«Не было стены между балетом и нашей детской». Илзе Лиепа — о любимом спектакле, москвичах и своем отце

Про любимый спектакль и важную публику

В свой юбилейный вечеря играю спектакль «Мой отец Марис Лиепа». Он очень дорог для меня. Так каждая актриса в такой момент выбирает то, что для нее особенно важно. Например, если бы я служила в драматическом театре и больше всего любила бы роль в пьесе «Вишневый сад», выбрала бы именно эту постановку.

«Мой отец Марис Лиепа» — любимый спектакль из моего репертуара последнего времени. Именно поэтому я его играю в этот вечер для публики и для своих друзей, которых я пригласила. Мне очень хочется, чтобы эти особенные для меня люди, которых я очень жду, увидели этот спектакль, услышали тексты, которые его наполняют. Они принадлежат моему отцу, это его дневниковые записи. Я не просто озвучиваю их. Я действительно играю моего отца.

На сцене появятся и звезды балета, которые сегодня выходят на лучшие сцены нашей страны. Зритель сможет окунуться в пространство классического танца и в само время моего отца, почувствовать ту эпоху.

Про необыкновенного отца

На самом деле отец в своем творчестве, на сцене и в жизни был абсолютно разным. Но его большой талант заключался в том, что он не ставил стену между балетом, своим танцем и нашей детской. Мы с Андрисом, моим братом, были счастливы от того, что становились свидетелями, как отец относился к профессии, как он готовился к спектаклям.

Даже будучи маленькими детьми, мы понимали, что наш отец — необыкновенный человек. Это было понятно по всему — по тому, как он выглядел, как держался в жизни и в театре.

Про балет, сжатую пружину и золотое поколение Большого театра

Балет — то, что не заканчивается в момент, когда ты закрываешь двери репетиционного зала. Отец говорил, что, когда до выхода на сцену остается еще месяц, но ты уже знаешь, что через 30 дней у тебя премьера, ты становишься похож на пружину, которая постепенно сжимается все сильнее и сильнее.

И вроде бы все как всегда — даже близкие могут не замечать, что происходит у тебя внутри. Ты занимаешься повседневными делами, гуляешь с детьми, ходишь за покупками, общаешься с друзьями. Но внутри уже раскачивается маятник, твой личный секундомер отмеряет дни, часы, минуты до момента, когда ты выйдешь на сцену и окажешься перед залом.

В спектакле «Мой отец Марис Лиепа» есть фрагменты из дневников отца — финишная прямая перед премьерой балета «Спартак». И вот там очень чувствуется этот секундомер, этот обратный отсчет. И у отца это внутреннее ощущение было как ни у кого другого — невероятно ярко и мощно.

Может быть, именно поэтому то поколение, которое мы теперь называем золотым поколением Большого театра, обладало той невероятной энергетикой. Только представьте себе: ваша внутренняя энергия накапливается в течение месяца, чтобы в один момент выдать результат, мощнейший заряд. Наверное, потому это поколение так и ошеломляло нас и своим мастерством, и отдачей, с которой танцевали эти люди, будь то Плисецкая, Васильев, Максимова или мой отец.

Про сегодняшний балет

Танцоры, конечно же, изменились со временем. Но это неплохо. Они нисколько не стали хуже, просто они совершенно другие. Сейчас и время другое, и эстетика.

У поколения моего отца был потрясающий лидер — Юрий Николаевич Григорович. Не знаю, возможно ли, чтобы такой человек появился сегодня.

И дай бог, чтобы эти спектакли тоже когда-нибудь стали золотым фондом Большого театра, как и проекты Григоровича.

Про людей в зале

Публика у нас просто замечательная. И она очень разная. Это чудесно, что в нашей стране в театрах переполненные залы, а на какие-то спектакли очень сложно достать билеты. В том смысле, что для людей все это очень важно. Чувствуется этот огромный интерес к искусству.

Мы можем прийти в любой театр, и везде будет очень много зрителей. И это молодая публика. Молодежь смотрит очень много спектаклей.

В этом году прямо в свой день рождения я играла в Сургуте — как раз привезла туда спектакль «Мой отец Марис Лиепа». И люди знали, что это за день. В конце зал кричал: «С днем рождения!» Это было невероятно трогательно.

В Москве проектов очень много. Может быть, и можно было бы сказать, что в столице публика несколько избалованная. Но важно другое. Каждый раз, когда ты выходишь на сцену, перед тобой разный зал, разные люди пришли увидеть тебя. И иногда прямо чувствуешь: сегодня зал тяжелый. Но ты все равно ощущаешь готовность эту публику завоевать. Каким бы ни был ее настрой, ты выходишь, работаешь, ловишь внимание зрителя, приковываешь к себе, влюбляешь публику в себя. Твоя задача — покорить ее. И это каждый раз очень интересно.

Про питание, ограничения и движение

Я придерживаюсь определенных правил питания, например, не ем сладкого. Но эти ограничения совсем не жуткие и тем более не жестокие.

В нашей Русской национальной балетной школе, которая находится в самом центре Москвы рядом с Министерством культуры, например, можно получить консультацию иммунодиетолога, нашего друга Марины Розенштейн. После знакомства с ней наша жизнь очень изменилась.

Принципы питания — не диета, но образ жизни. Ты понимаешь, что для тебя хорошо, а что нет. Конечно, ты позволяешь себе какие-то нарушения, но после того как появляется понимание, что и как есть, чтобы сохранить здоровье, ты знаешь, что это нарушения, знаешь, куда тебе нужно вернуться. Можно идти путем консультации со специалистом такого уровня, можно выбрать иной способ, но необходимо придерживаться какой-то системы.

Например, в нашей школе, существующей уже 20 лет, мы собираем программы, которые продлевают здоровье в балете. Моя подруга и партнер Мария Субботовская, директор нашей школы, первой привезла в Россию пилатес. Именно в тот момент мы с ней познакомились и подружились.

С тех пор мы и собираем эти программы по всему миру, причем не только в Италии, Англии или Америке, но и в России. У нас они есть, и они прекрасны. Так что для нас такое направление, как здоровье в балете, очень важно. Оно распространяется и на маленьких детей, которые приходят к нам учиться, и на артистов балета, и на нас самих.

Про самое большое удивление

Я смотрю на каждого человека, именно как на человека. Не даю оценок. Но есть то, что меня удивляет.

Иногда, когда я смотрю вокруг именно профессиональным взглядом, я ловлю себя на мысли: боже мой, как же много мы едим… Человеку на самом деле нужно намного меньше еды, чем мы привыкли потреблять. Но у нас принято есть много.

Особенно это бросается в глаза, когда ты приходишь в кафе и ресторан. Ты видишь, сколько всего заказывают люди, и снова удивляешься. Мы действительно едим очень и очень много.

Про лучшие столичные виды

Я водитель, и знаю точно: особенно хорошо видишь город, когда ты за рулем автомобиля. И в последние годы Москва действительно невероятно похорошела. Особенно это заметно в декабре и январе, когда город украшен такой немыслимой иллюминацией, что тебе ничего не остается, как только ехать и восхищаться. Спасибо за это огромное Сергею Семеновичу Собянину.

И есть в нашем городе особенные виды. Например, когда едешь по Дорогомиловской, оттуда потрясающе выглядит «Москва-Сити». А с Большого Каменного моста открывается шикарный вид на храм Христа Спасителя и Кремль. Если же ехать по Кремлевской набережной, можно любоваться противоположным берегом. Он очень красивый. И еще — видом на удивительный собор Василия Блаженного.

У меня два любимых города — Москва и Санкт-Петербург. Когда ты едешь по их улицам, никогда не перестаешь восхищаться видами, которые перед тобой открываются.