодня мои планы — их очень много — и проекты связаны преимущественно с Москвой. Но, конечно, я не брошу те российские города, с которыми меня многое связывает, где работают мои друзья и партнеры. Конечно, я буду туда возвращаться.

— Следите ли вы за тем, как живут ваши прошлые проекты — «Золотая маска», театр «Практика»?

«Золотой маской» я интересуюсь очень мало. Московские спектакли, которые становятся событиями сезона, я в течение сезона и отсматриваю. Но, конечно, хорошо, что на фестивале можно увидеть какие-то провинциальные премьеры.

Что касается «Практики», то это мой театр. Прошло уже два года с момента моей отставки, худрук театра Иван Вырыпаев и директор театра Юрий Милютин свободны в том, как его развивать, но я не могу сказать, что «Золотая маска» — это мой фестиваль, а про «Практику» так и скажу: мой театр.

Я не влияю на репертуар, не принимаю никаких решений, но я очень привязан к этому проекту. Мне очень дороги и годы, которые я там провел, и процессы, которые сейчас там происходят, я считаю, что это очень серьезные, очень важные процессы. Я смотрю все премьеры, и не просто смотрю — каждая премьера становится поводом для очень серьезного разговора с Ваней. Он мой друг, и мы ведем очень глубокие, серьезные и искренние диалоги.

— Удивила ли вас новость о том, что Вырыпаева снимают с поста худрука? Театр возглавит директор, Вырыпаев же будет отвечать лишь за свои постановки?

Его не снимают с поста худрука. Театр реорганизуется, и это идея самого Вани. Это идея, которая со мной обсуждалась, и это очень правильно. Если Иван и Юрий выходят с таким предложением к учредителю — значит, у них есть какие-то соображения на этот счет. Это внутри театра, это реакция театра на то, как ему развиваться. Предложение самого театра, а не какие-то чиновничьи игры.

— Чем вы займетесь в Москве после выпуска «Сплава»?

Не буду отвечать на этот вопрос. Хочу, чтобы у вас сохранился интерес к моим проектам и интригам. Предложений действительно очень много, и ведутся очень серьезные разговоры. Я обсуждаю несколько больших проектов. К осени смогу о них объявить.

Анна Гордеева