«Фараоны» Белокаменной

Ровно 100 лет назад, в дни Февральской революции с улиц российских городов исчезли городовые. Так называли рядовых сотрудников полиции, работавших «в полях». Эти стражи порядка верой и правдой служили Отечеству с 1862 года, а в 1917-м все для них закончилось в одночасье — большой кровью и разгулом преступности. В канун годовщины страшных потрясений МОСЛЕНТА рассказывает о непростой работе.

Русские самураи

«Наименование этих полицейских «городовых» москвичи шутливо относили к нечистой силе, считая, что в лесу есть леший, в воде — водяной, в доме — домовой, а в городе — городовой» — отмечает писатель Николай Телешов.

Для грозных усачей с шашками на боку существовал свод правил, которых они должны были строго придерживаться. Подробности нам удалось прочитать в небольшой, потертой от частого использования книжечке «Инструкцiя городовымъ московской полицiи», хранящейся в коллекции известного писателя Валентина Лаврова. Издана она в 1883 году и отпечатана в типографии при канцелярии Московского обер-полицмейстера. Там говорится:

«Городовой есть блюститель порядка и благочиния и страж, оберегающий личность и собственность каждого, - говорится в первых строках книжечки. – Чтобы оправдать на деле столь высокое назначение, всякому городовому необходимо: Питая в душе своей непоколебимую преданность Государю императору, исполнять службу Его Императорского Величества по совести, заботясь постоянно о том, чтобы находиться при деле не для виду только, а для действительной пользы…»

Стражей порядка набирали из бывших унтер-офицеров и отставных солдат. Разумеется, охотно брали на службу молодых, сильных и смекалистых, дабы они могли обезвредить нарушителя закона и препроводить его в участок. Учили полицейских и приемам борьбы джиу-джитсу.

Авторы книги «Московский городовой или Очерки уличной жизни» Владимир Руга и Андрей Кокорев пишут, что полицейским устраивали экзамены. На испытаниях им приходилось обезвреживать вооруженных «преступников», демонстрировать умение в одиночку поднимать пьяного с земли и другие крайне ценные навыки. Уровень подготовки московских полицейских был настолько высок, что однажды в показательных схватках они одолели всех коллег из Японии. К немалому удивлению последних.

«Псы самодержавия» под прицелом террористов

В крупных городах России на один «низший чин» приходилось полтысячи человек. В начале ХХ века в Санкт-Петербурге работало 2115 городовых, в Москве в 1907 году – 3724. В это число входили младшие полицейские всех категорий — участковые, фабрично-заводские, пешие, конные. В общем, не так уж много. Тем не менее, полицейские со своими обязанностями справлялись.

Поначалу городовые были вооружены только шашками, в 80-х годах XIX cтолетия к холодному оружию добавили револьверы. Но, по слухам, их не хватало, и городовые носили пустые кобуры с красными шнурами. Впрочем, позже револьверы получили все. А в горячие дни революции 1905 года городовым выдали еще и винтовки.

Руководители вооруженного восстания призывали боевиков: «Убивайте городовых!». А Ленин так напутствовал революционеров: «…Пусть каждый отряд сам учится хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни опытных борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч…».

Городовых опасались даже те, у которых совесть была чиста. Нарушители закона их откровенно боялись и ненавидели, ибо ждать от «фараонов» пощады не приходилось. Ну а революционеры называли городовых «псами самодержавия»...

Много ли платили стражам порядка? Вроде не очень щедро по тем временам — старшие городовые получали 180 рублей в год, младшие — на тридцать меньше. Кроме того, городовым ежегодно выделялось по 25 рублей на обмундирование. После семи лет службы зарплата городового вырастала на 30 процентов от годового оклада, еще через пять — на 50 процентов. Кроме того, им выплачивали «квартирные» деньги, на которые они снимали жилье.

Забот полон рот

Вернемся к «Инструкцiи городовымъ московской полицiи». В ней перед перечислением обязанностей стражей порядка содержится назидание: «вести жизнь честную, ни в чем не зазорную, воздерживаться от пьянства, соблюдать опрятность и всегда быть одетым по форме». Во время дежурства возбранялось курить табак и входить между собой или с посторонними лицами в какие-либо разговоры «для одного только препровождения времени».

«Инструкцiя…» напоминала, что городовые должны заботиться о добром имени и чести своего звания: «Городовой должен с публикой обращаться вежливо. Исполнения закона или полицейского распоряжения следует требовать с достоинством и настойчиво, но отнюдь не грубым или обидным образом».

Вообще, забот у служивых был полон рот. Разумеется, главная — надзор за правопорядком: «Прекращать всякий шум, крик, брань, драки…». Они следили, чтобы жителям территории, на которой они несли службу, был обеспечен покой. На улицах запрещалось «петь песни, свистать, играть на инструментах, и вообще прекращать всякий шумный разгул».

Городовые также дежурили на улицах во время праздников, гуляний, церковных церемоний, театральных и цирковых представлений. В случае необходимости они выходили для охраны городских учреждений. Если стражам порядка требовалась помощь, то они протяжными свистками вызывали коллег. На их зов откликались и дворники, которые активно сотрудничали с полицией.

Закончившие дежурство не сразу уходили домой. Следующие шесть часов они могли быть «подчасками». Это означало, что начальство могло отправить их на дежурство при участке, послать в наряд, отправить конвоировать арестантов или вернуть на пост для подмены заболевшего товарища.

«Если в квартире кто-либо повесится»

Служба у городовых, как пелось в известной песне о советских милиционерах, была и опасна, и трудна. Они могли напороться на бандитский нож, нарваться на пулю разбойников. Полицейским вручалась медаль «За храбрость» на Георгиевской ленте, «когда характер оказанного подвига свидетельствует о беззаветном мужестве отличившихся лиц».

Немало полицейских сложили головы в схватках с представителями криминального мира и революционерами. Их память чтили, а семьи получали денежное пособие от Московской городской думы.

В летописи города остались фамилии ветеранов-городовых. Это, в частности, полицейский Тверской части Прокудин, который в апреле 1914 года отметил 35-летие непрерывной службы. Его коллега Дементьев проработал на Лабазной улице, близ Болотной площади, четверть века. Они свято чтили наставление: «Городовые должны заботиться о добром имени и чести своего звания… Исполнения закона требовать с достоинством и вежливо, отнюдь не грубым и обидным образом…» .

Оказывается, городовые должны были наблюдать и за работой дворников, состоянием мостовых и тротуаров, вывозом мусора и нечистот. Они следили за соблюдением правил торговли — чтобы «питейные дома, портерные лавки, ренсковые погреба» закрывались вовремя. Порядок зажигания фонарей и езды по улицам тоже были в ведении полицейского. Страж порядка знал, как действовать в экстремальных ситуациях — при пожаре, во время наводнения, «если в квартире кто-либо повесится» и когда «на посту его появится бешеная собака и кому-нибудь причинит покусы».

Люди в шинелях

Некоторые параграфы «Инструкцiи…» удивляют и даже умиляют. Например: «Пьяных, которые идут, шатаясь и падая, отправлять на их квартиры, если таковые известны… Городовому дозволяется брать бесплатно извозчика, чтобы отвезти пьяного или внезапно заболевшего домой…».

«Городовой обязан подавать помощь не только по востребованию, но и не выжидая просьбы о том, если только видит, что кто-либо в ней нуждается...». Полицейский так и поступал — переводил через оживленные дороги в центре Москвы стариков и детей, указывал дорогу заблудившимся в городе, подносил дамам саквояж. Человек в шинели и круглой шапке знал адреса врачей, адвокатов, домовладельцев, местонахождение ближайших больниц, аптек, родильных приютов, гостиниц. Да мало ли какая информация ему могли потребоваться во время дежурства.

Полицейских обязывали заботиться не только о людях, но и о животных: «…наблюдать, чтобы на телегах и возах не было слишком обременительной для лошадей клади, а когда от несоразмерной тяжести подвод лошади станут, то не дозволять их бить кнутами, а приказать свалить часть клади…»

Конечно, не все московские городовые были абсолютно честны и чтили закон. Встречались и трусоватые, и вороватые. Но большинство служивых были верны присяге и работали не за страх, а на совесть.

«О, дорогая тень!»

Февральская революция буквально смела с улиц российских городов полицейских. В Петрограде их участь была ужасна — за ними гонялись озверевшие толпы, мучили, издевались, случалось, убивали, топили в Неве. Жестоко расправлялись и с членами их семей.

Бывший начальник Петроградского охранного отделения Константин Глобачев писал: «Те зверства, которые совершались взбунтовавшейся чернью в февральские дни по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию».

В Москве ситуация была более спокойная. Если в Петрограде было убито и пропало без вести свыше ста пятидесяти полицейских и множество было ранено, то в Белокаменной погиб только один городовой. Но и в Москве стражи порядка сочли за благо не появляться в людных местах. Газета «Раннее утро» писала о городовых, которые, нарядившись в женское платье, пытались скрыться в Сандуновских банях.

Пришедшая на смену полиции милиция оказалась малоэффективна. Ее сотрудники не проходили специальную подготовку, а потому вели себя непрофессионально, порой выходили на дежурство в нетрезвом виде. К тому же милиционеры использовали свое служебное положение для личной выгоды. Их престиж катастрофически падал, и многие москвичи с ностальгией вспоминали старые времена.

Летом 1917 года в журнале «Новый Сатириков» был опубликована карикатура художника Ре-ми под заголовком «Тоска по твердой власти». На ней был изображен стоящий на коленях в своей комнате обыватель перед тенью городового. Под рисунком текст: «О, дорогая тень! Если бы ты знала, как я тоскую о тебе под лучами слишком жаркого для моего организма солнца свободы…».

Сегодня во многих городах России установлены памятники городовым – в частности, в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Омске, Новосибирске. Почему бы не почтить память дореволюционных стражей порядка и в Москве?

Валерий Бурт