Рыжаковцы: портрет на фоне Мастерской

«Рыжаковцы» — для театральной Москвы явление новое. «Кто такие?» — воскликнет кто-то непросвещенный. А вот же: прошлогодние выпускники Школы-студии МХАТ, они, решив не расходиться по разным театрам, сначала превратились в настоящую «Мастерскую», известную еще и как «Июльансамбль» (9-я студия МХТ), а следом прогремели сразу с несколькими постановками – к примеру, «12 подвигов Гагарина», «Современный концерт», «#ЧеСтихи».

11 марта в Центре имени Вс.Мейерхольда актеры из Мастерский Виктора Рыжакова представят свою очередную премьеру – обновленный спектакль «Фро» по одноименному рассказу Андрея Платонова. Сочтя это прекрасным поводом для знакомства, МОСЛЕНТА расспросила о жизни, профессии о Викторе Рыжакове актеров «Мастерской».

Варвара Феофанова, 21 год

О себе

Я родилась в Москве в совершенно не театральной семье: мои родители получили строительное образование. Но идея о том, что стану актрисой, всегда существовала где-то рядом со мной. Возможно, потому что я не могла сидеть целыми днями за партой и сбегала с уроков в танцевальную школу, а в старших классах я ппошла в театральную студию. В атмосфере творчества я чувствовала себя свободно, как будто в другом измерении.

А конкретное решение возникло у меня в 11 классе, когда я заканчивала школу и истерично думала о том, что же делать дальше. «Мама, блин, куда мне идти?!» — все время задавала я один и тот же вопрос, пока мама не ответила: «Конечно, в театральный! Ты же больше ничего не умеешь!». И в шутку добавила: «или на библиотекаря». Подготовка к поступлению — первый опыт тяжелого актерского труда. Я ходила к педагогу, много читала, много с кем общалась. Потом пот, кровь, слезы и «мама, я поступила».

О профессии

В этом месяце наша Мастерская выпускает спектакль «Фро». Мне посчастливилось играть ведущую роль. Это невероятная ответственность.! Я впервые почувствовала, что значит быть «адвокатом своего персонажа. Я много работаю, чтобы ее история была услышана.

Да, моя героиня по-советски наивна, но я вижу в ней как слабые, так и сильные стороны. Я готова всегда защищать ее как перед другими персонажами, так и перед зрителями! Она — настоящая, человек, который не скрывается за какими-то шторами, не придумывает себе никаких оправданий, а просто пытается приспособиться к этому миру, хотя и четко понимает, что у нее это никогда не получится. Мне ее силы воли иногда не хватает…

С самого детства мне нравилось ощущение, возникающее, когда я выхожу на сцену. Как будто ты попадаешь в совершенно другое пространство, в котором одновременно находишься и наедине с собой, и в окружении многих людей. Ты их чувствуешь, видишь, понимаешь, и четко ощущаешь, что ты сейчас один, сам в себе, ты — наблюдатель… Мне очень нравится эта позиция «наблюдателя»! При этом во мне всегда присутствует страх, даже на репетициях, потому что актер всегда должен показывать результат должен быть собран и сконцентрирован

Для меня самое важное — быть разной, каждый день доставать из себя что-то новое, иначе и репетиции, и спектакль не доставят никому удовольствия.

О мастерской

Конечно, нас объединяют четыре года, проведённые в Школе-студии МХАТ. Есть ощущение, что с первого дня мы были связаны необъяснимыми узами. Все говорили, что мы — необычный курс, странные ребята и так далее, но нам это доставляло всегда только удовольствие! Иногда и ругаемся, и ненавидим друг друга, и в порыве эмоций можно прокричать: «Отменяем все!» или «Да ну вас... Я не хочу больше здесь находиться!» Но это же нормально!: Вв семье все гладко быть не может, просто нужно учиться подходить ко всему с юмором.

Во многом нас сплачивает какая-то совершенно неземная энергия Виктора Анатольевича Рыжакова, его постоянное желание сделать что-то необыкновенное. Он часто говорит: «жест открытия». То есть ты все видишь, все чувствуешь, все пропускаешь через себя, и главное в этой внутренней позиции не может быть негатива. Завораживает, правда? Ко всем нам он относится, как к детям: может подойти, сказать что-то очень личное, и это заденет тебя. Может растормошить, накричать, и ты не будешь понимать, за что?! Видимо, он что-то видит такое, что не всем дано увидеть. И помочь тебе может так, как не всякий поможет.

Алексей Ермошкин, 22 года

О себе

Я родился в Мордовии, поселке Центральном, но в Москву переехал совсем маленьким вместе с родителями. У моего отца четыре брата и две сестры, и все они были музыкантами, так что я постоянно торчал у них на репетициях. Удивительно, что при этом, узнав, что я хочу стать актером, именно папа больше всего говорил о том, что у меня ничего не получится. Почему? Не знаю, так повелось. Даже когда мама купила мне первую гитару, и я начал учиться на ней играть, отец смотрел это занятие очень скептически. Кончилось тем, что я даже не мог репетировать, когда он был дома – было понятно, что ему это не нравится…

Я учился в самой обычной московской школе/ Но вдруг узнал, что здесь же, в театральной классе школе 232-й, освободилось одно место. И меня туда взяли. Именно тогда в моей жизни все и перевернулось с ног на голову! Через какое-то время, хоть папа и говорил, что все это глупость, я поступил сразу в два театральных вуза – в Щепку, и в Школу-студию МХАТ.

О профессии

Боязни сцены у меня нет. Но есть постоянная неуверенность в том, что что-то может не получиться, что не возникнет связи с залом. От этого я нервничаю. Но актерство вообще очень нервная профессия. Я вот волнуюсь из-за всего, кроме выхода на сцену, потому что там уже занимаешься делом.

Для актера очень важно следовать своему сердцу, заниматься тем, что считаешь правильным. И еще, конечно, получать отклик на то, что ты делаешь — причем, не только после спектакля, но и перед ним. Я всегда заранее чувствую, как он пройдет, как на него отреагирует публика. Это не так сложно. Важно понимать, чувствовать сегодняшнего зрителя.

Приятно что сейчас на мои спектакли начал ходить и мой отец. Ему для этого потребовалось много времени, а недавно он, увидев все тот же «Современный концерт», сказал: «Леша, это мощь!» И на следующий спектакль привел всех свои друзей.

О мастерской

Для меня наша Мастерская — в первую очередь, труд. Мы все вместе, мы строим планы, поддерживаем друг друга. Мне теперь уже и сложно представить себя вне этого, вне всей этой данности, несмотря на то, что иногда мне, как и всем тут, бывает очень тяжело. Отношение к Рыжакову? Внутри меня оно постоянно меняется: он то начальник, то отец, то друг, то просто коллега. Но, как бы то ни было, он всегда на нашей стороне, и мы знаем, что всегда можем на него положиться.

Сергей Новосад, 22 года

О себе

Родом я из Иркутской области, город Шелехов. С семи лет я ходил в театр миниатюр Чапля и проводил там большую часть моего свободного времени. Папа всегда говорил и говорит мне: будь самим собой, делай только то, что тебе нравится! Поэтому, можно сказать, что именно отец и привил мне любовь к актерству.

Моя семья не имеет никакого отношения к театру. Мама работает учителем начальных классов, папа шофером, но они всегда меня поддерживали, им нравилось, что я занимаюсь делом, а не болтаюсь по улицам. В 2007 году к нам в город приехала Школа-Студия МХАТ, курс Константина Райкина. После просмотра спектакля я понял, что это то, чем я хочу заниматься всю свою жизнь!

О профессии

Для меня самое сложно в профессии – оставаться преданным своему делу. Вокруг слишком много соблазнов: хочется сняться в кино, подзаработать, чтобы, скажем, летом поехать море. Но… быть актером – это, в некотором смысле, как принять монашество, сделать осознанный выбор и следовать ему по собственной воле.

На протяжении четырех лет обучения Виктор Анатольевич ничего навязывал нам! То, что в этой профессии, это только мой выбор! Конечно, в моей голове появлялось желание все бросить, если честно, возникало у меня неоднократно.

Бывает, что-то не получается, и тут же мысль: что я здесь делаю? Однажды я даже позвонил в таком состоянии отцу и спросил: «Пап, может, я лучше в армию пойду? Или токарем стану? Или сварщиком?» Хорошо, что отец мне вправил тогда мозги…

Актерство – это кайф, хотя перед каждым выходом на сцену я очень боюсь и очень волнуюсь. И этот страх нельзя преодолеть. Да и не нужно: Рыжаков говорит, что спокойный актер — это мертвый актер. Но главный кайф – благодарность зрителей в конце спектакля, когда ты выложился, а люди тебе аплодируют, вызывают на сцену во второй раз, в третий, в четвертый. Это — круто!

Когда мы были на гастролях в Иркутске, к нам на спектакль пришла вся моя семья. После спектакля мама зашла за кулисы обняла меня, заплакала и сказала: «Я горжусь тобой». И тут ты просто понимаешь: вот ради этого и стоит этим заниматься!

О мастерской

Я то и дело слышу: мол, понятно, это же «рыжаковцы»! А что понятно-то? Говорят, что у нас есть свой стиль, своя органика, но мне, как человеку, находящемуся внутри явления, сложно это почувствовать и проанализировать. Есть ли у нас своя фишка? Мы — поем! Мы — ансамбль и, благодаря этому, мы всегда хорошо слышим друг друга. С другой стороны, мне кажется, мы — совершенно обычные ребята, которые проводят очень много времени вместе, иногда уставая от этого общения, от одних и тех же лиц вокруг. Всякое бывает…

Иногда случается и так, что я просто не понимаю, что хочет от нас Рыжаков, но не сильно из-за этого расстраиваюсь, потому что очень ему доверяю. Рыжаков за нас переживает постоянно. Бывает, возникают какие-то проблемы, он злится, говорит: «Господи, как так!» Вот недавно у нас парень (актер) руку сломал незадолго до выпуска спектакля, где ему эта рука очень нужна. Виктор Анатольевич вспылил, накричал, ушел. А потом сам договорился с врачом и сделал все, чтобы разрулить ситуацию. Он наш коллега, наш наставник, наш отец. Так что, что бы Виктор Анатольевич не сказал, я всегда пойду за ним!