«Надо максимально сохранить эту московскую бесшабашность»

Именитый композитор, автор популярных эстрадных песен, любимец публики Александр Журбин предложил российской столице равняться на Париж. Там запрещён снос старинных зданий, их тщательно оберегают и реставрируют, чтобы сохранить первозданный облик на долгие годы. Ну и ещё Москве не хватает растительности. Здесь Журбин поставил в пример Нью-Йорк с его огромным зелёным Central Park. Вывод один: нам есть у кого учиться и на кого равняться.

Александр Журбин, композитор, заслуженный деятель искусств РФ

Я считаю, одна из главных задач московского правительства — не уничтожать старое. Москва — город особенный. Он строился хаотично, и в этом его прелесть: тут сквер вырос, а там церковь или дом появились. Каждый помещик или дворянин получал кусок земли и застраивал его, как хотел. Вот и мой дом — дореволюционный, был построен в 1903 году, в нём жил Рахманинов. Именно за такие здания мы все, те, кто давно живёт в Москве, её и любим. Мы любим именно эту Москву, немножко неорганизованную, бесшабашную, бунтующую. Но нынешняя мэрия активно взялась за серьёзные перестройки этого московского пейзажа. Постоянно идут разговоры о том, что старые красивые здания прогнили и разваливаются, их надо уничтожить, а на их месте возводить новые. Я считаю, что так делать абсолютно невозможно. Есть понятие «памятник», и его нужно только реставрировать: менять трубы, коммуникации.

Через 10 лет надо максимально сохранить эту московскую бесшабашность. В Париже, например, не уничтожают старые здания. И те, которые уцелели с XIV века, и те, которым по 200-300 лет. Там нашли способы ремонта, чтобы сохранить те же самые кирпичи. Там не делают того, что у нас сделали с Манежем или с гостиницей «Москва». Или с Малой Дмитровкой, на которой я живу. Она вся состоит из старинных зданий, но, к сожалению, в начале улицы, ближе к Пушкинской площади, соорудили какой-то новострой в старинном духе.

Что касается транспорта, то в Москве, как и во всей России, как известно, две проблемы: дураки и дороги. Дураки у нас останутся навсегда, а дороги желательно перестраивать. Хорошо, что уже привели в порядок тротуары. Они были в ужасном состоянии. Теперь все аккуратненько, чистенько. Но еще неизвестно, как они будут чувствовать себя зимой, когда пойдут снега. Мне кажется, не все учли архитекторы.

И, к сожалению, Москва не выдерживает пробочного напряжения в часы пик. Можно простоять в дороге час или два, не двигаясь. Особенно, если едет какой-нибудь руководитель. Ни в одном городе мира такого нет. Там все участники движения равноправны. Я частично живу в Нью-Йорке и никогда не езжу там на своей машине, просто потому, что её негде поставить. Передвигаюсь на метро, на автобусах. Насколько я знаю, московское правительство работает над тем, чтобы общественный транспорт курсировал лучше. И, надеюсь, через 10 лет он будет надёжным. Вышел на остановку и знаешь, что автобус придёт ровно через 5 минут. И ещё важно, чтобы транспорт был правильно сконцентрирован. Нью-йоркское метро не такое шикарное, как московское. Но остановки там есть почти в каждом квартале. А теперь представим себе Патриаршие пруды. Очень большой кусок города, где нет метро. И если вы там живете или приехали туда, вам надо долго идти пешком до ближайшей станции. А Москва — не такой уж тёплый город. И может идти дождь, снег, град. В отдалённых районах понастроили много метро, оно уходит уже и за город, но в центре станций мало. Не знаю, насколько технически возможно их там построить, но это проблема.

Москве, конечно, не хватает растительности. Посреди того же Нью-Йорка находится Central Park — огромное зелёное пространство, настоящая лесная чаща в центре города. Ты стоишь там и видишь вокруг себя все эти небоскрёбы. Когда-то заложили этот парк, и там никто ничего не имеет права строить. И он позволяет дышать. Сокольники и Парк Горького, которые есть в Москве, такого эффекта не дают. Но, я слышал, что у московского правительства есть планы сажать деревья даже на трассах, на Садовом кольце, и это правильно. Деревья — наша жизнь. Мы связаны с растительным миром, и всюду должна быть зелень.