«И карабкается замороженный дядя на пылающую крышу…» Как работали, что и кого спасали от огня московские пожарные

Когда звонил колокол

С небольшими пожарами москвичи управлялись при помощи кадок с водой, багров и топоров. Но с бедствием, разразившимся в сентябре 1812 года, после прихода в Первопрестольную французских войск, справиться не сумели. Да и кто бы смог, если пламя вставало многометровое, бешеное! О том — старинная песня «Он». Ее герой — Наполеон, застигнутый пожаром:

Кипел, горел пожар московский,

Дым расстилался по реке.

На высоте стены кремлевской

Стоял Он в сером сюртуке.

Он видел огненное море.

Впервые полный мрачных дум,

Он в первый раз постигнул горе,

И содрогнулся гордый ум!..

Обезумевший «красный петух» метался по Москве несколько дней. Из 9 тысяч 158 жилых домов было уничтожено 6 тысяч 532, из 8 тысяч 521 лавки — 7 тысяч 153, из 329 церквей — 122. Сгорел университет с его архивами, коллекциями, библиотекой, а также многие усадьбы с бесценными собраниями произведений искусства. А сколько народу сгинуло — не счесть!

В середине XIX века в Москве было образовано двадцать пожарных частей. Тамошних служивых — их поначалу называли огневщиками — набирали из бывших солдат, позже — из крестьян и горожан.

Именовались части по районам размещения: Арбатская, Тверская, Таганская, Басманная, Преображенская, Хамовническая, Пречистенская, Сокольническая. Кстати, в двух последних и сегодня размещаются пожарные части.

В ослепительном зареве

Отдельный разговор — о пожарных каланчах, которые начали строить в Москве еще в конце XVIII века. С их высоты всю приземистую Москву было видно как на ладони. Узрели зоркие наблюдатели, в каком уголке задымило, сразу били в сигнальный колокол: «Кончай ночевать, ребята! В Китай-городе полыхнуло!» Или: «Братцы, кажись, на Остоженке занялось!»

Несколько каланчей-раритетов дожили до наших дней — они, в частности, стоят на Русаковской, Николоямской и Селезневской улицах, в Петровско-Разумовском проезде. Но службу уже не несут — дремлют по-стариковски.

Громыхали по булыжным мостовым пожарные обозы во главе с брандмейстером, да так, что стекла в домах дрожали. Впереди верховой, дующий что есть сил в медную трубу: «Расступись, народ честной!» Ночью он, как сказочный герой, скакал с факелом, рассыпающим вокруг искры.

Со всех ног бежали зеваки смотреть на пожар — как на развлечение. Одни, глупые, зубоскалили, другие, милосердные и набожные, молились за людей, мечущихся в ослепительном зареве.

Известный бытописатель Владимир Гиляровский, сам в молодые годы работавший пожарным, знал не понаслышке, как нелегок хлеб людей в сверкающих касках: «Каждый пожарный — герой, всю жизнь на войне. Каждую минуту рискует головой. А тогда в особенности: полазь-ка по крышам зимой, в гололедицу, когда из разорванных рукавов струями бьет вода, когда толстое сукно куртки и штанов (и сухое-то не согнешь) сделается как лубок, а неуклюжие огромные сапожищи, на железных гвоздях для прочности, сделаются как чугунные. И карабкается такой замороженный дядя в обледенелых сапогах по обледенелым ступеням лестницы на пылающую крышу и проделывает там самые головоломные акробатические упражнения…»

Со временем появлялась у пожарных специальная техника — ее выпускал завод Густава Листа. Огнеборцев оснастили лестницами, пожарной сигнализацией, автомобилями. Большим подспорьем стал появившийся в городе водопровод.

Когда пламя славно забирает…

Сколько было в Москве больших пожаров — не счесть. Остался в истории случай, когда, по словам Александра Герцена, 190 лет назад, 11 июля 1834 года «выгорело Лефортово». Он писал в своей автобиографической хронике «Былое и думы»:

«Целый полукруг домов пылал, точно будто все они загорелись в одно время. Пожар разрастался с невероятной скоростью…

Я остался на террасе. Камердинер смотрел с каким-то нервным удовольствием на пожар, приговаривая: “Славно забирает, вот и этот дом направо загорится, непременно загорится”.

Пожар имеет в себе что-то революционное, он смеется над собственностью, нивелирует состояния…»

В марте 1853 года несчастье случилось с Большим театром. Как сообщала газета «Московские ведомости», «прекратить огонь и даже ослабить силу его не было никакой возможности, и вся внутренность здания театра, кроме боковых зал в бельэтаже и комнат в нижнем этаже, в каких помещались контора, касса и буфет, полностью сгорела».

В декабре 1901 года в здании едва выстроенного «Метрополя» на углу Охотного Ряда и Театральной площади сильно задымило. Протоиерей Бухарев узрел в разгоревшемся пожаре Божье наказание: за то, что на картинах и барельефах отеля были изображены обнаженные женщины.

Впрочем, многие подозревали умышленный поджог. Между прочим, за год до того, в ноябре 1900-го, на Петровке сгорел знаменитый универмаг «Мюр и Мерилиз» — будущий ЦУМ. Тут было неведомо, кто подпалил.

Шли годы, менялись времена. Но пожары неумолимо возникали — в том были виновны и природа, и люди, которым свойственно разгильдяйство и нарушение правил.

В марте 2004 года запылал Манеж. Это было невероятное, почти мистическое зрелище, которое транслировали по телевизору, снимали тысячи фотоаппаратов и камер. Столб пламени был таким высоким, что казалось, пожар простирает свои жадные длани к стоящему по соседству зданию университета на Моховой.

Университет, однако, уцелел. Манеж же, выстроенный через пять лет после знаменитого пожара Москвы 1812 года, сгорел дотла. Но вскоре его восстановили — по старинным чертежам. Однако уже никто не вспоминал, почему погибло уникальное архитектурное творение…

Ищут пожарные, ищет милиция

Нельзя не помянуть благодарным словом пожарных времен Великой Отечественной. Летом и осенью первой военной годины экипажи красных автомобилей спешили на укрощение огненных смерчей, возникавших после налетов немецкой авиации. Противопожарная служба Москвы ликвидировала более 15 тысяч пожаров и спасла больше 46 тысяч человек.

Портрет героя-пожарного Ивана Линяева оставил писатель Борис Лавренев: «Однажды фугасная бомба, брошенная на улицы столицы, завалила бомбоубежище, в котором укрылись мирные люди. В момент взрыва Линяева осколком обрушившийся стены ранило в ногу. Но он ни на мгновенье не покинул боевого поста, руководил спасательными работами, помогая вытаскивать из завала женщин, стариков, детей…» Таких людей в годы Великой Отечественной было немало.

В стихотворении Самуила Маршака «Рассказ о неизвестном герое» есть такие слова:

Ищут пожарные,

Ищет милиция,

Ищут фотографы

В нашей столице…

Герой стихотворения — молодой человек, спасший на пожаре девочку. Он благородный, сильный, смелый. И очень скромный: сделал свое дело — и умчал на трамвае. Так и остался безвестным:

Среднего роста,

Плечистый и крепкий,

Ходит он в белой

Футболке и кепке,

Знак ГТО

На груди у него.

Больше не знают

О нем ничего….

Времена меняются. Но время героев не проходит. Напротив 13-й специализированной части по тушению крупных пожаров Федеральной противопожарной службы на Дмитровском шоссе стоит памятник Герою России полковнику внутренней службы Евгению Чернышеву.

Он участвовал в тушении почти 250 пожаров, в том числе больших, опасных: на заводе «Серп и молот», на Останкинской башне, в главном здании МГУ, в Манеже.

20 марта 2010 года в бизнес-центре на 2-й Хуторской улице возник сильный пожар. Чернышев с товарищами проник здание, вывел на улицу группу людей, затем вернулся под горящие своды — проверить, не остался ли там кто-нибудь.

По рации он сообщил, что у него заканчивается кислород в дыхательном аппарате. Через несколько минут связь прервалась: в помещении, где находился Евгений Николаевич, обрушилась кровля…

Тревожно замирает сердце, когда слышны сирены мчащихся по улицам красных машин. Вспыхивает мысль: «Что случилось, где? Успеют ли пожарные спасти людей?»

Одно можно сказать точно: они сделают все, что могут. Короткий телефонный номер 01 — символ не только беды, но и надежды на спасение.