Всю жизнь в театре: билетер, декоратор, костюмер, реквизитор. Часть вторая

МОСЛЕНТА поговорила с кассиром билетного стола, заведующей костюмерным цехом, начальником цеха по изготовлению мягких декораций и заведующей реквизиторского цеха, которые работают в столичных театрах больше полувека.

Читать первую часть

Зачем 86-летняя швея Большого театра работает там 60 лет, кто присылает свои обнажённые фото актёрам, для чего поджигают все декорации в театре и почему дети крадут кукол.

###Плешков Юрий Вячеславович, 70 лет, кассир билетного стола в театре «Около»

Про театр и кинотеатр

Я работаю в этом театре уже 15 лет, до этого был киномехаником, тоже, в общем, искусство. Работал с пленкой в кинотеатре «Таджикистан», теперь это «Сатирикон» Райкина. Это был потрясающий кинотеатр в восточном стиле, там было невероятно красивое фойе, расписанное сюжетами из сказок «Тысяча и одна ночь» с разными керамическими вставками — ох!

Работал ещё в кинотеатре «Космос», там можно было свободно общаться с космонавтами, там вообще побывали все известные актёры и люди искусства того времени. Все лучшие фильмы в стране я видел первым. Чаще всего премьеры самых интересных лент проходили в «Космосе», я видел там известных людей и известное кино, это была прекрасная работа.

С цифрой (кино на цифровых носителях — прим. МОСЛЕНТЫ) я поработать не успел, не люблю я это.

Звук по башке бил со всех сторон, ох уж эти динамики. Вот такой я стал придирчивый после работы в кино. Работал в военном госпитале, кино крутил там. У них проектор был, людей как-то просвещали, развлекали, интересно было. А потом что-то у них не заладилось, денег не стало на такие вот мероприятия.

Вот. Ну, я в театр тогда пошёл. Я всю эту работу знал, а люди знали, что я денег в карман не положу, ну и позвали сюда. Работаю посменно 3/3 с 13:00 до 19:00. Сижу в окошке, рассказываю людям про спектакли, продаю билеты, считаю деньги. Ни разу, кстати, не обсчитался за 15 лет. Один раз мне фальшивую тысячу подсунули только.

Про актёров

У нас вообще очень домашний театр, атмосфера очень дружеская. Я смотрю все спектакли, иногда актёрам что-то советую, если замечаю какие-то вещи. Например, у нас есть спектакль про Винни-Пуха и «Битлз», так вот, его смотрел много-много раз.

Как-то сел на первый ряд, смотрю на Сову (персонаж спектакля — прим. МОСЛЕНТЫ), думаю: «Что-то не так». Батюшки, да туфли не те! У неё такие красивые были сапоги высокие на шпильке со шнуровкой.

Я ей говорю: «Смотри у меня!». Смеюсь, в общем. Ну, они на меня не обижаются, столько лет уж вместе работаем.

Актёры у нас тут все почти замужем друг за другом. На репетицию детей приводят маленьких, если не с кем оставить, а что? Один раз актриса бежит по лестнице с сыном лет трёх на руках, столкнулась со мной и говорит: «На!» И в руки мне его. Ну, спешила на репетицию. Так и растут дети, пока родители на сцене, они за кулисами.

У нас даже один сын актеров, 11 лет ему, отыграл в одном спектакле и говорит: «Ну, а сколько мне за это заплатят?» Дали ему две тысячи рублей.

Фантазёр он, конечно.

В основном актёры, которые один раз пришли в театр, так в театре и остаются. Был у нас один актёр, который ушёл со сцены и работал менеджером «Газпрома». Там платили больше. Два года поработал и вернулся, скучно ему так стало. Понятное дело.

Вот так отвечаю. Я называю таких зрителей «пустышками», уж простите.

Публика в театрах меняется немного, раньше были всё время женщины в возрасте, одеты все торжественно, причёски какие-то такие эдакие, программки в руках у них истрёпаны. А теперь ходят больше в повседневной одежде, трепета такого особенного театрального уже нет, конечно.

Есть у нас даже один постоянный зритель, он на все спектакли одной актрисы ходит и берёт билеты только на первый ряд. Таких несколько, есть такие, да. Цветы носят часто, иногда и мне шоколадку. Мы всё это тут с чаем все вместе едим.

Мой любимый спектакль — «Оккупация — мило дело». Это про то, как наши жили после войны. Я первый раз пришёл, там много текста, мне показалось, она говорит-говорит-говорит. А потом сел на первый ряд: «Обалденно!» Четыре раза смотрел.

Есть ещё «Школа для дураков» спектакль, у нас там играла семья целая: мама, папа, сын. Там на сцене, конечно. Веришь, что это семья, они этим спектаклем жили, а не играли.

О себе

Некоторые кассиры работают в перчатках, но я не брезгливый. Когда работал в «Таджикистане», там пришла одна женщина после работы в инкасации, так у неё все руки были зелёным намазаны.

Оказывается, там на инкассации полно заразы у неё было, такой поток денег большой. У нас такого нет, так что и перчатки мне без надобности.

У меня уже никого не осталось сейчас, семьи нет. Поэтому я вот эти три дня выходных уже не знаю, чем себя и занять-то толком. Хочу уже скорее на работу прийти, тут как-то время интересней проходит и быстрей.

###Любовь Жуковская, 62 года, заведующая реквизиторским цехом в Московском театре кукол

Я работала машинисткой в Минсельхозе, а потом в Театре юного зрителя, потом была секретарем Татьяны Дорониной (советская и российская актриса — прим. МОСЛЕНТЫ), потом была кадровиком в театре «Сопричастность». Мне уже это секретарство вот тут было, а тут сестра двоюродная работала в этом театре кукол и предложила мне работать в реквизиторском цехе. Вот я тут уже 20 с лишним лет. И никуда не хочу, ни в какие другие конторы, только театр. Это моё.

Артисты, они как дети, надо поухаживать за ними.

Как детям всё объясняю. Было так, что во время спектакля молния разошлась у актрисы, и вот, дрожащими руками за кулисами, пока она сидит, зашиваем. Я с булавкой стою всегда, чтобы, если что, зацепить.

Иногда меня просят подать текст, как суфлёра. Один раз Хозяйка медной горы (актриса, исполняющая эту роль — прим. МОСЛЕНТЫ) попросила меня текст подать. Я только ей руку протянула с текстом, а она уже всё сама вспомнила. И так говорила, что у меня комок в горле встал. Бывают такие спектакли, когда и мурашки идут по телу.

Или актёр шепчет: «Попить можно?» Я ему несу стакан воды. Такую помощь делаю, у нас это называется «делать помощь» — то есть не только кукол подготовить, но и весь спектакль помогать.

То есть надо оживить собой куклу, это очень трудно.

Мы иногда даём кукле свои прозвища, вот, например, кукла Машенька, мы её называем в шутку «несносной», ну, характер у неё такой. Иногда режиссёры нас просят сидеть всю репетицию, спрашивают нашего мнения. Я им говорю, но так, чтобы не обидеть, хотя мне чаще всего всё нравится, спектакли у нас сильные.

Кукол делают в наших мастерских, когда идёте мимо театра, в окне можно увидеть, как делают кукол. Сейчас делают кукол для спектакля «Ёжик в тумане», он, кстати, как для зрячих, так и для слепых людей: всё построено на ощущениях, запахах, звуках. У нас уже есть один такой спектакль «Майская ночь», там всем зрителям завязывают глаза, и актёры не знают, перед ними незрячий человек или зрячий.

Работаем шесть дней, самые загруженные дни: суббота и воскресенье, выходной один — понедельник. Подключаемся к спектаклю после «застольного периода» (обсуждение спектакля, подготовка — прим. МОСЛЕНТЫ), готовим кукол, делаем помощь на самом спектакле: подаём кукол. После спектакля отдаём в ремонт.

Была смешная история, когда мы работали на малой сцене. Идёт сцена, где папа в лодке плывёт к волшебному острову. И вдруг… Лодка пустая.

Ну, догнал в итоге лодку-то.

А часто бывает на спектаклях, что дети комментируют, например, «Котёнок по имени Гав», там вся интрига в том, что кто-то забыл своё имя. А все дети начинают кричать: «Да тебя Шарик зовут, ну!» А родители им: «Шшшш...» Всё, можно дальше не играть спектакль. Шучу, конечно, как-то выкручиваемся.

А она объясняет, что ребёнок не уходит, плачет, хочет эту самую куклу. Такое часто бывает, что дети хотят к себе домой забрать понравившихся кукол.

Тексты наших спектаклей я знаю. Утром еду в метро — текст повторяю, а оно мне надо? Конечно, нет. Но я очень болею за свои спектакли, всё о них помню наизусть.