Когда Москва перейдет на самообеспечение

Самым именитым архитектором, посетившим Московский урбанистический форум, стал Висенте Гуайарт — главный архитектор Барселоны в 2011-2015 годах, глава бюро Guallart Architects и основатель Института передовой архитектуры Каталонии. В интервью МОСЛЕНТЕ он рассказал, когда Москва станет самодостаточным городом, как проводить редевелопмент промзон и рынков и зачем возвращать природу в город.

— Некоторые русские эксперты считают, что разработанная вами концепция самодостаточного города — Self-Sufficient City — к Москве не применима. Что вы думаете об этом?

Конечно, применима. Идея самодостаточного города относится к городам XXI века, описывает, какими они станут в будущем, и у Москвы есть все шансы перестроиться таким образом, чтобы обеспечивать себя всеми необходимыми ресурсами: и энергией, и водой, и продуктами, и даже обувью и одеждой. Москва уже была самодостаточным городом — в XVIII веке.

— Но ни население, ни площадь современной Москвы не сопоставимы с тем, что здесь было 300 лет назад.

Разумеется, индустриальная революция дала городу стимул к росту, к развитию производств и новых структур: транспорта, управления. И вопрос заключается в том, сумеем ли мы сегодня развить новые, более интеллектуальные системы жизнеобеспечения города. Например, в результате уже запущенных программ Копенгаген станет самодостаточным городом к 2020 году. Идея о том, что город выходит на самообеспечение энергией, начинает сейчас реализовываться по всему миру, это мировой тренд. Это не чисто барселонская история или моя личная теория.

Идея организации малых производств, нацеленных на обеспечение города одеждой, обувью, электромобилями, будет воплощаться по всему миру, потому что это — часть новой экономической системы. Новые высокотехнологичные стартапы, основанные на современных технологиях, уже вовсю меняют жизнь городов. Посмотрите, например, как во всех мегаполисах меняется система пользования и заказа такси. То же самое происходит и в индустрии звукозаписи, и уже вскоре будет касаться самых разных областей, включая производство обуви и одежды. Всюду сценарий один: группа интеллектуалов, желающих обогатиться, изобретает новую технологию в какой-то конкретной сфере производства или услуг. Они реализуют эту новую систему в своем городе, и если она доказывает свою эффективность, выживает, то начинает внедряться по всему миру.

— То есть у Москвы нет другого выхода, и рано или поздно наша столица тоже станет городом самодостаточным?

Да. И дело не в том, как будущее вижу лично я, это глобальный процесс. А что я делаю в своих работах, так это всего лишь указываю на десяток новых тенденций, трендов, которые уже меняют жизнь городов по всему миру, но пока разрозненно. Я же предлагаю наладить их взаимодействие, интегрировать их в городскую систему, которая будет делать города самодостаточными.

— Такие преобразования обычно растягиваются на десятилетия. Существуют ли исследования, которые определяют для Москвы сроки, когда она выйдет на самообеспечение энергией, локальными производствами?

Нет, и именно поэтому я сейчас начинаю совместный проект с Высшей школой экономики в Москве: чтобы привнести новые технологии урбанистического управления. Если эта работа пройдет успешно, то процессы, которые сделают Москву самодостаточным городом, займут около 40 лет. И это не такой уж большой срок, город — это такая среда, которой требуется время на перестройку. И надо понимать, что все урбанистические решения, которые принимаются в Москве сейчас: программы развития реки, уменьшения количества автомобилей в городе, развития удобной инфраструктуры городского транспорта — они все работают на ту же идею, о которой я говорю. Это уменьшение потребления энергии и в целом количества усилий, которые тратит город и его жители на обеспечение собственной жизнедеятельности.

— Москву сложно сравнивать с Барселоной. А в каком современном мегаполисе ситуация напоминает московскую и как там решаются те же проблемы?

Например, власти Пекина проводят крупномасштабные городские программы, потому что там уже стало очевидно, что с такими пробками город больше не может полноценно функционировать. Здесь как в биологии: если клетка становится слишком большой и перестает проводить энергию от периферии к центру, она делится, и между новыми клетками возникают новые связи. Так устроена не только природа, но наша культура, цивилизация. И этот процесс работает, несмотря на то, что многие эксперты говорят: это тупик, дальнейшее развитие невозможно.

При этом подчеркну, что я всегда с большим уважением отношусь и к местным архитекторам, и к местным инженерам, которые прекрасно знают свой город, их мнение всегда очень важно для меня.

— Вы уже видели московские улицы, благоустроенные в этом году? Побывали на них?

Да.

— В Барселоне подобная программа осуществлялась, когда вы были главным архитектором города в 2011-2015 годах: вы тоже расширяли пешеходные зоны за счет сужения проезжей части, озеленяли улицы. Можете сравнить результаты с московскими?

В этом случае не имеет смысла говорить только о двух городах: Москве и Барселоне. Такие городские программы реализуются сейчас по всему миру: в Бостоне, Нью-Йорке, Лондоне…

— И все же вы — международного класса эксперт — как оцениваете результаты?

По-моему, Москве не хватает деревьев на больших проспектах. У вас широкие проспекты, прекрасные здания, но без зелени они смотрятся странно и на проспекты не похожи.

Я вообще считаю, что природу надо возвращать в город, тогда останется в прошлом современная система, при которой городская семья стремится содержать загородный дом и тратит массу ресурсов, чтобы ездить туда по выходным.

— Следующий вопрос — о промзонах. В Москве запланировано много крупных проектов по их редевелопменту. Ваш подход — развивать их всесторонне, возводя там жилые кварталы, создавая производственные пространства, коворкинги, высокотехнологичные мастерские, на базе которых могут развернуться собственные производства и стартапы, обеспечивающие город. На что стоит обратить внимание московским девелоперам?

В первую очередь в них должна создаваться инфраструктура для полноценной жизни всех членов семьи, где помимо работающих супругов-родителей есть еще дети и старики. Это не только жилые кварталы, но и медицинские, досуговые, торговые центры, библиотеки, школы. Это — задача номер один. Задача номер два — расположить в этих кварталах еще и рабочие пространства: инновационно оборудованные офисы и производственные площадки. Если в новых кварталах все это будет находиться в зоне шаговой доступности, жителям всех возрастов, например, не нужно будет перерасходовать время, силы и другие ресурсы на ежедневные поездки по городу.

— Московские власти из года в год благоустраивают общественные пространства: начали с парков, сейчас преобразуются улицы, некоторые эксперты считают, что на очереди городские рынки. В Барселоне проведена большая программа по модернизации рынков, что можете посоветовать Москве? У нас, к сожалению, не все рынки так хороши с архитектурной точки зрения, чтобы рядом с торговыми рядами устраивать музеи.

У нас тоже хватает рынков, не имеющих ни архитектурного, ни исторического значения. В любых стенах можно сделать хороший проект: наполнить его качественными архитектурными решениями как снаружи, так и внутри и сделать его многофункциональным.

Современный рынок — это еще и рестораны, и супермаркет, отлаженная логистика, парковка. Для этого разрабатывается, просчитывается и воплощается самодостаточная модель, которая копируется потом по всему городу. Во всяком случае, в Барселоне мы поступили именно так.

— Вы уже не первый раз в Москве и хорошо представляете себе, какими темпами какие изменения происходят в этом городе. Как вы их воспринимаете, для вас это что-то спонтанное и диковатое, наподобие процессов, происходящих в китайских городах? Или Москва вполне вписывается в общемировые урбанистические процессы?

Я не слышал, чтобы в китайских городах осуществлялись такие проекты, как объявленная сейчас в Москве программа развития реки, например. На мой взгляд, у вас сейчас принимаются вполне современные городские программы. Развитие Москвы-реки, кольцевой железной дороги и редевелопмент промзон — все это фундаментальные, долгосрочные проекты, которые требуют своего решения. И я наблюдаю, что они прорабатываются вашими урбанистами и запускаются в виде больших, долгосрочных городских проектов по тому же алгоритму, по которому такие крупные проблемы решают сейчас все крупные мегаполисы мира.