Московские «сороконожки»

Столичная архитектура очень разнообразна: наряду с типовыми «панельками», которыми застроены спальные районы, в городе есть и весьма необычные здания: замкнутые в кольцо, похожие на корабль или приподнятые над землёй на специальных сваях. МОСЛЕНТА собрала самые интересные дома «на курьих ножках» и выяснила, кто и зачем их построил.

Строительство в Москве необычных домов связано с расцветом эпохи конструктивизма. Советские градостроители старались отойти от привычных архитектурных форм и наполнить городское пространство зданиями, которые выделялись бы на фоне всем привычных построек.

Дом Наркомфина

Первым московским строением, которое решили приподнять над землей, стал Дом Наркомфина, возведённый в 1930 году на Новинском бульваре для работников Народного комиссариата финансов СССР. Проект разрабатывал один из идеологов советского конструктивизма архитектор [Моисей Гинзбург](https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B8%D0%BD%D0%B7%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3,_%D0%9 °C%D0%BE%D0%B8%D1%81%D0%B5%D0%B9_%D0%AF%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87). Вместе с ним над постройкой трудились архитектор Игнатий Милинис и инженер Сергей Прохоров.

Предполагалось, что Дом Наркомфина будет сочетать индивидуальное жилое пространство с весьма необычными идеями коллективизма. Являясь «домом переходного типа» (от буржуазного уклада жизни к коллективному — прим. ред.), здание должно было уничтожить буржуазные настроения в обществе и заменить их социалистическими.

При этом в жилом комплексе семейная структура не уничтожалась полностью, как это происходило в домах-коммунах. Квартиры различных площадей сочетались с общественными территориями — прачечной, читальным залом и столовой. Гинзбург был уверен, что жильцы дома со временем оценят все преимущества коллективной жизни и перейдут к новому бытовому укладу.

Жилой корпус авторы приподняли над землёй на высоту 2,5 метра и поставили на специальных круглых колоннах. Подобным образом было сконструировано и находящееся по соседству здание прачечной. Необычное архитектурное решение зрительно создавало ощущение простора и лёгкости строения. Кроме того, авторы проекта считали, что первый этаж вообще непригоден для жилья.

Размещение здания на сваях, по замыслу архитекторов, также способствовало и увеличению его устойчивости, поскольку металлический каркас не даст дому сложиться при колебаниях земли. Однако подъём строения «на ноги» вызвал и множество проблем: полы нижнего (первого) этажа промерзали, подвести коммуникации в помещения оказалось не просто.

Необычно и внутреннее устройство здания. В нём всего два подъезда, которые расположены в торцах сооружения. Между собой они соединяются двумя длинными коридорами, проложенным по второму и пятому этажам, причём с одной стороны каждого установлено широкое панорамное окно, а с другой находятся входные двери квартир.

Все квартиры в Доме Наркомфина многоярусные — от входа в жилище лестница идет либо вверх, либо вниз. На первом ярусе располагаются прихожая и туалет, а на втором — гостиная и спальня. При этом части квартир имеют разную высоту, например, в гостиной потолки находятся на отметке 3,6 метра, а в спальной нише на высоте 2,3 метра.

На первом (втором, если считать от земли) этаже располагаются квартиры площадью 57–60 квадратных метров - для больших семей, сохранивших традиционный жизненный уклад. В них есть спальни, ванные комнаты и небольшие кухни, а также открытая терраса.

Верхние же этажи занимают малометражные квартиры, больше похожие на «ячейки», нежели на полноценные жилые помещения. Общая площадь такого жилища составляет чуть больше 30 квадратных метров, оно рассчитано на двух человек. Кухонь в таких малометражках нет, в гостиных установлены лишь небольшие электроплитки, на которых можно сварить кофе или пожарить яичницу. По задумке авторов, жители «ячеек» должны были в основном питаться в общей столовой.

В торцах здания рядом с лестницами расположены сдвоенные ячейки с ещё более непривычным распределением высот в помещении. А на самом верхнем этаже находятся маленькие комнаты, рассчитанные на одного человека.

На крыше здания по проекту находилась большая терраса с разбитым на ней цветником. Здесь жильцы дома могли отдыхать и принимать солнечные ванны.

Весь архитектурный облик Дома Наркомфина базируется на «пяти отправных точках современной архитектуры», о которых писал французский архитектор [Ле Корбюзье](https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B5_%D0%9A%D0%BE%D1%80%D0%B1%D1%8E%D0%B7%D1%8 °C%D0%B5): столбы-опоры, на которых стоит здание; плоские крыши-террасы с общественными территориями на них; свободная планировка — в связи с отсутствием несущих стен, которые заменены железо-бетонным каркасом, все перегородки внутри дома можно легко убирать и передвигать; ленточные окна, протянутые вдоль всего строения; свободный фасад, на котором отсутствуют силовые элементы по типу колонн.

Не случайно было выбрано и место для строительства. Дом протянулся с севера на юг вдоль Садового кольца, а квартиры расположены таким образом, что утреннее солнце попадает в спальни, а вечернее — в гостиные.

Однако необычная задумка архитекторов Гинзбурга и Милиниса так и не была до конца реализована — здание построили, но привить его жильцам идеи коллективизма не удалось. Люди просто не были готовы к такой коренной перемене жизненного уклада, к тому же на территории комплекса не были возведены некоторые административно-хозяйственные корпуса.

Во время сталинских репрессий многие жители Дома Наркомфина были арестованы, после чего квартиры стали уплотнять, превращая их в коммуналки.

Дом-коммуна на Орджоникидзе

Ещё один памятник конструктивизма, воплощающий мечту о переходе к коллективному укладу жизни, расположился на улице Орджоникидзе рядом со станцией метро «Ленинский проспект».

Монументальный комплекс, состоящий из нескольких корпусов и внешне напоминающий самолет, был построен в 1929–1931 годах как общежитие для студентов Текстильного института. Первоначальный проект здания, разработанный архитектором Иваном Николаевым, предусматривал четкое функциональное разделение помещений. Например, в главном корпусе располагались спальные кабины, в санитарном — душевые комнаты и туалеты, а в общественном — столовая, спортивный и читальный залы, комнаты для кружков и индивидуальных занятий.

По первоначальному проекту все спальные помещения располагались в центре главного здания, по бокам их опоясывал длинный коридор. Комнаты для сна хотели сделать очень маленькими — в каждой из них должна была стоять только одна двухэтажная кровать и одна тумбочка. Автор футуристического жилья считал, что окна в спальных комнатах абсолютно ни к чему. К тому же из-за их малой площади, которая не соответствовала санитарным нормам, Николаев решил оборудовать здание системой принудительной вентиляции. Говорят, что в спальни специально подавали обогащённый кислородом воздух, чтобы успокоить и «усыпить» студентов.

Основной задумкой автора дома-коммуны было создание чёткого распорядка дня его жильцов. В шесть часов утра звучал сигнал к подъёму, после пятиминутной разминки все студенты переходили в санитарный корпус, где у каждого было десять минут на умывание, пять минут на душ и ещё пять — на одевание. Затем все учащиеся перебирались в столовую на завтрак, а после приёма пищи отправлялись на занятия в институт.

Вечером другой сигнал сообщал о том, что пришло время прогулки. После неё все студенты возвращались в общественный корпус, проходили через раздевалки и душевые кабины, откуда в нижнем белье направлялись в спальные комнаты. Ровно в 22 часа звучал сигнал к отбою, и одновременно во всех комнатах выключался свет.

Впоследствии проект здания был изменён, например, в спальных комнатах всё же сделали небольшие окна, а двухэтажные кровати заменили обычными. Однако общую концепцию сведения к минимуму индивидуального пространства и быта сохранили.

Главное здание дома-коммуны — спальный корпус — строили на поддерживающих его снизу стальных балках. Из-за большого количества металлических элементов Николаева даже заподозрили в растрате стратегических материалов, и он некоторое время ожидал ареста.

Общежитие построили всего за два года, уже в 1931 году сюда въехали первые студенты. Причём привозить свои вещи и предметы быта не разрешалось — всё старое должно было остаться в прошлом, а светлое будущее непременно обеспечило бы студента всем необходимым.

Однако «механизировать» быт студентов не удалось — через три года в рамках программы «уплотнения» в общежитие стали заселять людей, не имеющих отношения к студенчеству, и вскоре эксперимент провалился.

Здание Центросоюза

В середине 20-х годов, в разгар НЭПа московские власти задумали возвести в городе административное здание для размещения в нём офисов Центрального союза потребительских обществ (Центросоюза). В 1925 году для новой постройки выбрали место — между Первомайской улицей (с 1935 года - улица Кирова, до 1918 года и с 1991 года - Мясницкая улица - ред.) и Новокировским проспектом (с 1990 года - проспект Академика Сахарова - ред.), а спустя ещё три года объявили международный конкурс на проект здания. По итогам трёх этапов победу одержал знаменитый французский архитектор Ле Корбюзье.

Пионер модернизма спроектировал здание на основе своего учения о «пяти отправных точках современной архитектуры». Проект предусматривал, что дом приподнят на сваях, а под офисными корпусами можно спокойно пройти. Фасад здания представлен сплошным остеклением, которое на тот момент ещё не было знакомо молодой советской архитектуре.

Ле Корбюзье утверждал, что «архитектура — это циркуляция», поэтому и здание должно жить, а всё в нём - постоянно циркулировать — и сотрудники, непрерывно поднимающихся и спускающихся по пандусам и лестницам, и воздух, для перемещения которого была разработана специальная система вентиляции.

Необычной для архитектуры того времени была и планировка. Внутри здания не было отдельных отгороженных офисных помещений, существовало только единое пространство, в котором размещались сотни рабочих мест.

Ле Корбюзье несколько раз лично посещал Москву для согласования всех деталей будущего шедевра, однако чуть позже отношения архитектора с советским руководством испортились, поэтому стройка началась без его участия в 1931 году. Реализацией проекта занимался брат автора Пьер Жаннере, а также советский архитектор Николай Колли.

Строительство было масштабным — такого здания ещё не видела ни Европа, ни Советский Союз, поэтому проект был гордостью не только руководства Москвы, но и всего Советского государства. По значимости здание Центросоюза сравнивали со знаменитым Успенским собором, построенным в 1479 году итальянским архитектором Аристотелем Фьораванти.

В середине 30-х годов в Советском Союзе произошли перемены, оказавшие влияние и на архитектуру. Проект Ле Корбюзье оказался слишком новаторским и не соответствовал новым градостроительным критериям. Стройку на некоторое время заморозили, а затем возобновили уже по измененному плану. В частности не была построена инновационная по меркам того времени система кондиционирования и аэрации воздуха.

После завершения строительства офисные помещения в здании отдали не Центросоюзу, а Наркомату лёгкой промышленности. Затем дом заняло Министерство текстильной промышленности, а ещё позже — Центральное статистическое управление СССР.

Здание пережило две масштабные реконструкции, в результате которых архитектурный шедевр был изменён, в частности строители разделили свободные рабочие пространства на отдельные кабинеты. Но, несмотря на это, внешний облик здания сохранился почти в первозданном виде.

В октябре 2015 года перед зданием Центросоюза открыли памятник его создателю — архитектору Ле Корбюзье.

«Сороконожки» на Проспекте Мира и Садовом кольце

В 1960-е годы эксперименты со строительством домов «на ножках» продолжились. Правда, на этот раз советские архитекторы Заикин и Андреев решили поднимать над землёй не коммуны, а типовые панельные многоэтажки. Первая расположилась рядом со станцией метро «Алексеевская» на Проспекте Мира, а вторая — на Смоленском бульваре. Экспериментальные дома имеют 17 этажей и, кроме «ножек», мало чем отличаются от обычных серийных «панелек».

После успешной сдачи первых двух зданий архитекторы решили немного доработать проект — увеличить количество этажей до 25 и расположить балконы на фасаде в шахматном порядке. В качество «полигона» для очередного эксперимента выбрали пустырь напротив скульптуры «Рабочий и колхозница» на ВДНХ. При возведении здания была впервые использована технология строительства из крупных панелей, соединённых между собой специальными болтами.

Необычна и планировка квартир, в которых нет проходных помещений и коридоров. Вместо них обустроены специальные «салоны» или холлы, из которых можно попасть в обычные комнаты. Дом на «ВДНХ», так же как и его братья, приподнят над землёй, поэтому красивый вид на архитектурные ансамбли парка открывается даже из окон нижних этажей.

«Дом Авиаторов»

Ещё одна «сороконожка» расположена на Беговой улице недалеко от станции метро «Динамо». Автором жилого комплекса стал советский архитектор [Андрей Меерсон](https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9 °C%D0%B5%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BE%D0%BD, %D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B9%D0%94%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87).

Изначально он планировал построить 16-этажное высотное здание с одним подъездом на берегу Химкинского водохранилища неподалёку от станции «Водный стадион». По задумке архитектора, размещение дома на железобетонных опорах позволило бы оживить культурное пространство набережной, не нарушая естественной циркуляцию прохладного влажного воздуха рядом с водоемом. К тому же первоначально дом разрабатывался как гостиница.

Однако московские власти решили, что такое футуристическое строение должно стоять не на окраине, а на одном из главных въездов в столицу; тем более, что на носу была Олимпиада 1980 года, и одной из задач градостроителей было формирование такого архитектурного облика Москвы, который бы удивил гостей города.

Построенное в 1978 году здание сильно отличалось от первоначального проекта — дом утратил три этажа, поскольку увеличению в высоту предпочли удлинение строения — вместо одного подъезда было построено целых три. К тому же гостиницей он так и не стал — квартиры в новостройке получили работники авиационного завода «Знамя Труда», после чего в народе высотку прозвали «Домом авиаторов».

Подъезды оснащены незадымляемыми лестницами, которые вынесены на внешнюю часть фасада и со стороны выглядят как три массивные колонны, в стенах которых проделаны небольшие окна-бойницы. Само здание построено из панелей, установленных «внахлёст», подобно кровельной черепице. Этот приём позволяет защитить стыки от дождевой воды.

«Дом атомщиков»

Длинное бетонное строение рядом со станцией метро «Тульская» в народе получило множество имён — «дом атомщиков», «дом-корабль», «Титаник», «дом холостяков». Необычное здание обвито большим количеством городских легенд. Говорят, что внутри есть замурованные и скрытые ото всех помещения, в которых стояло специальное оборудование для прослушивания «кухонных» разговоров, и что дом выстоит даже при атомном взрыве.

Возводить высотку начали в 1970-е годы под руководством архитектора Владимира Бабада. Строили очень долго — почти два десятилетия. Сначала сдали концы дома, и пока в них заезжали жильцы, середина здания только возводилась. Поэтому некоторое время дом напоминал верблюда с двумя горбами.

Дом строили на просторной местности, где не было высоких зданий. Цвет его стен был ярко-белым, и на фоне синего неба монументальное сооружение действительно напоминало лайнер, плывущий по океанским волнам. Тогда здание получило первое неформальное название — сначала «корабль», а потом и «Титаник».

Из-за долгого строительства и постоянного внесения корректив в проект, квартиры в «доме атомщиков» сильно отличаются друг от друга. Например, в середине и в концах здания разная планировка и отделка — в последние годы строительства её, судя по всему, делали солдаты, поэтому в некоторых местах получились неровные стены и полы.

В здании странная разводка коммуникаций — жильцы говорят, что в квартирах проходит несколько стояков, из-за чего соседи могут случайно перекрыть вам воду в ванной, уезжая в отпуск. Кроме того, путаница здесь и с расположением этажей: официально их 14, однако на вид — 16. Некоторые оплетены большими балконами, другие, наоборот, совсем не имеют окон — здесь расположены технические помещения. Первые три этажа считаются двумя, но высотой они - с пятиэтажку.

Здесь девять подъездов и 980 квартир. Когда-то однокомнатные квартиры в доме давали холостякам, отсюда и ещё одно имя — «дом холостяков». В нижней части расположились магазины, рестораны и кафе, а наверху — жилые помещения. По бокам и в середине здания сделаны высокие арки, чтобы пешеходы могли пройти «через» дом, а не обходить полукилометровую громадину. В арках здание поддерживают длинные бетонные «ноги».

Есть легенда, согласно которой главный прораб до строительства дома на «Тульской» возводил только атомные реакторы, поэтому здание получилось таким массивным и крепким. Несущие стены и перекрытия действительно сделаны из очень прочного железобетона. Говорят, что балки и плиты делали на оборонных заводах атомной энергетики.

Помимо этого, дом ещё и сейсмоустойчив — в здании нет ни одного прямого угла, все они либо 87, либо 93 градуса. Это защищает его от складывания при землетрясении. Однако в Москве такие катаклизмы случаются очень редко, поэтому в народе быстро появились слухи о том, что дом строили так, чтобы он выстоял в условиях атомной войны.

На самом деле «домом атомщиков» здание на «Тульской» стало по другой причине — квартиры в нём предназначалось для сотрудников министерства среднего машиностроения, которое управляло всей атомной отраслью.

Дом на Мосфильмовской

Идеи строительства домов на «ногах», завладевшие умами архитекторов в советские годы, не пропали бесследно. Современные градостроители тоже экспериментируют с возведением необычных зданий, приподнятых над землей.

Ярким примером является построенный в 2011 году дом на Мосфильмовской улице. Жилой комплекс представляет собой две башни разной высоты (131 и 213 метров), соединённые между собой многоярусным переходом. Корпуса стоят на высоких пересекающихся бетонных сваях-ногах. Комплекс входит в список самых высоких домов Москвы, а в 2012 году башни получили статус «Дома года в России».