Тихая кинореволюция

Тихая революция в отечественной киноиндустрии незаметно, но верно происходит прямо сейчас, на наших глазах, хотя мы ее и не замечаем. МОСЛЕНТА узнала у директора Московской школы кино Екатерины Черкес-заде, как так вышло, что только ее студенты представляют Россию на мировых фестивалях фильмов VR (виртуальной реальности), почему к концу второго курса они женятся друг на друге, и чего нам ждать от поколения, рожденного после 2000 года.

Московская школа кино (МШК) — это независимое учебное заведение, которое входит в один консорциум с Британской высшей школой дизайна, Школой компьютерной графики Scream School и Московской архитектурной школой МАРШ. Отстроив за пять лет своего существования линейку основных образовательных программ, МШК выпускает сейчас порядка 200 профессионалов в год. Отучившись по новой программе, которая имеет мало общего с ВГИК-овской системой мастерских, а выстроена по образцу современных английских и американских киношкол, все эти режиссеры и операторы, продюсеры и сценаристы сразу идут работать по специальности. Пройдет еще лет 5-10, и половина титров любого отечественного фильма или сериала будет состоять из фамилий выпускников МШК.

Уже сейчас фамилии студентов и выпускников школы систематически мелькают в новостях культуры: выпускники программы «Сценарное мастерство» попадают в шорт-лист «Русского букера» и становятся лауреатами «Книги года», а сделанные выпускниками рекламные ролики получают серебро и бронзу на международных фестивалях. Только в этом году выпускник программы «Режиссура» Байбулат Батуллин получил на «Кинотавре» спецприз за короткометражку «Половинки», а снятый студентами МШК игровой VR-фильм «В кругу семьи» стал финалистом Lishter Filmfest Frankfurt. Несмотря на то, что школа молода и выдает только дипломы о дополнительном профессиональном образовании, конкурс в режиссерскую группу — 12 человек на место, на оператора — 9, на продюсера — 6.

Индустриальный подход

Так как я руководствуюсь принципом «никого не слушай и делай, что делаешь», то и студенты, когда приходят в индустрию, тоже никого не слушают, и так постепенно ее меняют.

Я исхожу из индустриального подхода — интересно качественно менять среду за счет появления новых кадров. В какой момент образуется критическая масса новых профессионалов, сказать сложно, поживем-увидим. Первый режиссерский выпуск у нас был в прошлом декабре, а всего мы выпускаем порядка 200 специалистов в год, из них 18 режиссеров и примерно столько же операторов. Если округлять, то через 4-5 лет в отечественных теле-, кино- и рекламной индустриях будет уже работать больше 1000 наших выпускников. Когда количество перерастет в качество — посмотрим.

При этом, подчеркиваю, я говорю про индустрию, а не про отдельных ярких звезд, которые во все времена были неуправляемы. ВГИК, например, славится таким подходом: отберем сейчас талантливых людей, они у нас поварятся, выйдут, и это будет новая волна. А я постулирую другое видение: мы выпускаем профессионалов, и дай Бог, один-два из каждого выпуска станут во главе той самой новой волны. Да, все талантливы, но жизнь есть жизнь, не все «выстрелят», и те, кому это удастся, сделают это за счет своего таланта и упорства, и не от нас это зависит.

Самая командная школа

В каждом фильме, на этапе съемки каждой конкретной сцены команда должна уметь в предложенных обстоятельствах «сделать круто» за тот бюджет, который у них есть, вот что самое главное. И каждый раз это — самая сложная задача, потому что, вспомните, сколько вам доводилось слышать или читать рассказов киношников о том, как «нам было тяжело, денег не было, но мы справились».

Кино — это продукт коллективной работы, где каждый вносит свою лепту, и от каждого таланта и его проявления зависит общий результат. Испортить фильм можно на любом этапе его производства: по гениальному сценарию может быть написан очень плохой режиссерский сценарий, или команда может не найти денег на съемки, выбрать плохие локации и таким образом запороть проект на этапе продакшна. И даже такой материал можно спасти на монтаже, хотя и после этого остается немало подводных камней, которые могут в последний момент все загубить: совпадет дата релиза с каким-нибудь «Человеком-пауком», и фильм провалится в прокате.

В кино всегда присутствует множество факторов, на которые невозможно повлиять: зарядит дождь на несколько дней, актриса улетит играть спектакль в другой город, и так, одно за другое, все может осыпаться на глазах. Поэтому часто успех проекта зависит от того, есть ли у кого-то в команде бесценный навык управления творческими единицами, умение всех примирить и добиться от команды, чтобы она в срок выдала совместный коллективный продукт.

Задачу творческой группе ставит режиссер, но в то же время оператор — это душа съемочной площадки, и от него очень многое зависит. Умный оператор начнет с того, что спросит у главной актрисы: «какая у тебя сторона»? Выяснив таким образом, в каких ракурсах и с какой стороны она более фотогенична, он выстроит на этом всю съемку. Кстати, поэтому актрисы так часто выходят замуж за операторов. И многие режиссеры, в свою очередь, часто на разных картинах работают с одними и теми же операторами.

Так что киношники — самая командная школа среди четырех школ нашего консорциума. Под конец первого года обучения часть из них разводится со своими пассиями, а через год, под выпуск, они женятся друг на друге. И это надо понимать: киношники могут быть женаты фактически только на таких же безумных людях из индустрии.

12 человек на место

Мы много работаем над тем, чтобы у нас был конкурс на поступление: на режиссуру у нас 12 человек на место, и взять мы можем не больше 24 человек. Сейчас, когда мы выстроили линейку основных образовательных программ, мы выпускаем по 200 специалистов в год. 95-98 процентов работают в индустрии. И мы много для этого делаем: например, всю информацию по творческим конкурсам, которая приходит в школу, мы кидаем в наш «Клуб выпускников» и это — полноценная ярмарка вакансий. Выпускники сами активно устраивают друг друга на работу, так что система работает бесперебойно.

Основное поле деятельности, на котором работают наши студенты — это кино и сериалы, 50 на 50. После больших примеров вроде того же «Карточного домика» люди поверили в то, что сериалы могут быть интересным форматом. Наши примеры тоже не отстают: «Оттепель», недавно вышедший проект «Оптимисты» Попогребского, проекты Александра Цекало, Александра Акопова и многие, многие другие, востребованные аудиторией.

Еще с начала 2000-х русские сериалы значительно подвинули сетку на телеке. Где бразильские мыльные оперы, которые все смотрели в 1990-х? Сейчас все те же сериалы про женщин нелегкой судьбы на каналах ВГТРК — отечественного производства, а это очень большая машина.

Награды и проекты

Награды — это важно, но не очень. Меня больше интересует, сколько проектов наши студенты сами могут запустить, где они работают и сколько зарабатывают. Поэтому мне очень импонирует проект про достижения российских спортсменов «Чемпионы», который был запущен продюсером Enjoy Movies Георгием Малковым перед Олимпиадой — это идея, придуманная и реализованная нашими продюсерами, а наши сценаристы писали сценарий альманаха. На сцене «Октября» они совмещали защиту своей курсовой работы с премьерой проекта, и после этого фильм с успехом прошел в прокате.

Другой пример — «30 свиданий» нашей студентки курса продюсирования Насти Гавриш. Обойдя ряд крупных компаний, которые также претендовали на эти деньги, она самостоятельно получила в «Фонде кино» финансирование своего курсового проекта по сценарию еще одной студентки Московской школы кино Ирины Горбенко.

Конечно, я желаю всем нашим студентам получить «Золотой глобус» и «Пальмовую ветвь», но именно примеры успешной работы в нашей индустрии сегодня являются для меня главным показателем успеха студентов. Их работы финансируются, выпускаются и они востребованы зрителем. А награды — это, конечно, важно, и дай Бог, чтобы впоследствии они позволили им получать финансирование на создание своего авторского кино.

Студенты школы в Каннах

Кроме нас в Москве делать VR-фильмы никто пока не учит, хотя бы потому, что очень сложно подобрать преподавательский состав на такую программу. Создать ее удалось чуть больше года назад.

Ввиду того, что я руковожу не только Московской школой кино, но и всем консорциумом в целом, я смотрю на то, как развиваются новейшие технологии. Мне в этом очень помогает Scream School, которая полностью на них построена.

Я, например, очень жду, когда игровая и киноиндустрия у нас перестанут быть отдельными институциями и начтут сотрудничать, как в США. Также аниматоры у нас пока мало сотрудничают с кино, что меня, если честно, просто добивает. Я широко смотрю на рынок и знаю, как сценаристов не хватает в игровой индустрии, как часто не хватает бизнес-компетенций людям, занятым продюсированием в области кино.

И VR — хорошая точка сборки между игровой индустрией, к которой он пока ближе, и кино в той его жанровой части, которая идет в развлекательную область, в первую очередь это касается блокбастеров.

А программа по VR у нас появилась следующим образом: год назад мне позвонила директор ассоциации виртуальной реальности AVRA в России, Катя Филатова, с которой мы на тот момент уже сотрудничали, и предложила устроить на нашей базе интересный эксперимент. Она объяснила, что компания EMC, которая в свое время полностью разрабатывала технологические решения для фильма «Аватар», решила сделать первый в России фестиваль VR. Однако все застопорилось, когда стало ясно, что у нас вообще нет никакого контента, в России VR просто не снимают. И хорошо бы его снять силами наших студентов.

Я на это ответила, что интересно было бы дать попробовать снять такое кино нашим режиссерам и продюсерам. Там свои ограничения: другой монтаж, да и в целом драматургию надо выстраивать таким образом, чтобы зритель понимал, куда ему голову поворачивать. Наши студенты оторвались не на шутку и сняли шесть проектов, половина которых оказалась достойны того, чтобы показывать их на фестивалях, в том числе и международных. Так наши студенты и режиссеры попали в Канны. И пока только их работы представляют Россию на мировых VR-фестивалях, которых сейчас уже порядка 20.

Поняв, что технология очень востребована и многим современным режиссерам придется ее освоить, мы поняли, что будем учить VR не только наших студентов, но и внешнюю публику. Этим летом мы заявили, что в рамках коротких интенсивных курсов обучаем работе с VR.

Устаревшие институции

Работающие сейчас режиссеры и продюсеры долго добивались того, чтобы ситуация в киноиндустрии сложилась именно такой, какой мы ее наблюдаем: со всеми действующими институциями и «Фондом кино», который поддерживает проекты, угодные государству.

Просто у нас сейчас повторяется ситуация, когда искусство пытаются сделать управляемым. А если его отпустить, все сразу станет хорошо. В ситуации, когда никто гайки не закручивает, художники создают искусство гораздо более разнообразное, на котором можно делать бизнес.

Аудитории, с которой мы в Московской школе кино работаем сейчас, примерно 30 лет: это люди, которые в кино пришли поздно, и им есть что сказать в отличии от молодых людей, у которых еще нет опыта. А ведь невозможно в 20 написать хороший сценарий про любовь, потому что ты ничего в этом не понимаешь. То же можно сказать и о режиссерах и продюсерах.

И для 30-летних, которые сейчас только встают на ноги, получают опыт и профессию, современная система, сложившаяся в отечественной киноиндустрии, мало актуальна. Спустя 5-10 лет они создадут свои институции, которые будут лоббировать их интересы. И нынешние 15-летние, когда получат образование, опять же будут делать что-то свое.

Надежда на 15-летних

Они вообще не понимают, что такое телевизор, иначе потребляют информацию и ей распоряжаются, у них свои опинионмейкеры, и в итоге они сильно привязаны к своему субъективному мнению, а не к позиции большинства. Я это знаю, так как много веду лекций для родителей. И в детях, рожденных после 2000-го года, вижу огромный потенциал. Эти молодые еще люди росли в новых условиях, не помнят лихих 90-х, а Советский Союз для них — не реальность, а бабушка из семейных легенд.

Если говорить о поколении 30-летних, то нам пришлось очень многое преодолеть, чтобы создать собственные стандарты качества, поле для экспериментов было очень большим, и мы создавали альтернативу. А современные 15-летние не видят себя альтернативщиками. Актуальные для нас в 90-х вопросы «какую музыку слушаешь», «как одеваешься», которые влияли на выбор окружения и мировосприятия, в их случае уже ничего не решают. Они все смотрят одни и те же ролики в YouTube, одеваются в H&M, и у них есть iTunes со всей музыкой мира. Так что они все легко находят друг с другом общий язык.

В рамках государственной политики сейчас многое делается для того, чтобы не сделать из этого поколения самостоятельную, решающую, думающую аудиторию. Делается это на разных уровнях и я об этом знаю из жизненных примеров: например, молодые люди, которые приходят к нам сегодня, английский знают сильно хуже, чем их сверстники, приходившие пять лет назад.

Вся образовательная система в России сейчас выстроена на тестах, решениях «выбери из предложенного», там есть правильные и неправильные ответы, а очень важно сохранить думающую аудиторию, которая может самостоятельно работать с огромными массивами данных, заниматься исследованиями и формулировать свое видение или мнение, в мире будущего, где креативный подход решает все.

И тем не менее, я в это поколение очень верю. У них совсем другие мозги, они привыкли к хорошим интерфейсам, потому что выросли с айпэдом в руке, и, возможно, как раз они сделают что-то хорошее, принципиально нового уровня. Ну, а мы будем помогать: я люблю повторять, что наша школа в Москве — надолго, и мы планируем быть здесь и через 20 лет, и через 40.