«В детстве я видел в Москве настоящее чудо»
Сегодня своими воспоминаниями о Москве с нами поделился худрук детского киножурнала «Ералаш» Борис Грачевский. Он рассказал, как жил по соседству с патриархом Алексием I, как заставил «ожить» памятник Юрию Долгорукому и почему Чистые пруды стали Чистыми.
Настоящее чудо я видел в Москве в детстве. Этим чудом был патриарх Алексий I, который жил в Бауманском переулке, по соседству с моим дедом. У патриарха был свой деревянный одноэтажный дом. Он приезжал редко, но мы, мальчишки, каким-то образом угадывали его визиты и бежали смотреть, как бабулька расстилает перед его роскошной машиной ЗИС-110 красную дорожку, водитель спешно идёт открывать дверь и он выходит.
Мы не верили ни в какого Бога и ничего не понимали, но стояли перед патриархом, раскрыв рот, и не могли сказать ни слова. Он тоже с нами никогда не говорил, а только смотрел и дарил самые дешёвые конфеты, какие только существовали в природе - карамель «Снежок». Я терпеть не могу конфеты и особенно карамель, но те, что давал он, я съедал всегда.
Я запомнил Алексия в мельчайших деталях. Он был абсолютно белый, начиная от клобука и заканчивая глазами, которые очень выцвели к старости, но, видимо, были невероятно светлыми в молодости. Всегда буду помнить этот добрейший взгляд невероятно могущественного старца, который возглавлял церковь в такие сложнейшие для нее годы. А жил по соседству с обычными людьми. Например, из окон моего деда вид открывался на ноги прохожих, а просыпались все от шума трамвая, проходившего практически под этими же окнами. Во дворе стояла огромная голубятня, обитая железом, на 100 замках. Вот, в двух шагах от всего этого была «резиденция» Патриарха Московского и всея Руси.
Конечно, с Москвой связано очень много в моей жизни. Я родился в знаменитом роддоме имени Григория Грауэрмана, ни роддома, ни самого врача уже нет. Кстати, родился там и Александр Ширвиндт, и Михаил Державин. Моя работа практически всегда связана с Москвой. Я снимал одну из серий «Ералаша» на ночной Тверской, по сюжету в ней оживает памятник Юрию Долгорукому и начинает гоняться за мальчиком. Для того, чтобы все получилось реалистичнее, мы снимали памятник, поднявшись на подъемном кране, и только достигнув его реальной высоты, мне стало понятно, насколько он огромный! Я засунул ему кулак в нос! Представьте себе масштабы головы!
Сейчас я снял фильм «Любовь по нотам», из которого сам узнал о городе то, о чём не догадывался. Например, Чистые Пруды были абсолютным антонимом своему нынешнему названию. Мясники с Мясницкой улицы привозили туда остатки своей работы в промышленных масштабах, запах и картины были соответствующими до тех пор, пока граф Александр Меньшиков не приказал привести всё в порядок, с тех пор они и называются Чистыми.
Живя в сегодняшней Москве, я очень доволен тем, что улицам возвращаются их прежние названия, хотя мне трудно привыкнуть к тому, что улица Горького опять Тверская, а улица Метростроевская снова Осторженка. Но история должна сохраняться, даже если она не очень хорошая. Сейчас Москва стала гораздо чище, лучше, местами, например, в Свиблово, где я жил много лет, зеленее. Но глобальная проблема Москвы — это пробки. И я убежден, что ситуация не изменится, пока с Садового кольца не уберут светофоры. Ездить по Москве совершенно невозможно, но не любить не получается.