«Москва сейчас просто другая - не лучше и не хуже»

Народный артист России Андрей Соколов рассказывает о своём детстве в Замоскворечье и объясняет, почему не стоит скучать по старой Москве.

Моя Москва — это Москва моего детства. Самые яркие воспоминания, самые яркие картинки Москвы именно из того времени, из моего Замоскворечья. Я родился на улице Димитрова, сейчас она называется Якиманка. Мы жили в коммунальной квартире на первом этаже деревянного дома. Дом, конечно, давным-давно снесли. Недалеко от места, где был наш дом, сейчас стоит «Президент-отель».

Конечно, Москва сейчас совсем другая — не лучше, не хуже, просто другая. Я и сейчас, когда есть время, с удовольствием гуляю по Замоскворечью, по набережной. Вижу свою школу, вижу тот же из детства гастроном. Люблю кинотеатр «Ударник», куда мы с пацанами бегали на дешёвые утренние сеансы, Дом культуры, где тоже все утренники были моими. Гуляя по этим знаковым для меня местам, возникают картинки: в этом месте вот что-то произошло, какие-то события, чьи-то имена… Ручеёк, связывающий меня с детством, не засох.

Вообще Москва в разные года была совершенно разной и, наверное, все воспоминания о Москве у всех тоже разные. Сейчас мало кто знает своего соседа, а раньше знали и соседей, и практически всех жителей своего района. Дети вместе играли, ходили гурьбой к кому-то домой.

Недалеко от нашего дома стояла хозпостройка, где жители могли хранить какие-то свои вещи, стояли сундуки, банки. А для нас, детей, это была пещера с сокровищами Али-бабы. Постройка представляла из себя подвал с отдельным входом, поэтому мальчишки стремились туда всеми правдами и неправдами. Никто по чужим сундукам не лазил, мы просто на них сидели и мечтали о том, что когда-нибудь найдём клад или отправимся в кругосветное путешествие. Обычные мальчишечьи мечты, наверное, взрослые все это понимали и не очень сильно нас оттуда гоняли.

В детский сад я тоже ходил в Замоскворечье. Причем «ходил» — это очень громко сказано. Наш дом был как бы забором детского сада, а так как мы ещё жили в коммуналке на первом этаже, то и в детский сад меня «водили» очень своеобразно – родители открывали окно и выставляли меня на улицу, на территорию детского сада. Так что никаких воспоминаний о санках, о долгой дороге домой из сада у меня нет.

Зато каждую весну по нашей улице шла демонстрация. Когда мне было лет шесть, я с толпой демонстрантов ушёл от своего дома, с улицы Димитрова, и дошёл до Красной площади. Там развернулся и уже с другой толпой вернулся обратно. Конечно, родители переживали, сходили с ума, но не было такой истерии и страха, как бывает сейчас у родителей. Да и мне страшно не было — вокруг были весёлые, открытые лица, я никого не боялся, знал, что это недолгое приключение и скоро я вернусь домой.

Тогда вся Москва была сконцентрирована в меньшем масштабе. Для того, чтобы проехать и погулять по Москве, действительно было достаточно прокатиться «от Сокольников до парка на метро». А для того, чтобы пообщаться, нужно было приезжать или писать письма.

Я не переживаю об этом ушедшем времени. Не считаю, что тогда было хорошо, а сейчас плохо. Всё было и тогда, и сейчас все хорошо. Это жизнь. Нельзя по Москве грустить. Ее можно только любить или не любить. Я люблю Москву, люблю её разнообразие.