«Дописать, прежде чем умереть!» Как Москва стала героиней «Мастера и Маргариты» и по каким улицам гулял кот Бегемот

Оголтелый «Безбожник»

«Мастер и Маргарита» — роман загадочный, извилистый, полный скрытых смыслов. И — многострадальный: Булгаков писал его больше десяти лет.

Идея навеяна яростной борьбой против религии, которую вела Страна Советов. В сражение с ней бросили целые полки пропагандистов. Их рупором был оголтелый «Безбожник».

Булгаков с приятелем побывали в редакции этого журнала, которая располагалась в Охотничьем (ныне — Столярном) переулке, и приобрели несколько экземпляров. «Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера “Безбожника”, был потрясен, — вспоминал Михаил Афанасьевич. — Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, ее можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника… Этому преступлению нет цены…»

Возмущение Булгакова понятно: он был сыном богослова и историка церкви, профессора Киевской духовной академии. И, разумеется, был воспитан в почитании и уважении к религии.

Дни текли в мучительных исканиях. Писатель откладывал рукопись, брался за нее снова. Подобно Гоголю, который сжег второй том «Мертвых душ», он предал огню первую редакцию романа. Названий было множество — от «Сатаны» до «Копыт консультанта». В 1937 году автор вывел последнее, решающее: «Мастер и Маргарита».

Даже превозмогая тяжкую болезнь, Михаил Афанасьевич диктовал правки жене Елене Сергеевне. На одной из страниц рукописи вывел: «Дописать, прежде чем умереть!»

Однако ушел, не успев поставить окончательную точку.

Полуподвал в Мансуровском

Москва может считаться полноправной героиней романа. Его действие происходит на Патриарших прудах, где случилась трагедия с Берлиозом. В квартире №50 по адресу Садовая, 302-бис снимали жилье Воланд и его свита. Булгаков хорошо знал тот дом, потому что сам в нем квартировал, когда в 1921 году приехал в Москву из Киева.

На той же Садовой располагался Московский мюзик-холл. С него Михаил Афанасьевич «списал» театр «Варьете», где Воланд устроил сеанс черной магии с последующим незабываемым разоблачением.

В романе мелькают Арбат, Спиридоновка, Никитские Ворота, Пречистенка, Остоженка, Большая Бронная, Мясницкая, Скатертный, Брюсовский и Ваганьковский переулки, Воробьевы горы…

В «Мастере…» фигурирует сад «Аквариум», но — под псевдонимом Летнего сада. Там театральный администратор Варенуха встретился с Воландом. После поцелуя Геллы, он на некоторое время превратился в вампира. Однако, ненадолго…

Считается, что Мастера Булгаков поселил в полуподвале дома в Мансуровском переулке. Там жили друзья писателя — братья Владимир и Сергей Топлениновы. Булгаков часто оставался у них ночевать, у них в гостях написал несколько глав романа.

Дом Грибоедова, в котором располагалась литературная организация МАССОЛИТ, был «тенью» особняка, в котором родился Александр Герцен. И за рестораном, куда заглядывали литераторы, скрывается реальное заведение. Там директорствовал Яков Розенталь по прозвищу Борода, ублажавший гастрономические вкусы московской богемы. Булгаков вывел его под именем Арчибальда Арчибальдовича.

Остается добавить, что, по свидетельству друга писателя Сергея Ермолинского, «в романе “Мастер и Маргарита” жанровые и бытовые подробности московской жизни воспроизведены с абсолютной точностью, достоверностью».

Неугомонная Тверская

О Москве Булгаков писал множество раз. «Москва — город громадный, город единственный, государство, в нем только и можно жить… я жил в ней, я истоптал ее вдоль и поперек… Где я только не был! На Мясницкой сотни раз, на Варварке — в Деловом Дворе, на Старой площади — в Центросоюзе, заезжал в Сокольники, швыряло меня и на Девичье Поле...»

Москва резко переменилась после двух революций, потеряла лоск и сытость, стала менее многословной, более деловитой. Исчезли с улиц бездельники, праздные гуляки. Закрылись роскошные магазины, опустели рестораны.

Впрочем, скоро наступил НЭП и… «До поздней ночи движется, покупает, продает, толчется в магазинах московский люд, — писал Булгаков в «Торговом ренессансе». — Но и поздним вечером, когда стрелки на освещенных уличных часах неуклонно ползут к полуночи, когда уже закрыты все магазины, все еще живет неугомонная Тверская... ест и пьет за столиками народ, живущий в невиданном еще никогда торгово-красном Китай-городе».

Даже небольшие штрихи Москвы в романе приметны, сейчас же они приобрели познавательный характер. Это «лихачи» — извозчики конных экипажей на рессорах, «таксомотор», «фабрики-кухни», «угольные» лампочки, висящие в шумных коммуналках, чадящих примусами и керосинками.

Ау, где ты, знаменитый трамвай, «который без устали бегал по московскому кольцу»? Давно стерлись его следы, а у Булгакова он живехонький: «Жужжит “Аннушка”, звонит, трещит, качается. По Кремлевской набережной летит к храму Христа... Несется трамвай среди говора, гомона, гудков. В центр…»

Интерес в голубых глазах

Авторы «Путеводителя по роману Михаила Булгакова “Мастер и Маргарита”» Георгий Лесскис и Ксения Атарова подметили еще одну занятную деталь: «Безымянный жилец исчезает из “нехорошей квартиры” ювелирши в выходной день. Ниже автор добавляет: “помнится, это был понедельник”. Неряшливость Булгакова? В данном случае вовсе нет. Очередной парадокс советской жизни, порожденный идеологической демагогией: с началом 1-й пятилетки в 1929 году городская жизнь была переведена сперва на пятидневную неделю (“пятидневка”), потом на шестидневную (“шестидневка”). Этот новый порядок объяснили заботой о здоровье трудящихся, борьбой с “религиозными предрассудками” (отмена воскресений), экономической целесообразностью…»

Как же точно выразился чувствительный Михаил Афанасьевич: «Москва — котел: в нем варят новую жизнь. Это очень трудно. Самим приходится вариться». Не добавил, а ведь мог: «…и свариться, захлебнуться».

Можно подумать, что писатель вечно был во власти своих раздумий. Но нет! Его голубые глаза сверкали, горели интересом. Булгаков любил и умел веселиться, но, конечно, не в последние, беспросветные годы.

Танцевал, сочинял шарады, любил шахматы, шашки, теннис, играл в бильярд — они с Маяковским в клубе работников искусств в Старопименовском переулке рубились за зеленым столом отчаянно. И даже мяч, представьте себе, Булгаков гонял — увлечение футболом он привез из Киева.

Зимой — каток, на лыжные прогулки он выбирался в Сокольники — порой один, иногда с молодыми актерами МХАТа. Кстати, едва познакомившись с будущей женой, Михаил Афанасьевич пригласил Елену Сергеевну прокатиться с ним на лыжах…

Дух минувшего времени

Булгаков понимал, что ему не удастся напечатать «Мастера…» в вычищенной от религии, атеистической России. Но оторваться не мог, писал, как принято говорить, в стол.

Однако время от времени, читая отрывки друзьям, вдруг загорался. Говорил, что надо закончить книгу и отослать Сталину. Может, он поймет? Наверняка Булгаков держал в уме, что вождь — бывший семинарист и не отверг религию до конца, а лишь спрятал за партбилетом. Прочтет «Мастера…», и вера расплавит его стальное сердце…

О, нет, великое счастье, что автор не отправил свое творение в Кремль! Представьте, Сталин берется за чтение и — о боже! — узнает, что в сталинской же Москве разгулялся Сатана. И что делает разгневанный читатель?! Тотчас отправляет за дерзким автором зловещий, черный автомобиль…

Иллюзии, впрочем, снова надолго заслоняла тяжелая грусть. Он писал жене, что выхода нет, она уложит роман «в бюро или в шкаф, где лежат убитые мои пьесы, и иногда будет вспоминать о нем».

Впервые роман Булгакова был опубликован спустя четверть века с лишним после ухода писателя в журнале «Москва». Это было символично, поскольку «Мастер…» — произведение истинно московское, над которым витает дух минувшего времени.

Низкий поклон гениальному Михаилу Афанасьевичу! А его вдове Елене Сергеевне — великая благодарность от читателей — настоящих и будущих. Она была пристрастна и бережна к каждому слову навсегда любимого автора, и ее редакторские реплики тонки, теплы, как прикосновение любящей руки.

Трудилась Елена Сергеевна не иначе как роняя слезы. Ведь она вспоминала, что Булгаков с нее писал Маргариту, а с себя — Мастера. Она знала о романе все, писатель доверял ей самое тайное, сокровенное…