«С Запада хлынул поток писем»: история московской почты

«Посол, гонец и вестник»

Начало почтового сообщения из Москвы мы можем обозначить 1147 годом, когда Юрий Долгорукий отправил к Новгород-Северскому князю Святославу Ольговичу сообщение: «Приди ко мне, брате, в Москов». Доставить он его мог через гонца, вестника — специального человека, через которого такое сообщение тогда отправлялось.

У первых наших князей — Игоря и Святослава — гонцов было не так много. Но чем дальше, тем многочисленнее становился их штат. Потому что у великих князей, у царей было потом достаточно людей, которых они отправляли с сообщениями.

Когда смотришь древнерусские тексты, там постоянно упоминается работа такого посыльного: послал за таким-то чиновником, послал кого-то к царю другого государства. Где-то обозначают его, как гонца, где-то — как вестника. Я предполагаю, что примерно те же функции изначально выполнял и посол — с XI века в текстах появляются упоминания о том, что князья отправляют их с особо важными миссиями и посланиями. Это уже позднее под «послом» стали иметь в виду высокопоставленного представителя государства, князя или знатного боярина.

Так что словами посол, гонец и вестник поначалу могли называть одного и того же человека. Это были дружинники, приближенные князя, которые имели высокое социальное положение, и часто были военными. Потому что им часто доверялась секретная информация, которую они тайно должны были передать. Иногда гонец должен был пересказывать такое письмо устно, отсюда в письменной речи сохранились рудименты вроде «все вышесказанное».

И в победе на Куликовской битве большую роль сыграли гонцы. Поскольку Дмитрий Донской рассылал их по всем русским городам, можно себе представить, сколько их у него было.

Так что гонца можно считать предшественником почтальона. Хотя он по своим обязанностям был ближе к фельдъегерю. Потому что изначально они чаще использовались для военных целей.

«Ямская гоньба»

После монгольского нашествия на Русь в стране закрепилась система связи, известная как «ямская гоньба». Это была служба, которая перевозила грузы, срочные послания и письма.

Само слово «ям» пришло от татаро-монголов и имеет тюркское происхождение. Так называли станцию, где содержали сменных лошадей и были места отдыха ямщиков, постоялый двор и конюшня.

Параллельно существовали такие допочтовые системы перевоза, как подвода и повоз. Все население Руси отрабатывало эту повинность. По поручению князя все население страны обязано было перевозить грузы. Например, в военное время так могли перевозить доспехи, амуницию, продовольствие, — все что угодно.

Так же и ямская гоньба поначалу представляла собой повинность, которая отрабатывалась всем населением страны. В основном жителями тех сел и слобод, которые находились рядом с большими городами.

«Непьющий владелец трех добрых меринов»

Начиная со второй половины XVI века разрешено было выделять отдельных людей, которые постоянно занимались перевозками. Это были те самые ямщики, хотя изначально перевозчиков называли «ямскими охотниками» — в том смысле, что человек за это дело брался по своему желанию, по своей охоте.

Обычно выбирали и поручались за него крестьяне. Это должен был быть непьющий владелец трех добрых меринов. И еще у него должна была быть «гонебная рухлядь» — повозка, сани, уздечки и упряжь. При выполнении всех этих условий постановлялось, что «ямскую гоньбу гонять ему можно».

Иностранцы, которые бывали у нас в XVI веке, достаточно хорошо отзывались об эффективности этой системы. Писали, что на ямах у московского царя много лошадей, а система достаточно хорошо и быстро работает. Хотя когда сидишь на повозке, боишься и сам вывалиться, и что ямщик того и гляди слетит. Потому что все движение происходит по плохим дорогам с кочками и ямами.

В Москве были слободы для разных служилых людей, в том числе и ямские. С XIV века их было особенно много. О ямах говорилось в летописях. Одна из первых таких слобод находилась в районе Большой Ордынки, потому что это было самое начало дороги в Орду. Там жили люди, которые сопровождали князя в поездках туда, слуги, возившие туда грамоты, и переводчики, которые часто сами были татарами.

В XIV-XV веках через Москву проходили три важнейших пути: первый — по рекам Яузе и Клязьме, второй — великая дорога Владимирская из Лопасни на Переяславль-Залесский и Ростов, а третий — дорога на Орду. Достаточно было ям и ямских слобод: те же Рогожская, Дорогомиловская и Тверская-Ямская, находившаяся в районе сегодняшней площади Маяковского. Везде там жили ямщики, которые на социальной лестнице занимали положение между крестьяниным и служилым государевым человеком. Их освобождали от многих повинностей, они имели право заниматься ремеслом и торговлей. Также они занимались лошадьми, сами чинили конскую упряжь.

Существовал Ямской приказ, и в начале XVI века он находился в Кремле. В XVII веке его главой был всем нам известный князь Дмитрий Пожарский.

«Немецкая почта»

Правильные, регулярные почты, как социальный институт, в Москве существуют с конца XVII века. В начале XVIII века появились линии, например, Москва-Рига, по которым почта отправлялась строго по расписанию.

В конце XVII века ямская гоньба официально заменилась регулярной почтой, за которую отвечал посольский приказ. При этом часто ямщики и новые почтари ездили по одним и тем же дорогам, иногда это даже были одни и те же люди. А ямщика, мы это и из литературы знаем, можно было нанять до начала XX века. Просто в большей степени они выполняли функции грузовых такси, часто возили чиновников и курьеров.

Эти ведомства то объединяли, то разъединяли. В 1720-х решили слить почту с ямским приказом, но через несколько десятилетий их опять разграничили.

Регулярную почту — корреспонденцию, которая появилась в конце XVII века, еще называли немецкой. Отчасти это было связано с тем, что в первую российскую газету «Куранты» собирали новости из-за границы. Слово корреспондент изначально обозначало человека, который узнавал новости на Западе, их записывал и потом присылал эти материалы в газету. Были люди, которые эти сообщения привозили.

С организацией этой регулярной «немецкой» почты связаны несколько важных исторических лиц. Все они были выходцами из зарубежных государств либо являлись иностранными подданными. Например, голландский подданный Ян ван Сведен, который с 1665 года взялся перевозить корреспонденцию между Москвой и Ригой. У него было собственное почтовое учреждение, и всю работу он выполнял своими людьми, на собственных лошадях. А царское правительство за это ежегодно выделяло ему 1200 рублей — по тем временам деньги достаточно большие.

Среди прочего он перевозил частные письма иностранцев из немецкой слободы. Это и стало одной из причин, по которой регулярную почту называли немецкой. Царь ее услугами тоже пользовался, для торговых дел она была ему полезна. Стоила эта почта по «два алтына золотника за посылку писем из Москвы в Ригу через Новгород и Псков». Из Москвы до границы со Швецией гонец мог доехать дней за 11. Ямщики ездили не так быстро.

Со временем царь решил от услуг ван Сведена отказаться. Потому что его купцы беспошлинно пересылали между Москвой и Ригой почтовые пакеты с золотом, драгоценными камнями и жемчугом. Царю это надоело, он решил постепенно закончить с ван Сведеном все дела.

Влиятельный в те времена чиновник Афанасий Ордин-Нащокин был канцлером Алексея Михайловича. И еще до Петра начал потихоньку прорубать окно в Европу. При нем в 1667 году было заключено Андрусовское перемирие между Россией и Польшей, тогда — Речью Посполитой. Одна из статей этого договора предусматривала почтовое сообщение между двумя странами. И это было первое употребление в России слова «почта».

Наши страны хотели торговать, оповещать друг друга о военных действиях. И прикладывали усилия к тому, чтобы обмен такими сообщениями происходил легко.

Этими регулярными почтами управлял посольский приказ, который находился на Ивановской площади Кремля рядом с ямским приказом.

«Гонец трубил в рожок, когда подъезжал к станции»

Ордин-Нащокин покровительствовал иностранному подданному Леонтию Марселиусу. Ему была доверена новая линия через Москву, Смоленск, Вильно, в сторону Польши. Тогда появился один из первых вариантов почтовой формы — кафтан зеленого сукна, на груди которого были нашиты двуглавый орел и рожок, служивший символом почты во всех странах мира.

Ведь раньше гонец трубил в рожок, когда подъезжал к станции или городу. Делал он это и для того, чтобы ему готовили сменных лошадей, и чтобы по дороге никакие телеги, кареты и брички не мешали, чтобы везде пропускали. Музыкального в звучании рожка было мало: гонец трубил пронзительно, это был один звук, который использовался, как сигнал.

Эти рожки приживались у нас очень плохо. Когда Петр I активно их насаждал, они были медными. И почтари, ямщики всячески противодействовали их использованию. Могли, конечно, подъезжая к станции, трубить для вида. Но постоянно жаловались, что металл примерзает к губам. Тогда им стали выдавать берестяные и деревянные рожки. Но они все равно предпочитали кричать и свистеть.

На Руси гораздо большее распространение получили поддужные колокольчики. Они должны были использоваться только почтовыми службами. В XVIII веке выходил свод правил, одним из пунктов которого значилось, что только почтовые и курьерские тройки имеют право вешать поддужные колокольчики. И даже если едет большой чиновник, он имеет право повесить только бубенцы. В XIX веке периодически этот приказ повторялся.

Тем не менее в символику и на униформу попал именно рожок. До сих пор мы видим его на гербе почты России и у Московского почтамта на логотипе — большой скрученный рожок. Кстати, у нас в музее такой есть.

«Дурная манера вскрывать мешки с письмами»

В XIX веке у Гоголя в Ревизоре мы читаем, как почтмейстер вскрывал письма. Еще в XVII веке Леонтий Марселиус надоел царским чиновникам по похожей причине: у него была дурная манера вскрывать мешки с письмами.

Аргументировал это Марселиус тем, что его семья так достает свои письма, которые к ним доходят в этих мешках. У него вся семья занималась регулярной почтой. Когда царь высказал им свою претензию и спросил, зачем они это делают, ему ответили, что это большое бесчестье для них — то, что царь не разрешает им мешки вскрывать. Это говорит о том, что государь им не доверяет.

В итоге 4 декабря 1675 года основные почтовые линии были переданы Андрею Андреевичу Виниусу, который изначально был переводчиком при голландском посланнике и обзавелся покровителями среди больших чиновников. Именно его первым официально стали называть московским почтмейстером.

В конце XVII века существовали три почтовых линии: из Москвы в Ригу и дальше в Швецию, из Москвы в Вильно и дальше в Польшу, а в 1693 году при Виниусе к ним добавилась еще почта в Архангельск. В то время это был самый длинный почтовый путь в Европе.

В 1693 году Андрей Виниус передал управление почтами своему сыну Матвею Виниусу, а сам возглавил аптекарский приказ. Тогда почта стала доставлять из-за границы фрукты, вина и лекарства для царского двора.

«300 лет московскому почтамту»

В XVIII веке появился Московский почтамт, как главная в стране почтовая организация. В 2011 году у нас праздновалось его 300-летие, а автор Гудзь-Марков даже сочинил подробную и довольно вкусно написанную книгу «300 лет московскому почтамту». Но не все историки почты и филателисты признают эту дату правильной. В качестве альтернативных дат называются 1721 и 1722 годы. Почтовому двору немецкой почты 12 февраля 1725 года было официально присвоено название почтамта. В общем, мнения на этот счет есть разные, но сложилась традиция считать датой основания 1711 год.

На том месте, где помещался Московский почтамт, изначально был двор Меншикова. Он в начале XVIII века выкупил это место, где стояла усадьба патриарха с Гавриловской церковью. Для Меншикова там построили барочный дворец. Московская почта же помещалась при дворах крупных почтовых чиновников, например Шафирова, которому в 1722 году была присвоена должность генерал почт-директор.

В первой половине XIX веке появилась городская почта: в 1830-м — в Петербурге, а в 1840-х — в Москве. Причем московский почт-директор Булгаков считал, что она не нужна. А если москвичи и отправляют по городу письма, то используют для этого прислугу. Но московский генерал-губернатор настаивал на ее необходимости, и его слово оказалось решающим.

И тогда по образцу Петербурга 26 февраля 1846 года здесь тоже стали выпускать «штемпельные куверты», которые использовались, как знак почтовой оплаты еще до того, как появились марки. В 1848 году в Москве и Петербурге, а потом и по всей стране появились первые в России большие почтовые ящики — деревянные, обитые железом, с нарисованным конвертом.

В 1871 году появилось такое важное почтовое отправление, как открытка — открытое письмо. Сначала они были без иллюстраций и выпускались только со строками для адреса и текста. Открытки часто использовались для агитации, содержали карикатуры на правительство, поэтому с 1873 года была еще учреждена специальная цензура по открытым письмам, чтобы в них не было «чего-либо, противного закону, общественному порядку, нравственности и приличию». Пропаганду тогда просто было осуществлять при помощи рассылки открыток. Кстати, для агитации открытки активно использовали большевики.

В тех же 1870-х стали использовать заказные письма. Если на почте такое письмо теряли, то выплачивали отправителю 10 рублей. В 1894 году появились первые иллюстрированные открытки. Одна из самых интересных дореволюционных серий называлась «городские типы» и состояла из фотографий молочников, уличных торговцев, продавцов моченых яблок, точильщиков ножей и прочих обитателей московских улиц.

Здание почтамта, которое мы видим в Москве в наши дни, появилось в 1912-м.

«Всем сдавать приемники»

В 1920-1930-е годы активно шел процесс автоматизации почтовых предприятий и вообще предприятий связи. Большую роль в этом сыграл директор почтамта Александр Щербаков. Появлялись штемпелевальные машинки, обвязочные машины для газет, транспортеры и другие автоматы. Кстати, автомат по продаже марок стоял еще в первом здании почтамта.

На Московском почтамте изначально находился телеграф, отдельное здание под него было выделено в 1929 году. За одну ночь все телеграфные аппараты отправили на Тверскую, таким образом работа не прерывалась ни на день.

Когда началась война, стали сокращаться и сами предприятия связи, и время часов работы. Многих сотрудников эвакуировали, и процесс автоматизации, считавшийся приоритетным, оказался прерван. Часть оборудования, например, была переведена на производство «катюш».

Люди работали из последних сил, дольше, чем обычно, перевыполняя план, порой не уходя во время тревог с почты. Каждый месяц на фронт отправлялись посылки и 50 миллионов писем военнослужащим. На протяжении всей войны московский почтамт работал. Хотя закрылось немало отделений связи, оставшиеся ни на один день не прерывали работу.

Здание почтамта подвергалось бомбардировкам, как и многие другие стратегические объекты города. Сотрудники из дежурной команды противовоздушной обороны специальными щипцами снимали с крыши зажигательные бомбы. За все время войны они не допустили ни одного возгорания.

Еще в начале войны вышло распоряжение — всем сдавать приемники, потому что фашисты через них вели радиопропаганду. И почтамт их большую часть собирал: в пятидневный срок приняли и разместили на 56 складах более 200 тысяч этих радиоприемников. Потом их выдавали обратно, для этого надо было заполнить определенный документ.

С 1943 года по стране стали восстанавливаться закрытые отделения, почтовый обмен начал расти. В 1945-м с Запада хлынул огромный поток посылок, что тоже стало трудовым испытанием для работников почты. Неожиданно много стало того, что пришло в Москву с фронта.

После войны стали восстанавливать хозяйство связи, завершили механизацию и автоматизацию всего этого процесса. В самих отделениях почты в 1960-1980-х появились автоматы, которые за несколько копеек выдавали газеты, открытки, конверты. У нас в музее есть несколько таких автоматов.

В 1988 году было образовано производственное объединение «Московский почтамт». Когда в начале 2000-х «Почта России» объединила все профильные организации, он вошел в ее состав.