«Мужчины стали невероятно инфантильными»: коронавирус глазами столичной певицы

Про группу

«Начну со своей профессиональной деятельности… Во-первых, мы, группа Oyme, потеряли все концерты — и российские, и зарубежные. Например, не смогли поехать на фестиваль «Сигет» в Венгрию. Вы же понимаете: лето — сезон многочисленных open air фестивалей самых разных масштабов и плюс — всяческих концертов, посвященных Дню России, Дню Победы и так далее. Осенью у нас намечался тур по Европе, до этого — запись большого альбома. И вот все это слетело.

Больше всего я боялась вот чего: уныния в своем коллективе, потому что это — первый шаг к распаду любой музыкальной группы. Поэтому я и старалась загружать всех творческой работой. Но в финансовом плане… Я — индивидуальный предприниматель, чья деятельность попала под запрет на время пандемии. Конечно, два месяца подряд я получала причитающиеся ИП 12 тысяч рублей, но вы же понимаете, что эта сумма — просто смехотворная. Судите сами: в моем коллективе четыре девочки-певицы, скрипач, бас-гитарист, ударные и звукорежиссер. И все они работают не на ежемесячном окладе в группе, а получают процент от выступлений. Со своей части концертных доходов я оплачиваю себе медицинскую страховку, налоги и перечисляю в Пенсионный фонд. Соответственно, два месяца мы не получали вообще ничего. Как, собственно, и я сама. И хвост этого безгонорарного карантина тянется на всё лето».

Про музыку

«Вот одно из наших самых главных достижений: сидя на удаленке, нам удалось записать песню. Как? С помощью встроенных в мобильники диктофонов. Музыканты и вокалистки присылали мне свои домашние записи, я их редактировала, что, конечно, было ужасно энергозатратно. Там ведь как? Чуть отклонил голову в сторону и — все! — звук куда-то ушел. Да и вообще диктофон пишет звук непрофессионально. Так что, да, пришлось потрудиться, чтобы все партии звучали, как положено.

В итоге все получилось так здорово, что мы даже решили записать акустический альбом под названием «Карантин», где слово «карантин» — не про сидение дома, а, скорее, про внутреннее состояние человека, про пересмотр внутренних ценностей и смену приоритетов. И еще: на первую песню этого альбома мы уже успели и клип снять».

Про мужчин

«Вообще говоря, планов на время самоизоляции я строила очень много. Начнем с того, что пересидеть ее я планировала в Дагестане, где у меня очень много знакомых. Даже купила билет. Но улететь не успела, потому что республику закрыли на карантин. Моя мама, врач по профессии, узнав об этом, сказала, что меня уберег ангел-хранитель.

В итоге я перетащила со студии на Новослободской к себе домой кучу аппаратуры, организовала мини-студию и очень плотно работала в ней.

Затем — что немаловажно — я немножечко влюбилась. Нет, познакомились мы еще вживую, но затем перешли на бесконечные разговоры по телефону. И знаете, что скажу? На карантине я посмотрела на этого человека совсем другими глазами… Нет, тут, конечно, дело еще и во мне. Обычно же как: познакомилась я где-нибудь с молодым человеком, разочаровалась в нем, уехала и забыла. Потом познакомилась с другим… Я же путешественница по своей натуре, так что бываю очень много где, мне открытые границы дают чувство перспективы и надежды. А на самоизоляции мой выбор крайне сузился, зато звонков от разных мужчин стало больше. Я даже удивилась: «Надо же, сколько ко мне внимания на карантине!» Но… Оказалось, что большинство неженатых мужчин старше 35 лет стали невероятно инфантильными. Им подавай только страсть. А ответственность брать на себя они не хотят совершенно: они не хотят отвечать за свои поступки, за семью, за детей. Вот и с тем, в кого я влюбилась, оказалось так же. Изоляция лишь подчеркнула, что важно для меня, а что — для него. И это оказались совершенно разные вещи».

Про слезы

«Но было еще более грустное: в это же самое время у меня умерла бабушка. Как мы ездили хоронить ее в Мордовию — отдельная тема. Мало того что там уже был объявлен карантин, но мы столкнулись просто с невероятным отчуждением со стороны, казалось бы, близких людей. От нас все шарахались буквально, как от прокаженных. Моя мама была просто в шоке от такого отношения. Вот это вот все — эти люди, похороны — и натолкнуло меня на идею создания альбома «Карантин», о котором я уже рассказывала.

Было очень тяжело… Понимаете, живым, потерявшим близкого человека, просто необходимо на похоронах выплакаться. Такова наша эрзянская традиция. А получилось, что и отпевать бабушку было нельзя, плакальщицу позвать нельзя. А когда тогда нам плакать? Когда, если на похоронах и было-то всего, что мы, батюшка, которого мы еле нашли, да еще пара родственников. И никто из нас, кстати, не заболел… Все это было странно. В тот момент, когда мы начали бабушку хоронить вдруг поднялся невероятно сильный ветер — как будто с ней прощалась сама природа. И немедленно выглянуло солнце, как только был поставлен крест. У меня прямо мурашки по телу пошли».

Про котов

«На карантине я увлеклась домашними делами, превратившись в этакую хозяюшку. У меня же две кошки. И только ты за ними все вымоешь, как: «Аааа! Вон опять пушок какой-то валяется». Надо убрать! Через полчаса: «Аааа! Шерстинка!» И так до бесконечности: ходишь за этими кошками, подбираешь все за ними и подбираешь… Слава Богу, через какое-то время это состояние у меня прошло. Ну, или глаз замылился.

Хотя, конечно, те же кошки подарили мне в изоляции множество положительных эмоций. Сначала, когда только я только засела дома, они были очень рады. Затем — удивлены. Они садились, смотрели на меня и в глазах у них светился единственный вопрос: «Когда же ты уйдешь?» Потом они перестали вместе со мной спать. А через несколько ночей смирились и вернулись. Впрочем, возможно, что и не смирились — просто в тот момент в доме отключили отопление и спать со мной было просто теплее».

Про себя

«Как только я узнала о самоизоляции, то дала себе еще вот какое слово: посвятить это время саморазвитию. Конечно, это были не какие-то глобальные цели. Я просто взяла онлайн-курс, интересный мне как культурологу и музыкологу — «Археология фольклора: мифологические мотивы на карте мира».

А, кроме того, начала учиться играть на диджериду. Это такой духовой музыкальный инструмент родом из Австралии — огромная труба, в которую нужно, в которую нужно… как бы это сказать… специальным образом, простите, пердеть губами. За счет языка, губ, дыхания и работы мышц лица там получаются очень интересные ритмические фигуры, несмотря на то, что диджериду выдает только один тон… Вообще, традиционно девушки на нем не играют, но как-то так складывается, что я постоянно играю именно на мужских инструментах — на волынке, на эрзянском посохе. Я как-то написала про это у себя в фейсбуке, так все надо мной начали ржать. Не понимаю, почему у людей словосочетание «мужской инструмент» ассоциируется с… ну, вы поняли. Вот, думаю, может быть мне еще с еврейским шофаром познакомиться? Уж больно мне разные духовые нравятся.

Еще из достижений: во время карантина наша группа стала номинантом американской музыкальной премии IMA. Да, мы не победили, но для первого раза и номинантом побыть очень здорово, тем более, что в будущем это поможет нам номинироваться на премию Grammy.

И еще я изменилась сама. Научилась прощать какие-то мелкие недочеты. Поняла, что хочу. Для меня карантин вообще стал временем сбора камней: и личных, и творческих. Так что… Да, все не зря!»