«С юга к нам полетели мигранты». Почему стремительно меняется животный и растительный мир больших городов?

«Наблюдал много удивительного»

Животный мир Москвы я изучал в процессе съемок нашей программы «Тайные механизмы природы». Я ее автор и ведущий, сам придумываю темы и места для съемок, так что за 12 лет лично наблюдал много удивительного.

Меняется климат, становится немного жарче, лето теперь чуть более продолжительное, и с юга к нам полетели мигранты. В этом году все соцсети пестрели фотографиями богомолов в Москве. Кто-то даже писал, что это нашествие. Насекомые это экзотические, и раньше в наших широтах их очень редко можно было встретить.

Это своего рода естественные мигранты, которые перемещаются сами, немного меняя ареал, границы свой среды обитания.

«Очень неприятный переселенец»

В европейских городах за последние десятилетия развелось много попугаев Крамера, их еще называют индийскими кольчатыми попугаями. Они очень популярны, их много привозят и продают. Какие-то попугаи сбегают, улетают от хозяев, кого-то отпускают. В Брюсселе директор зоопарка когда-то выпустил 30 штук со словами: «Этому городу не хватает цвета». И теперь, спустя уже не один десяток лет, в Брюсселе их десятки тысяч.

У нас примерно так же выпускают в пруды ротанов. Живо представляю себе, как люди это делают со словами: «Что-то у нас тут мало рыбы. Посмотрим, что теперь будет».

А ротан — очень неприятный переселенец, его можно назвать рыбой апокалипсиса. Он всеяден, растет быстро, плодовитый. На беду всем остальным рыбам, прекрасно переносит загрязнение воды и нехватку кислорода. То есть он живуч во всех смыслах. И даже если ему в пруду нечего есть, готов заниматься каннибализмом. Рыба-сорняк, если можно так выразиться.

«Зашли сюда естественным образом»

Если говорить о водной среде, то здесь не все просто. Однажды снимал я у комплекса Москва-Сити на набережной Тараса Шевченко и увидел, как в воде плывет нечто большое. Оказалось, это крупный сом. Сроду бы не подумал, что в Москве-реке живут сомы!

Стал интересоваться, подробно об этом читать, и оказалось, что они тоже зашли сюда естественным образом.

Чего, кстати, не скажешь о налимах, которых в Москве-реке стало ощутимо меньше. Тут тоже интересная история. Непонятно, что именно их привлекало, ведь это единственная рыба из тресковых, которая живет в пресной воде. Как и океанические родственники, налим любит холод, выбирает северные реки. Возможно, раньше температура воды в Москве-реке была ниже, потому что климат был чуть-чуть другим. Возможно, имели значение гидрологические особенности, на глубине били ключи, было больше ям с холодной водой. И эту систему сильно испортили, когда строили канал имени Москвы.

Целый район Москвы называется Хорошево-Мневники. Там была деревня рыбаков, занимавшихся промыслом налима, который в те времена назывался мень. Отсюда и название Мневники. Представьте, как много этой рыбы раньше было в Москве, раз целое поселение занималось ее заготовкой.

Так что мы наблюдаем естественное замещение видов. Стало в Москве-реке потеплее — пришли с юга теплолюбивые сомы, ушли налимы, которые любят холод.

«Искусственное заселение»

Есть и искусственное заселение. Поговаривают, что напротив Курьяновских очистных сооружений, где теплый сброс, существует устойчивая популяция гуппи.

Кто-то утверждает, что это аквариумисты сливают своих надоевших питомцев в унитаз, и они благополучно проходят через всю систему очистных сооружений. Я бы такую версию поставил под сомнение. Все-таки система очистки довольно сложная, с применением различных активных веществ. Так что я сомневаюсь, что живое существо способно пройти через систему городских очистных сооружений.

Мне кажется, кто-то из аквариумистов выпустил в Москву-реку своих гуппи — возможно, по счастливой случайности рядом с теплым сбросом.

И это уже самая простая форма гуппи, которая изначально обитала в дикой природе.

«Приспособились и снова отвоевывают позиции»

Для программы о городских водоемах я снимал в Москве раков. Дело было осенью, я отправился вечером на Головинские пруды, а это целый каскад, и между ними есть протока не очень глубокая. Надел высокие сапоги — забродники по грудь, взял фонарик и стал бродить с сачком. За 15 минут поймал двух раков, видел еще пять, то есть их довольно много.

Осмотрел добычу, оказалось — это традиционный для наших широт широкопалый рак. Считается, что его вытесняет американский рак, который победоносно шествует по Европе, потому что, в отличие от наших, очень устойчив к загрязнению воды. Изначально он не был неженкой и спокойно смог завоевывать городские водоемы.

Однако я встречал информацию, что и наши раки стали легко относиться к загрязнению, приспособились и уже снова отвоевывают позиции.

«Размножается, а потом каждую зиму погибает»

Раньше меня немало удивляло, что в Москве-реке летом я часто вижу водяной гиацинт. Это растение не укореняется, плавает на поверхности воды, и у основания каждого его листа есть большой шарик, похожий на буй. Он действительно внутри практически пустой и держит растение на плаву.

Долгое время я не мог понять, откуда они берутся. И в конце концов узнал, что их используют на стадии биологической очистки воды. На последней стадии ее подготовки, перед сбросом в речку, есть особые большие резервуары с водяными гиацинтами, которые корнями вытягивают вещества, не удалившиеся на предыдущих стадиях очистки.

Так или иначе, гиацинт сбегает в Москву-реку, благополучно там размножается, а потом каждую зиму погибает. Потому что все-таки он житель южных стран и пока еще к нашему климату не приспособился.

«Облик вполне медузий»

Часто я натыкался на статьи типа «Меняется климат, ученые бьют тревогу! Обнаружены пресноводные медузы в Строгино! В Москве-реке видели медуз в районе Филевского парка и выше». В этом году, снимая программу про жизнь в городе, я решил разобраться с этими медузами.

Действительно, нашел их в карьере. Это амазонская пресноводная медуза. Так получилось, что они естественным образом стали перебираться из моря в пресную воду. Как правило, в дельты крупных рек, в частности в Амазонку. Потом, видимо, с балластными водами в танкерах, через порты они сначала расселились по теплым странам, а потом стали продвигаться в зоны более умеренного климата.

У медуз довольно сложный жизненный цикл. Сначала они существуют в виде крохотных полипов, которые сложно увидеть глазом. Такие же маленькие, как пресноводная гидра. А потом, когда они начинают развиваться и взрослеть, то становятся похожими на обычную медузу. Небольшие, размером с двухрублевую монету, но облик у них вполне медузий.

Обычно это мелкие незаметные полипы на дне. Но когда случается жаркое лето, вода прогревается до комфортной для них температуры, они начинают стремительно развиваться, превращаются в медуз, размножаются и быстро умирают. В такие годы их находят, проводят журналистские расследования и выясняют, что в нашем климате они встречаются и практически все время живут рядом с нами.

«Этот вид оказался очень даже вредоносным»

Как это ни удивительно, но не все деревья полезны для города и окружающей среды. В первую очередь это относится ко всеми любимому и известному американскому клену, его еще называют клен ясенелистный. Его в 1796 году привезли в Петербург, в Императорский биологический сад как декоративное растение. Он считался красивым. Привезли, посадили в оранжереях, в парках, и оттуда он сбежал.

У него же плод как устроен? Это крылатка, «вертолетики», как мы их в детстве называли. И за эти два века американский клен расселился везде. Избавиться от него сложно, потому что это тоже очень агрессивный вид. Я читал, что он выделяет в почву вещества, которые подавляют развитие других растений. Это похоже на правду, но пока не доказано.

В итоге на любом бесхозном пустыре все зарастает этим кленом, он вытесняет другие деревья, немногие травянистые растения могут произрастать под плотной кроной американского клена.

Вреда от него больше, чем пользы. Казалось бы, любое дерево в городе полезно: с одной стороны, шумоизоляция, с другой — деревья насыщают кислородом воздух. Но нет, провели работу и доказали, что этот клен окисляет выхлопные газы до более тяжелых соединений, опасных для здоровья. Все это накапливается в листьях, а после листопада — под кроной клена.

Так что этот вид оказался очень даже вредоносным. И бороться с ним довольно сложно, потому что обычно он населяет труднодоступные места, такие как поймы рек. Например, взять малую московскую речку Коршуниху на Нагорной улице. Там все поросло американским кленом. Разумеется, листву оттуда не вывозят. Из нее все попадает в почву, в Коршуниху, и затем уже в Москву-реку.

«Увидеть их довольно сложно»

Насколько я знаю, на Воробьевых горах, в районе МГУ соколов встречают регулярно. Это там даже не гости, а постоянные жители.

То же самое можно говорить и о ночных хищниках. В силу особенностей поведения увидеть их довольно сложно. Днем сова прячется, и вы ее не увидите просто потому, что она слилась со стволом, вытянулась и больше похожа на ветку. А ночью никому не приходит в голову выслеживать сов в городе. Но они есть.

Например, неоднократно я вечерами видел неясытей на Нагорной улице в Москве. И пару недель назад, когда в Москве был сильный туман, неясыть пролетела мимо меня на Соколе, в районе Ленинградского проспекта. Это достаточно крупная сова, вид, который человека практически не боится. В то время как бородатая неясыть — исключительно лесной вид, человека они остерегаются и в Москве не живут.

Так что есть виды сов, которые тяготеют к человеческому жилищу и в населенной местности встречаются чаще, чем в дикой природе. Для них главное — что больше корма, больше грызунов, а соседство с человеком они прекрасно переносят. Например, у нас это ушастая сова, а в Европе — сипуха, крупная, светлая и очень забавная сова с хорошо выраженным лицевым диском.

«Им хватает кормовой базы»

В Москве много зеленых зон. Кроме них, еще и многие заброшенные промзоны становятся местами обитания животных. В городских парках достаточно ежей — им хватает и кормовой базы, и мест, где они могут удобно перезимовать.

Для животных, которые на зиму засыпают, в городской среде есть большой бонус: здесь довольно много теплых мест, в которых можно провести зиму.

Например, летучие мыши засыпают на чердаках. Они все насекомоядные, зимой им нечего есть, а полет — дело очень энергозатратное. Так что летом летучие мыши постоянно едят. Зимой им главное не окоченеть, и чердаки, где круглый год плюсовая температура, им вполне подходят.

Многие не любят летучих мышей, а ведь они приносят пользу — уничтожают огромное количество насекомых: комаров, мух и ночных бабочек. Это животное очень полезное, и подходящих мест для зимовки в городе для них гораздо больше, чем в природе.

Там их выхаживают, выкармливают, искусственно создают подходящие условия для сна и готовят к весне, а потом отпускают.

«Сторис с лосями»

Человеку, не очень хорошо разбирающемуся в геоботанике или экологии растений, большие московские лесопарки напоминают дикий лес. Чтобы отличить парк от леса, надо быть специалистом. И для многих животных эти отличия не очень важны. Белки, а иногда зайцы и лисы неплохо себя чувствуют в Битцевском парке или в Сокольниках, которые переходят в Лосиный остров. Друзья периодически выкладывают в Instagram видео или сторис с лосями, которые довольно близко подпускают к себе людей.

И многие животные, которых мы считаем дикими, вполне могут быть нашими соседями. Помимо зайцев, лис и лосей это огромный список птиц. Это не только голуби и домовые воробьи, и живут они не только в парках и на чердаках. Мусорные полигоны становятся пристанищем для огромного количества чаек и ворон. Скворцы прекрасно питаются картошкой фри и другим фастфудом у ресторанов быстрого питания. Дрозды перестали улетать на юг, им хватает плодов декоративных растений типа рябины, которой в Москве теперь много высаживают. Кроме того они, разумеется, грабят кормушки.

«Их перестали воспринимать как объект охоты»

Отдельная интересная тема с миграциями птиц. Ведь многие из них перестали улетать на юг. В частности, утки, которые раньше стабильно вставали осенью на крыло. Оставаться они стали в последние 50-60 лет.

Потому что, во-первых, в Москве появилось больше незамерзающих водоемов. А во-вторых, в городе их перестали воспринимать как объект охоты, добычи.

Это кряквы, огари, а последние года четыре еще и утки-мандаринки. Их естественный ареал — это Китай, Япония, а у нас в России — юг Дальнего Востока: Сахалин, Приморье. Как они оказались здесь, я не смог выяснить. Поговаривают, что это беглые утки из зоопарка, которые смогли ассимилироваться и теперь здесь даже гнездятся.

Их встречают в Кусково, в Кузьминках, в прудах в Лефортовском парке. Я сам видел утку-мандаринку в парке Покровское-Стрешнево, там, где знаменитая плотина бобров.

Кстати, удивительно, что бобры в Москве стали народными любимцами. Они совершенно перестали бояться людей, их все прикармливают. Чуть ли не с вытянутой руки теперь можно в Москве бобра покормить.