Как Москва выживала во время кризиса 1998 года

«Загрузили полный багажник спирта»

Екатерина Краснер

«В 1998 году в Новогиреево, где мы тогда жили, была одна большая аптека на весь район. Кажется, в Напольном проезде.

Папа мой по образованию инженер автомобилестроения, а по второму психолог, сейчас у него частная практика. Мама — тоже инженер, архитектурный проектировщик. То есть люди они культурные, не пьющие в национальном значении этого слова — так, пьют вино-коньяк по праздникам…

Увы, в девяностые годы у папы случился инфаркт, поэтому он регулярно посещал аптеки. И вот, однажды, как раз в 1998 году, зайдя за лекарствами, он обнаружил там настойку боярышника на 96-процентном спирте. По цене в три-четыре раза дешевле, чем бутылка водки в тот момент в магазине.

Первые пару бутылок он принес домой своим ходом. Потом сел в машину, вернулся в аптеку и загрузил полный багажник. Дома он попросил маму устроить спецоперацию: отвлечь бабушку, пока он будет загружать балкон пятнадцатью трехлитровыми бутылками.

Бабушка активность засекла. Как же она кричала! "Ох, все пропьете, квартиру пропьете, ребенку жить будет негде!"

В итоге что-то из всего этого, разбавленное водой, было выпито на застольях. Часть раздали друзьям. А часть высохла.

Это сейчас смешно вспоминать, а тогда…

Пока что нынешняя ситуация мне, к счастью, детство не напоминает. Я живу уже в другом районе Москвы, где в целом все довольно-таки спокойно и полки не пустеют. Моих запасов еды можно растянуть на недели две, так что это и запасами назвать-то сложно... Наверное это потому, что мы — другое поколение: мои родители родились меньше чем через десять лет после окончания войны, и от их родителей, переживших войну и голод, им досталась культура запасов на черный день...»

«На все деньги купила масло»

Зайнаб Алимирзаева

«Ой, у меня была целая история. О случившемся кризисе узнала из новостей по ТВ. Что подумала? Испугалась, что деньги, которые есть дома, опять превратятся в кучу красивых бумажек, как это было несколькими годами ранее. А еще, хоть мне было всего 18 лет, сразу поняла, что сейчас начнется повышение цен на все. Было страшно. Я слишком хорошо помнила времена, когда весь твой день проходил в очереди за хлебом в пекарне. Очередь занимали с раннего утра, когда только производили замес теста в пекарне. Я успевала вернуться из школы и продолжать стоять в очереди. В кармане всегда лежало одно или два домашних яйца — их передавала мама, чтобы пекари смазали наш хлеб. Они смазывали, разбавляя с водой, и наш, и несколько для себя лично. Но мы были не против. Времена были такие, что купить муку было негде, а пекарня была всего одна на большой поселок.

В общем, не предупредив родителей, взяла все деньги, что нашла дома, и обошла почти все магазины. Ажиотажа тогда еще не было — он начался несколькими часами позже. Более того, на тот момент практически ни в одном магазине еще не успели поднять цены: скажем, масло "Олейна" я купила по 12 рублей, а через пару часов оно стоило уже 35. Родители были очень удивлены, когда я пришла домой с несколькими огромными пакетами всего, что успела купить, но потом похвалили за сообразительность.

Господи, какие были времена... Но вера в лучшее у меня тогда не исчезала. Казалось, что все это временно, хотя сколько продлится это время, понимания, конечно, не было. Я и сейчас убеждена, что курс стабилизируется, но вот цены, которые люди успевают поднимать, спускаются редко, к сожалению».

«Эй, ты, жидовская морда!»

Марина Рабинович

«В районе метро Алексеевская самый большой магазин располагался в так называемом «сером доме», стоящем по адресу Проспект мира, 124. В этом магазине был предбанник. В нем-то внезапно стали продавать яйца, которых нигде не было уже несколько недель. И вот — огромная очередь, а ней я стою и считаю, сколько же яиц мне нужно взять. Три мужика в доме: муж и двое сыновей. Каждому яичницу сделать на два яйца, уже шесть штука получается. Плюс — я сама. Значит, три десятка, не меньше… «Не занимайте больше! — кричит продавец. — Яйца заканчиваются». И тут как раз подходит моя очередь. Говорю: «Мне, пожалуйста, три десятка». И тут кто-то сзади мне кричит: «Эй, ты, жидовская морда! Сейчас все яйца скупишь!» Но я все равно все купила, хоть обидно до слез было.

Скупали тогда все. Крупы, кур. А что это за куры были? Синие, как будто пешком по шпалам в Москву из Алма-Аты пришли, в каких-то облезлых перьях, так что их нужно было палить над огнем, как это делала домработница в старом фильме «Приходите завтра»… Однажды мне удалось купить большой брикет с замороженной бескостной говядиной и три или четыре дня дома варила из нее тушенку, запихивала в банки и закручивала. Запах в квартире стоял жуткий! Ничего не было, ни-че-го. Если выкидывали в магазинах мясо, куски были такие, что приготовить из них хоть что-то было практически невозможно. Да и цены же подскочили очень сильно. Мой сын тогда работал в одной фирме, где чудом купил огромную коробку туалетной бумаги, три ящика макарон, ящик консервированного горошка, то есть то, что может долго храниться. А масла не было вообще — вот мы и пользовались кондитерским жиром, тоже купленным через кого-то.

Но, знаете… Тяжелее всего для меня была вот эта история. В те времена я работала директором школы. И вот перед самым Новым годом ко мне в кабинет пришла одна из родительниц. «Поздравляю!» — сказала она мне. И положила на мой стол кусочек сыра. Граммов 300, не больше. И это было так… стыдно. Я ничего не сказала в ответ. Не могла говорить совершенно — от стыда, от злости, от унижения, потому что я, директор школы, не могла позволить себе купить эти несчастные 300 граммов сыра в магазине».

«Брали продукты впрок ящиками»

Татьяна Пинская

«В то время я работала в Московском институте повышения квалификации для директоров и главных инженеров одного из министерств. Руководители приезжали в нам на срок от двух недель до месяца, но по большей части не занимались, а отсыпались, пили и ходили в театры. Именно поэтому у нас существовала специальная квота на билеты. А так как билетов было достаточно много, то те из них, что не выкупались министерскими сотрудниками, предлагались сотрудникам нашего института. Они стоили от одного рубля до полутора в зависимости от места.

К чему это я рассказываю? Сейчас поясню.

В Свиблово, рядом с домом, где я жила в Москве, был небольшой продуктовый магазин. Внизу, в подвале, рубил мясо мясник Федя, весящий под 100 килограмм. Когда-то Федя посмотрел фильм «Блондинка за углом», и с тех пор Татьяна Догилева, сыгравшая в нем продавщицу, запала в его душу. А как раз в это время в театре «Ленком» шел спектакль «Жестокие игры», в котором Татьяна исполняла главную роль. На два билета Федя мяса не жалел и отрубал кусок в 2-3 килограмма на огромном деревянном пеньке, предварительно крякнув. Федя ко мне обращался на «ты», а я ему говорила «Вы»... Что же до остальных продуктов, то помню, как брала их впрок ящиками. С этим мне очень помогала знакомая по прозвищу Просто Мария. Мария работала в каком-то магазине, распределявшем продукты ветеранам. И иногда откладывала консервы, сахар и масло, а потом звонила мне и предлагала все это купить с небольшой надбавкой. А после моя дочка играла среди этих баррикад в квартире. Впрочем все это, конечно, не залеживалось, поскольку мы всегда делились, а не сидели на добытом, как скупые Кащеи над златом. Все раздавалось родственникам, подругам, а они, в свою очередь, делились своими добычами. Так и выживали.

Каждый выкручивался, как мог. Я, например, знала одну проститутку, начавшую в те времена встречаться с предпринимателем из Германии, поставляющим продукты в Москву. Вскоре он уже бросил свою семью, свозил Лесю в Париж, а после на ней женился. Сейчас они живут в Баден-Бадене. У них двое уже взрослых сыновей…»