«Змей жарим только для своих»

Вьетнамцев в Москве много, но точного числа не знает никто. О них вообще известно крайне мало: трудятся на подпольных фабриках, едят странную еду, живут в общежитиях. Владелец ресторана «Ароматная река» в Токмаковом переулке Чан Хынг Хыу Туан (для друзей — Чи) рассказал МОСЛЕНТЕ об особенностях быта вьетнамцев в столице.

Отдельные вселенные с караоке

Московские вьетнамцы делятся на три типа. Первый — это крестьяне. Они уехали от нищеты на родине, но и здесь жизнь у них крайне тяжелая. Заработок редко бывает выше 500 долларов. Половина этих денег отсылается на родину, еще надо платить за жилье, давать взятки.

Вторая группа — вьетнамцы, получившие в России образование. Я как раз к таким отношусь. Большинство хочет заработать здесь денег, а потом открыть бизнес на родине. Вообще, абсолютно все вьетнамцы мечтают вернуться домой. Я здесь живу уже 15 лет, открыл свой ресторан, но все равно рано или поздно кому-то из родственников свое дело передам — и домой!

Третья группа приезжих вьетнамцев — элита. Это хозяева совместных предприятий, посольские работники. В Москве таких около сотни, с ними обязательно надо дружить. Вьетнамцев в Москве несколько десятков тысяч, но точное число никто не знает.

Большинство вьетнамцев живут в съемных квартирах и рабочих общежитиях, куда заселились еще в 80-е годы. В 90-е там же располагались и вещевые рынки, вход был свободный. Сейчас эти помещения по документам чаще всего закрыты на реконструкцию. Соответственно, попасть туда человек с улицы не может.

Каждое общежитие — отдельная вселенная со своими магазинами, врачами, парикмахерами. Отдыхают здесь же. В каждом корпусе имеется что-то типа ночного клуба, в котором играет вьетнамская музыка, подают пиво и настойки. Самой большой популярностью из развлечений пользуется караоке.

Скинхеды и авторитетные «решалы»

Меня долго пугала готовность русских пожаловаться на жизнь первому встречному. У нас не принято делиться ни радостями, ни проблемами даже со знакомыми.

Есть и другой источник недоразумений: слушая собеседника, мы всегда улыбаемся. Человек может даже говорить что-то неприятное, делиться своими бедами. Улыбка означает лишь то, что мы внимательно слушаем. Ничего больше! У меня был случай зимой: я стоял на остановке, и рядом со мной поскользнулся мужчина. Я подал ему руку, но он увидел, что я улыбаюсь, отдернул руку, отпихнул меня.

Со стороны многим кажется, что вьетнамцы живут закрытой общиной, но это не совсем так. Никакого стремления к изоляции у нас нет. Конечно, мы устраиваемся на работу к «своим». А к кому же еще в чужой-то стране? Да, мы едим «особую» пищу и даже возим сюда специальные продукты. Но не потому, что чужими брезгуем, а просто с детства привыкли к своей еде. Смешанные браки тоже случаются редко. Им просто взяться неоткуда — у русских с вьетнамцами не так уж много возможностей познакомиться.

Если между вьетнамцами возникает какой-то конфликт, то в полицию мы, конечно, не пойдем. Есть авторитетные люди, к которым обратятся за разрешением спора. Это не какие-то криминальные авторитеты. Скорее, это люди лет 45-50, у которых большой опыт, они давно живут в России.

С местными жителями проблем вообще никаких, многие к нам на ужин заходят. А вот лет 10-15 назад все вьетнамцы в Москве очень боялись скинхедов. В одиночку по улице никто не ходил, перемещались только группами. Страшные драки были, поножовщина, многих вьетнамцев по подворотням убили.

Дети-роботы и ассимиляция

Раньше мы детей в детские сады не отдавали. В школу они приходили, не зная по-русски ни слова, но учились очень хорошо. Особенно нашим детям дается математика. Вьетнамских школьников из-за способности к точным наукам и быстроте реакции учителя называли роботами. Сын у меня в этом году в первый класс пойдет, и мы с ним ходили в школу записываться. Все учителя в шоке были. Они задают ему вопрос — он тут же, моментально, без запинки выдает ответ.

Вообще, я заметил, что русским труднее на чем-то одном концентрироваться, делать поступательные шаги, вам подавай сразу звезду с неба. Вьетнамцы очень трудолюбивые, прилежные, но и здесь есть обратная сторона: мечты приземленные, выделяться люди не любят.

Сейчас многие дети по-русски говорят лучше, чем по-вьетнамски. У меня друг есть, который пытается своего сына научить писать на родном языке, а он даже не понимает, для чего ему это надо. У нас ведь религиозной основы для какой-то особости нет, большинство не придерживаются никакой религии.

Сам я русский язык долго учил. Сейчас говорю хорошо, но читаю все равно долго. Во вьетнамском языке один слог — одно слово. Русский язык многосложный. При чтении я быстро устаю, часто делаю паузы.

Улитки для князя Романова

В нашем ресторане мы одно время пытались и блюда русской кухни готовить. Борщ делали, но гости его не брали. Один посетитель сказал, что русскую еду он дома поест, а к нам приходит за экзотикой.

Популярностью у нас пользуются улитки, жареные лягушачьи лапки. Змей пожарить тоже можем, но только для своих. Мясо змеи по вкусу, кстати, курицу напоминает.

У меня в ресторане много интересных гостей бывает. Один американец приходил чуть ли не каждый вечер. А ведь у нас война с США воспринимается как у вас Великая Отечественная. Почти в каждой семье кто-то погиб. Но ничего, общались с ним. Он постоянно пиво пил, книжки читал, кушал. Потом ему нужно было уезжать из России. Он пришел в последний раз и рассказал, что три года во Вьетнаме во время войны «работал». Говорил, правда, что сам не воевал.

Рядом во дворах здесь живет директор дома Романовых Александр Закатов. Он сначала сам часто приходил, потом несколько раз привел великую княгиню Марию Владимировну и ее сына князя Георгия. Им понравилось здесь. Приходил посол Вьетнама, военный атташе. Заходили актеры Михаил Ефремов, Георгий Мартиросян, певцы Вилли Токарев, Илья Лагутенко. Раньше нашу кухню только свои ценили. Теперь многие во Вьетнам съездили, хотят и в Москве змеиную настойку улиткой закусить.