«Первое большое здание Москвы»: Центральный телеграф ждет реновация

«Подвал под телеграфом напоминал катакомбы»

Денис Ромодин, старший научный сотрудник Музея Москвы и преподаватель Архитектурной школы МАРШ

Участок между Долгоруковским и Газетным переулками, где в 1925-1927 годах построили здание Центрального телеграфа, в XVIII веке принадлежал генерал-фельдмаршалу, князю Никите Юрьевичу Трубецкому. В 1770 году государственная казна приобрела его дом для Межевой канцелярии, и через 21 год эта земля была пожалована императрицей Екатериной Московскому университету. Сюда перевели университетскую типографию и книжную лавку, которыми руководил знаменитый просветитель и книгоиздатель Николай Новиков. В честь этой типографии соседний переулок и получил свое название — Газетный.

Под нужды университета дом Трубецкого перестраивал архитектор Матвей Казаков — он выделил угол здания купольной ротондой, отмечавшей поворот улицы в этом месте. Вторая ротонда, в которой находилась домовая церковь, появилась позже, уже после открытия здесь пансиона, прославившегося как одно из лучших учебных заведений дореволюционной России. Среди его воспитанников были Лермонтов, Баратынский и Грибоедов.

В конце XIX века помещения первого этажа стали сдавать в аренду под конторы и магазины, и множество торговых вывесок полностью скрыли фасады архитектора Казакова.

Вот что писал о дальнейшей истории этой территории историк Сергей Романюк: «Перед первой мировой войной весь участок покупает страховое общество "Россия", ломает все здания на нем и начинает строить комплекс из нескольких больших доходных домов. Однако во время войны были устроены лишь подвалы и возведены стены на высоту полутора метров.

Художник Комарденков вспоминал, что в первые годы советской власти в подвалах ютились беспризорные, проститутки, бандиты, дезертиры. «Как-то раз я зашел... в подвал под телеграфом, — рассказывал художник. — Огромный, с многочисленными переходами и закоулками, он напоминал катакомбы... Закутки подвала оказались обставленными с известным комфортом, попадались золоченные кресла, вазы, ковры, картины. Были сложены даже печи из кирпича, где в никелированной посуде из ресторанов варили обед. Шла игра в карты».

В 1924 году незавершенные постройки были разобраны.

«Средств на крупный проект до середины 1920-х не было»

Айрат Багаутдинов, историк архитектуры, основатель проекта «Москва глазами инженера»

Центральный телеграф — это одно из первых крупных зданий, которые вообще были построены в советской Москве. На рубеже 1910-1920-х годов денег на большие проекты еще не было. Тогда строились жилые здания, — поселок «Сокол», например, кое-какие кооперативные дома, небольшие административные здания, вроде несохранившегося «Экспортхлеба» в начале Тверской. Но средств на крупный проект до середины 1920-х у советской власти не было.

Как только эти деньги появились, первыми крупными административными зданиями, которые были построены, стали Центральный телеграф и типография газеты «Известия». Что довольно-таки характерно, так как мы знаем: у большевиков средства связи и массовой информации всегда стояли на приоритетных позициях. Все мы помним, что первым делом они захватывали почту и телеграф.

Архитектурный конкурс на разработку проекта здания Центрального телеграфа был объявлен в 1925 году. Это период, когда продолжают существовать все те направления в архитектуре, которые были и до революции: неоклассика, модерн, эклектика. В то же самое время все большую популярность в среде архитекторов начинает набирать авангард.

По итогам конкурса первое место было присуждено Александру Гринбергу, второе — братьям Весниным. Все премированные проекты были авангардными.

Вне конкурса проекты здания Центрального телеграфа были заказаны Алексею Щусеву и Ивану Рербергу. Руководство Народного комиссариата почт и телеграфов СССР (Наркомпочтеля) устроил проект Рерберга, сделанный в духе дореволюционной архитектуры.

«В духе рационального модерна»

Интересно, что во многих путеводителях это здание, непонятно почему, относят к советскому авангарду. Но оно скорее выполнено в духе рационального модерна. Большие окна выдают его промышленную функцию. При этом у здания много классических черт: нижний этаж выделен с помощью массивной рустовки, карниз обозначен с помощью чугунной ковки, стена расчленена пилястрами, входная группа фланкирована обелисками, в башнеобразной части есть балюстрада из чугунной решетки.

Поэтому про Центральный телеграф стоит говорить не как про один из первых памятников авангарда, а как про здание, которое демонстрирует, что архитектура 1920-х годов была сложным конгломератом самых разных идей.

Так что это здание - очень важное для истории нашей архитектуры: очень этапное, очень показательное. В 1920-е появлялись не только авангардные дом Мельникова или дом Наркомфина, Бахметьевский гараж, ДК Русакова или дом Центросоюза на Мясницкой. В то же время заказчикам, министрам, такие здания, как Центральный телеграф, нравились больше. И на этом примере можно видеть, как в 1920-е годы классическая, модерновая дореволюционная архитектура продолжает жить и пользоваться большим успехом в Москве.

Очень любопытный глобус на фасаде здания воспроизводит ранний вариант герба СССР. Интересна и постановка этого здания — оно стоит на неком отдалении от старой красной линии Газетного переулка. Это оттого, что здание строилось с учетом градостроительного плана «Новая Москва». Он предполагал создание Большого кольца, которое должно было стать дублером Бульварного, пройдя по Газетному и Камергерскому переулкам, Кузнецкому мосту, Фуркасовскому, Большому Златоустьинскому и Петроверигскому переулкам. Так что здание является еще и памятником градостроительства той эпохи.

«Город в городе»

Большой интерес представляет программа этого здания, которая тоже является памятником своего времени. Потому что в те годы министерства пытались всячески обеспечить своих сотрудников всей необходимой инфраструктурой. Если посмотреть на планы административных зданий тех лет, они все должны были иметь в себе все сразу, — это были такие «города в городе». То же самое можно видеть и в доме Центросоюза, и в Доме на набережной, про который часто говорят, что он уникален: под одной крышей и жилые помещения, и столовая, и прачечная.

На самом деле это — примета времени, все советские здания были так устроены. По крайней мере, на уровне проектов, потому что не все они в полном объеме были воплощены в реальность. В Москве в 1920-е годы такой подход носил массовый характер, чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть задания архитектурных конкурсов на административные здания тех лет. По-моему, главная причина этого состояла в том, что в городе тогда было мало общедоступной инфраструктуры. Попытка говорить о переходе на коммунальный быт будет спекуляцией. Заказчиками тех зданий были не люди, романтически настроенные, и думали они не об авангарде, летающих городах и домах-коммунах, а о вполне земных вещах.

Так что здание Центрального телеграфа было задумано и построено многофункциональным. С одной стороны, в нем представлена промышленная функция, — отделения с почтовыми инфраструктурными объектами, радиоузлом, телеграфными аппаратами, междугородней телефонной станцией. В те времена это были большие машины, занимавшие много места. С другой стороны, у здания было общественное назначение, там были залы для публики. И сегодня, когда мы входим в овальное фойе, направо и налево видим телеграфный и телефонный залы.

С третьей стороны это было административное здание, — в корпусе, который выходит в Никитский переулок, располагался Наркомпочтель. С четвертой стороны это было жилое здание: на новое здание телеграфа, которое расположено ближе к переулку, выходит корпус с квартирами для руководства и спальнями для работников дежурной смены. В этом же здании находился и клуб для работников Наркомпочтеля. Это была примета времени, такой же клуб располагался и в здании Центросоюза. Там были и раздевалка-гардероб, и столовая, и библиотека, и зал для собраний, где могли проходить лекции, кинопоказы, концерты самодеятельности, комсомольские и партийные заседания.

У здания была любопытная инженерная начинка. Если войти в залы, где располагались телеграфные аппараты, (в одном из них сегодня находится пространство коворкинга Di Telegraph), то можно увидеть огромные железобетонные колонны и балки, — такое ощущение, что попадаешь в цех. Рерберг по образованию был военным инженером, и его здания часто имеют интересную инженерную начинку. Достаточно вспомнить, например, Киевский вокзал.

«Символ новой Москвы»

В целом, здание Центрального телеграфа соответствует тем тенденциям, которые воплощались в те годы в крупных городах по всему миру. Оно появилось в период, когда продолжали существовать и эклектика, и модерн, хотя господствующей тенденцией второй половины 1920-х во всем мире все же было ар-деко. При этом неоклассики на стыке с рациональным модерном продолжали строить сколько угодно. Например, в Нью-Йорке в те же годы параллельно с одним из первых пирамидальных небоскребов ар-деко, — зданием New York Telephone Company, возводится Central Savings Bank. Тот же 1927 год, но здание выглядит, как ренессансное палаццо.

Знаковым можно назвать тот момент, что центральный телеграф попал в фильмы Вертова и Кауфмана, пытавшихся зафиксировать в конце 1920-х новую, меняющуюся Москву, в которой тогда было мало чего нового. Переделали Тверскую площадь, построили телеграф и типографию «Известий». Таким образом, здание вошло в этот пантеон и стало одним из символов новой Москвы.