«Стреляли с самого высокого здания». Жители старой Москвы вспоминают свое детство

«Собаки и кошки ели мотыльков»

Александр Иванович Смирнов, уроженец Таганки

Дед Александра Ивановича по отцовской линии был одним из купцов, владевших каменным двухэтажным домом на улице Тележной. После того как в 1886 году пожар уничтожил все деревянные дома на Тележной улице, власти застроили ее каменными двухэтажными домами, с торговыми лавками на внешней стороне и жилыми помещениями для сдачи в наем. Дед Александра Ивановича, купец-старообрядец, занимавшийся оптовой торговлей соленьями, купил один из них.

В детстве Александр Иванович, которому сейчас 86 лет, забирался на дерево во дворе этого дома за мотыльками: «Осенью ими кормили собак и кошек. Тогда все голодные были, в том числе и животные, а мотыльков они могли есть».

Когда в августе 1918 года Совет народных комиссаров принял декрет «Об отмене частной собственности на недвижимость в городах», все частные и даже семейные дома были национализированы. Квартплата отменялась, началось переселение и уплотнение более благоустроенных домов и квартир.

Это почти не затронуло семью Смирновых, «но лишило значительной части доходов: в условиях разрухи, транспортного коллапса разваливался и торговый бизнес».

Александр Иванович вспоминает: «У нас был огромный двор, мощенный в основном булыжником, он доходил до Библиотечной улицы. Здесь мы играли в "штандер" и волейбол, сюда ходили на танцы». В этом же дворе он познакомился со своей будущей женой Светланой, которая тоже родилась в роддоме в Шелапутинском переулке: «Мы не расставались — как поется в песне: "Наши окна друг на друга смотрят вечером и днем". Только она училась в женской школе, 457-й, а я в мужской, 465-й. Но институт мы окончили один и тот же: теперь это Российский экономический университет имени Плеханова».

Самое светлое воспоминание военных лет Смирнова — это первый салют 1943 года, данный в честь освобождения Курска и Белгорода: «В честь этого события стреляли с самого высокого здания в округе, правда, не из пушек, а из ружей. Мы собирали гильзы, длинные, не такие, как в пистолете. Соревновались, у кого больше».

А в основном воспоминания о войне у Александра Ивановича сохранились тяжелые, семья выживала только за счет подработки мамы, которая была швеей на фабрике имени Смирнова, а вечерами шила дома ватники на ножной машинке «Зингер»: «Она покупала сатин, вату, сама кроила и шила, за ночь могла сделать одну телогрейку. Материалы стоили, грубо говоря, 200 рублей, продавала она за 300 рублей, батон хлеба стоил минимум 100 рублей. Холодно, голодно, и хотя были кошки и собаки, но мышей и крыс все равно плодилось очень много, а санитарной обработки не было».

В 1962 году у Александра Ивановича и Светланы родилась дочь, они получили квартиру в Кузьминках. «И хотя мы давно живем в другом районе Москвы, Школьная улица до сих пор остается в памяти как отчий дом, с которого начинается история моего рода на Таганке».

«У доносчика все плохо кончилось»

Ольга Морозова, жительница Таганки, коллекционер

Предки Ольги с середины XIX века жили у Таганской площади, на которой у ее прадеда Александра Петровича Морозова была иконная лавка.

«Бабушка рассказывала, как они с Проломной заставы ходили гулять на нынешнюю улицу Солженицына, бывшую Большую Алексеевскую. Здесь девушки искали женихов среди богатых купеческих детишек. Моя бабушка своего будущего мужа тут и встретила».

Ольга вспоминает, что, когда ее бабушку спрашивали, где она живет, она всегда отвечала — «в Таганке»: «Старожилы Таганки не говорят "на Таганке", хотя в одной из дореволюционных книг мне попадалось такое словосочетание. Так вот, когда бабушка говорила, что живет в Таганке, почти всегда ответ был такой: "О, это так далеко". Но для меня, конечно, Таганка — это центр».

Во время революции Ольгин прадед-иконописец стрелял по большевикам с колокольни, за что попал в Таганскую тюрьму. Его продержали там несколько месяцев, но отпустили, потому что он был уже пожилым человеком. Семья Ольги пострадала от репрессий в 1937-м. Как часто тогда случалось, донос написали соседи, которых заселили в освободившуюся соседнюю комнату:

«Моего деда Сергея Морозова, его брата Владимира и еще шестнадцать человек из нашего двора арестовали в 1937 году. Деда отправили в Мончегорск на рудники, а брата его расстреляли. У меня есть фотография из тюрьмы с почти выцветшей надписью для дочери Марии, моей мамы: "На добрую память от папастика из тюрьмы. Вспоминай, когда будет тяжело жить, и будь всегда счастлива. Целую тебя здесь в последний раз". (…) Бабушку тоже могли арестовать, и она, спасаясь, вышла замуж за чудесного человека. Дедушка так ей писал: "Надюша, выходи замуж, спасай Машу". Этот новый муж хлопотал за его освобождение, он его вытащил оттуда, в конце концов. А у доносчика все плохо кончилось: его расстреляли, сына убили, дочь умерла — вот и не стало Рябухиных».

Рассказывая про любимые места детства, Ольга вспоминает «замечательный трамвайчик» в саду Пряник (как тогда называли детский парк имени Прямикова), фундамент снесенной тюрьмы, куда она с другими детьми бегала поиграть, и кондитерскую в Больших Каменщиках, куда они с мамой ходили за «театральными помадками» – скрученными розочками.

«А еще я ходила по Верхней Радищевской, там тогда сидела неизвестная мне организация, у которой на окнах стояли большие аквариумы с рыбками, — любила их рассматривать. В старших классах у нас были любимые места рядом со школой. Здесь был знаменитый на всю Таганку дегустационный зал, который открыли где-то в 70-х, где продавались пирожные из ресторана гостиницы "Россия". Мы даже на переменке туда бежали, чтобы попробовать заварные трубочки и эклеры. Очень любили на теплоходиках прокатиться: сядешь у Новоспасского и до Киевского вокзала, а потом обратно».

«Заходили в "Гробы", чтобы увидеть Золотухина и Филатова»

Наталья Леонова, краевед, местный житель

Наталья — коренная жительница Таганки: из роддома имени Клары Цеткин в Шелапутинском переулке ее принесли на Воронцовскую улицу, в дом 39, который находился напротив Первого часового завода. «Папа рассказывал, что раньше у часового завода на углу была башенка с часами на четыре стороны. И поэтому у тех, чьи окна выходили на эту башенку, своих часов не было: все выглядывали в окошко и видели точное московское время».

Наталья объясняет, что в их квартире вода была только на кухне, причем исключительно холодная. Ее мама водила мыться к бабушке с дедушкой, которые тоже жили в коммуналке, но с ванной. А папа с бабушкой раз в неделю ходили в баню: «Рядом были Воронцовские бани, построенные в 1938 году. Но они больше любили Тетеринские в одноименном переулке. Среда там была санитарным днем, и поэтому все местные четверг называли "чистым четвергом"».

Вспоминая о своей школе в Факельном переулке, Наталья рассказывает об удивительной истории участка, на котором она построена: «Оказывается, школа стояла на земле, где когда-то был один из первых увеселительных садов Москвы "Воксал Медокса". Его открыл талантливый английский механик Майкл Медокс, которого императрица Екатерина II пригласила ко двору обучать наукам будущего цесаревича Павла. Благодаря этому увеселительному саду Медокс заработал достаточно денег, чтобы построить Петровский театр. Он стоял на месте нынешнего Большого театра. Упоминая школу, я с тех пор всегда говорю, что это предтеча Большого театра».

Как и Ирина Роднина, Наталья впервые вышла на лед в кружке фигурного катания парка имени Прямикова. Еще она вспоминает, что в детстве любила рассматривать лица на доске почета в сквере на Абельмановской улице и обожала кинотеатр «Победа»: «Это потрясающее здание, которое по замыслу Ивана Жолтовского было построено по образу и подобию виллы Пойана XVI века архитектора Андреа Палладио».

Повзрослев, Наталья стала заходить в кафе «Гробы» на Верхней Радищевской улице. «Название это неофициальное. В этом здании раньше было бюро похоронных принадлежностей, а когда образовался Театр на Таганке под руководством Ю.П. Любимова, здесь сделали кафе. Попасть туда было очень сложно. Проход стоил пять рублей, на эти деньги давали бокал шампанского, орешки и какую-то закуску. Мы с подружками часто старались туда зайти, чтобы увидеть Бориса Хмельницкого, Нину Шацкую, Валерия Золотухина, Леонида Филатова. Сейчас там кафе Brasserie Lambic».

«Я обожаю свой район, — говорит Наталья, — находясь здесь, ты оказываешься в той самой старой Москве. Здесь самая большая сохранность старинных особняков и монастырей».

Выставка про Таганку продлится до 17 октября. Все это время с Музеем Москвы можно связаться с помощью формы на сайте проекта «Москва без окраин», или оставив свой контакт присутствующему на выставке сотруднику музея. Сотрудники музея будут рады выйти на связь со всеми желающими рассказать людям о своей, той самой Таганке. Следующая выставка цикла «Москва без окраин» будет посвящена Капотне.