Хорошо забытое старое

Сегодня новогодняя Москва сверкает разноцветными огнями, а в городе уже которую неделю проходят массовые гулянья, рождественские базары и новогодние фестивали. Развлечений и активностей столько, что глаза разбегаются. Как же без этого москвичи обходились раньше? Лет сто назад, например. МОСЛЕНТА изучила столичную прессу начала 20-века и узнала, что происходило в городе в разгар зимних каникул и как жили и развлекались горожане в дореволюционной Москве. Орфография газет того времени была сохранена.

Здравствуй, осень, новый год!

Традиция отмечать Рождество и Новый год в России появилась не так давно, чуть более 300 лет назад. До этого жители Руси отмечали его сначала весной, 1 марта, а чуть позже осенью, 1 сентября. Согласно истории, последний раз осенний Новый год наши предки отпраздновал в 1699 году.

Кто знает, каким бы сейчас был главный праздник года, если бы не Петр I, который вместе с картошкой, коньками и гладко выбритыми мужскими подбородками (спасибо ему за это большое) отменил летосчисление от дня сотворения мира и установил особым указом от 20 декабря 1699 года отсчет времени по рождеству Христову. По этой же причине встреча Нового года с с сентября перешла на январь. При этом, русский царь сразу же объяснил как именно надо отмечать праздник:

«Да Генваря ж в 1 день, в знак веселия, друг друга поздравлять с Новым годом и столетним веком, учинить сие: когда на большой Красной площади огненные потехи жгут и стрельба будет, потом по знатным дворам Боярам и Окольничим и Думным и Ближним и знатным людям палатного, воинского и купеческого чина знаменитым людям, каждому на своем дворе из небольших пушек, буде у кого есть, и из нескольких мушкатов или инаго мелкого ружья, учинить трожды стрельбу, и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится, и по улицам большим, где пространство есть».

Первый Новый год «по-новому» москвичи отмечали уже в 1700 году, который начался церковными службами. Тогда же на Руси начали отмечать и Рождество. Причем празднования проходили, как и в большинстве европейских стран, 25 декабря. С тех пор на протяжении нескольких столетий в русских традициях встречи Нового Года ничего не менялось. Разве что массовые гулянья становились масштабнее, елки пушистее, а фейерверки и салюты громче и ярче.

Праздничная суматоха

Если почитать столичные издания дореволюционного периода, то покажется, что за сто с лишним лет жизнь в Москве изменилась не сильно. В городе, судя по новостям, в канун праздников царила суматоха, цены на некоторые продукты и товары возрастали, а на дорогах в центре города даже появлялись пробки и заторы! В общем, все как в наши дни.

«Нынешнее Рождество приносит большую радость парикмахерским подмастерьям. Среди хозяев парикмахерских, по взаимному соглашению, оставлена подписка не открывать парикмахерских магазинов в первый день Рождества Христова, а вместе с тем с Нового года ввести сокращение работы в праздники до 8 часов вечера. Когда-то, хоть такого сокращения дождутся служащие в булочных и колониальных лавках?» — интересуется автор у читателей газеты «Новости дня» в 1903 году.

В том же номере есть и небольшая заметка о первых столичных пробках:

«Предпраздничная сутолока — в полном разгаре. По всем центральным улицам извощики тянутся вереницей, движутся чрезвычайно медленно, по-черепашьи. Но магазины не могут похвалиться торговлей. Наоборот, все жалуются даже на некоторый застой».

А вот так описывало городскую жизнь издание «Московские вести» в декабре 1906 года: «Вчера, в канун праздника Рождества Христова, улицы города являли картину обычной предпраздничной сумятицы, оживления; в магазинах, лавках, на рынках творилось что-то невообразимое; страшно возросшие на съестные припасы и продукты цены точно не оказывали влияния на намерение обывателей — они толпами ломились всюду за покупками. Торговцы, однако, замечали, что обыватель «сузился». Кто раньше «без индейки никогда не обходился», теперь «перешел на гуся», поросенка, в такой прогрессии покупалось и все другое».

Впрочем, рост цен накануне главного праздника зимы отмечали и несколькими годами ранее.

«Цены на мясо за последнее время возросли до 25 коп. за фунт, в некоторых же частях города ощущается недостаток мяса», — сообщала в декабре 1906 года газета «Русский листок».

Тогда же в издании даже было опубликовано письмо возмущенного москвича, который жаловался на завышение цен в канун праздников: «Нижеподписавшийся почтительно просит власть имеющих немедленно принять меры к обузданию алчных аппетитов тех торгашей мясными продуктами, которые, без стыда и совести, в настоящее тяжелое время желают извлекать баснословные барыши. <...> Бедные люди также имеют желание съесть к празднику кусок мяса, но при этих ценах им поневоле приходится сделаться вегетарианцами».

А вот в 1908 году праздничный стол москвичей, судя по всему, состоял из рыбных блюд. «На всех столичных рынках наблюдается небывало большой подвоз рыбы в замороженном виде. С севера пришла навага и продается по 15 коп. за фунт, хотя исключительно мелкая, так как крупной в продаже почти совсем нет. Лещи и караси из Астрахани продаются по 14 коп. за фунт. Судаки и сиги по 18 коп. Масса копченых сигов и сыртей из Новгорода, а также воблы с юга. Такое обилие рыбы объясняется тем, что хороший подъездной путь к станциям почти повсеместно в текущем году установился очень поздно», — писала газета «Русское слово» в декабре 1908 года.

А вот таким, согласно заметке газеты «Голос Москвы», был примерный прайс-лист на услуги дореволюционных аниматоров в 1908 году: «За рождественские праздники был, как всегда, большой спрос на различного рода дешевые оркестры в виде балалаечников, гармонистов и т.п. Однако, цены на этого рода увеселителей стояли (по отношению к прошлым годам) весьма низкие. Так за целый оркестр, состоящий не менее как из 5 человек, платили по 100–150 руб. за все праздничное время. На этой праздничной бирже дороже всего котировались акробаты, так как этого рода жанр среди русских постепенно вымирает. Каждый акробат заработал 50-75 р. а то и дороже за 3–4 дня. Фокусники и престидижитаторы довольствовались весьма скромной ценой в 3–5 р. за сеанс. Дрессировщики зверей (даже далеко не диких) получали на вечерах и в манежах до 50 руб. за выход».

Кстати, средний чек в столичных ресторанах в новогодние праздники тоже был известен. «Небезынтересны цифры выручки крупнейших московских ресторанов в день встречи нового года. Наибольшая выручка в этот день была в ресторане «Метрополь» — 14 000 руб., что объясняется исключительно грандиозными размерами этого ресторана. «Яр» в эту ночь выручил более 8000 руб. «Большая Московская» — 6500 руб., «Эрмитаж» — 3200 руб. и т.д. Магазин Елисеева торговал в этот день на сумму свыше 18 000 руб.», — написала 3 января 1908 года газета «Русское слово».

Елочные базары и детские представления

Указом от 1699 года появилась в России традиция украшать хвойными ветками уличные здания, а вот устанавливать елку в доме — пришла в Россию только в середине 19 века. Первые заметки о продаже елок для горожан появляются в столичных изданиях лишь в начале 1840-х. Тогда журналисты на все лады расхваливают хвойные деревья из Германии «убранные сластями, фонариками и гирляндами». В это же время встречаются упоминания о том, что, мол, удивительное дело, но в русских домах стал приживаться немецкий обычай, а жители украшают деревце «как только возможно лучше, цветами и лентами, навешивают на ветки вызолоченные орехи».

В начале 20-го века рождественским елкам на улицах и в домах уже никто не удивлялся, а в Москве каждый год открывались елочные базары. Главные площадки располагались, согласно историческим хроникам, на Воскресенской площади (ныне площадь Революции) и на Театральной. Неподалеку вечно крутились мальчишки, которые за 20 копеек предлагали покупателям доставить дерево в любой конец Москвы. Несмотря на то, что традиция покупать и украшать елку прижилась, тема елочных базаров то и дело возникала в столичной прессе.

Вот, например, что писали в ежедневном городском издании «Новости дня» 6 января (24 декабря по старому календарю — прим. редакции) 1901 года: «В настоящем году необычайно дороги елки, к тому же мало хороших ровных деревьев. Торговцы объясняют это тем, что деревья каждый год вырубаются, а новые растут не в такой пропорции. На Театральной площади, к тому же, в следствие перестройки "Метрополя", значительно убавили площадь для торговли елками, чтобы не стеснять движение, и торговцы этим пользуются».

С середины 19 века появилась у москвичей и традиция устраивать праздничные новогодние представления для детей, благотворительные фестивали и карнавалы.

«На второй день Рождества Христова в большинстве московских клубов были устроены обычные елки — в Охотничьем, Дворянском, Купеческом, Немецком и др. Елки удались. Небывалым многолюдством отличалась елка в дворянском клубе, на которую было продано свыше тысячи детских билетов. Гулянья в манеже, как и в былые годы, с благотворительной целью; часть сбора отчисляется в пользу жертв последней русско-японской войны. Манеж оригинально убран колоссальными елками, связанными гирляндами из флагов. Программа увеселений обычная, составлена разнообразно. Оригинально устроен буфет, растянувшийся вдоль левой от входа стены и помещенный на высокой эстраде, откуда видны все увеселения», — писала в 1907 году газета «Русское слово».

«Третьего дня в большой думской зале была устроена елка для детей служащих, а затем танцевальный вечер для служащих городского управления. Вечер прошел очень оживленно и привлек более тысячи человек публики. На елке присутствовал городской голова Н.И.Гучков», — сообщала москвичам 1 января 1908 года газета «Голос Москвы».

«Вчера в малярном отделении вагонных мастерских Московско-Брестской железной дороги при ст. "Москва" на средства начальствующих лиц была устроена елка для детей служащих дороги местного района. Помещение мастерских было убрано флагами и декоративной зеленью. На импровизированной эстраде играл оркестр балалаечников. Всем детям, присутствовавшим на празднике, которых собралось около 1000 человек, были розданы подарки в виде игрушек и конфект; кроме того, их угощали чаем с печеньем», — писал «Московский листок» 5 января 1905 года.

Новогодние гулянья

Думаете, это сейчас москвичи встречают Новый Год с размахом, а раньше все было скромно, чинно и благородно? Согласно газетным вырезкам, даже сто лет назад москвичи гуляли громко, с небывалым количеством фейерверков и шампанского.

Последнее, кстати, уже в начале 20 века стало главным новогодним напитком. По крайней мере, пили его в новогодние праздники много. Согласно подсчетам, которые приводит на своих страницах издание «Русский листок» 5 января 1904 года, столичные жители выпили столько игристого, что побили все возможные рекорды, в том числе и зарубежные.

«Высчитано, что, встречая Новый год, старушка-Москва выпила до 150 000 бутылок шампанского, не считая "рассейского" производства, тираж которого ни за что не уступит "загранице". В итоге опрокинуто до 300 тысяч бутылок или около 20 тысяч ведер. Результат перед которым развела бы рук сама заграница. 20 тысяч ведер за глаза было бы довольно, чтобы отстоять дачу г-жи Смирновой в Сокольниках и охладить пыл всех картежников во всех московских клубах».

Согласно старой русской системе мер, 1 ведро составляло чуть больше 12 литров жидкости. Так что, стоит думать, новый, 1904 год, Москва и правда отметила неплохо.

Гуляли в столице громко и весело. В светской хронике тех лет регулярно попадались заметки о том, в каких ресторанах гуляли состоятельные жители города и как украшали площадки для массовых гуляний. Вот, например, как описывала рождественские гулянья московские издания в 1901 году:

«Вчера открылись разнообразные праздничные увеселения, более многочисленные, чем обыкновенно. В городском манеже, под антрепризой г.Барашкова и режиссерством г. Чарова . представлено "Мировое обозрение". По стенам манежа несколько огромных полотен-диорам, посредством которых художник Лебедев очень удачно воспроизводит разные местности земного шара, между прочим китайские форты и трансваальские города. На большой сцене очень тщательно поставлена пьеса под тем же названием "Мирового Обозрения", в котором недурно скомпонованы все события последнего времени — в Китае, Трансваале, и на Парижской выставке, приправленные неизбежной любовной интригой».

1 января 1903 года издание «Московский листокъ» одно из немногих решило написать поздравление своим читателям. Звучало оно следующим образом:

«С Новым годом! Гулко пронеслись сегодня, в 12 ч. ночи, над Москвой эти традиционные слова, тая в себе все светлые надежды, все розовые упования, все сладкие мечты. ... За годом год проходит, однообразной чредой, обманывая и скромные надежды, обрывая нежные лепестки грез. Мечты хрупки, жизнь сильна и чаще бьет их вдребезги, чем одевает реальностью осуществлений. Но сильнее жизни — потребность человека верить в лучшее, наедятся и грезить. И в этот торжественный миг, на грани двух лет, когда встречаются и обмениваются первым и последним приветом старое и новое, потребность эта вспыхивает с особою силою, час, когда самая хмурая мысль светлеет, самое безрадостное сердце теплеет, — и льется песнь надежды — С Новым годом!»

А вот в тот же день, но год спустя, в 1904 году, в столичной хронике журналисты уделили большое внимание не только поздравлениям жителям первопрестольной, но и описанию гуляний.

«Придерживаясь старого обычая, большая часть населения Москвы встречала Новый год с бокалами вина в клубах и ресторанах. Начиная от "Эрмитажа" и "Тестова" и кончая "Стрельной" и "Яром", везде царило оживление и веселье. Утро первого дня Нового года Москва готовилась встретить принаряженной: всю ночь кипела работа по украшению домов флагами».

Судя по заметке газеты «Новости дня» новый 1904 год Москва встретила и правда громко.

«"С Новым годом, с новым счастьем!" - гремело вчера с полуночи по всей Москве, в частных домах, в ресторанах, в клубах. Всюду яркое освещение. Мужчины во фраках, дамы в светлых туалетах; цветы, оркестры музыки, величественные звуки народного гимна и несмолкаемое "ура", искреннее и восторженное. Обычай встречать Новый год в церквах все крепнет во всех слоях общества. Очень удачно устроили "встречи" все клубы: Купеческий, Дворянский, Охотничий, Немецкий и, конечно, наш юный, но приобревший уже прочные, широкие симпатии, Литературно-художественный кружок. Дамам раздавали цветы. Везде общий подписной ужин. В первоклассных ресторанах: в "Эрмитаже Оливье", в Большом Московском, в "Праге", у Тестова, в "России" залы убраны тропическими растениями. У "Яра", в "Стрельне" гремят по два оркестра музыки. Столы заняты нарядно одетой толпой. У "Яра" всем дамам раздают цветы. Кроме оркестра со сцены встречают Новый год пением хора. Здесь две смены публики: одна уезжает после двух, и в это время подъезжают новые толпы из городских ресторанов.<...> В общем, шумно и весело встречали Новый год. Почти до рассвета мчались по городу тройки, развозя по домам публику, хотя и преисполненную светлых надежд, но достаточно уставшую и опустошившую карманы».

Читая газеты, кажется, что ничто не может помешать жителям столицы отметить наступление Нового года. Даже военные действия в Порт-Артуре, о которых зимой 1905 года трубила вся пресса без исключения, никак не повлияли на праздничные настроения в столице. Это обстоятельство не преминула отметить газета “Русское слово”.

«Вчерашняя ночь прошла в Москве с обычным шумом, весело, как всегда. Нынешней "встрече" нового года побаивались многие — торговцы, рестораторы, цветоводы и садоводы. Думали: обстоятельства времени, война — какое же тут веселье... А к вечеру уже лучшие цветочные магазины представляли обычную картину опустошения, в модных виноторговлях и гастрономических магазинах люди сбились с ног, а в ресторанах свободные столики доставались лишь за деньги».

Правда, в 1906 году ситуация все же изменилась. Бесконечные забастовки, первые революционные восстания отразились на настроении горожан, и впервые за несколько лет встреча нового года прошла спокойно. «События последнего времени, пережитые москвичами, отразились и на встрече ими нового года. Вчера из ресторанов был полон только “Метрополь”. За городом было необычайно тихо», — написали тогда «Московские вести».

А в это время в городе

Писали в прессе в эти дни и про значимые городские события. О работе коммунальных служб, о выставках, спектаклях, о слухах и новостях из-за рубежа.

«Вчера у здания городской думы членам врачебно-санитарного отдела городская управа показывала приобретенных за границей специально для перевозки больных санитарную карету-автомобиль. В этой карете помещаются одна над другой две койки для больных. Говорят, автомобиль куплен чрезвычайно неудачно — на ходу он сильно трясет. Можно поздравить больных! Автомобили для разъездов членов городской управы выбирались с большей тщательностью. За трясучий автомобиль заплачено 7000 рублей». «Русское слово» 21 декабря 1909 года

«1 января исполнилось 5 лет действия телефона "Петербург — Москва". За эти 5 лет существования было совершено 135 краж телефонной проволоки; из них на долю последнего года приходится 67 краж. Исправление линии потребовало расхода в 6 тыс. руб. Было поймано и судились за кражу телефонной проволоки разные лица всего 8 раз». «Московский листок», 8 января 1904 года

«Вчера стал действовать настоящим образом новый москворецкий водопровод. Вода была пущена по всем трубам и ответвлениям кольца Садовой и за кольцом Садовой. Этим актом фактически началось москворецкое водоснабжение первой очереди в полном объеме». «Московский листок», 6 января 1904 года

Наряду с новостями о значимых городских событиях, часто в московских изданиях в новогодние праздники писали и криминальные новости. Связаны они были то с кражами ценных предметов и продуктов, то с последствиями слишком бурной встречи Нового года. В хронику тех лет регулярно попадали ряженные, мошенники или несчастные, которые стали их жертвами.

«В первый день праздника проживающий в доме Грузинцева в Божедомском пер., мещ. Ефрем Федоров, 40 лет, возвратясь с "визитов" домой, решил опохмелиться и выпил два стакана водки. Федоров вскоре почувствовал головокружение, лег отдохнуть и умер». «Московский листок», 27 декабря 1904 года

«3 января в 11 часов вечера по Большой Якиманке проезжала в санях-розвальнях компания ряженных в числе семи человек, которые пели песни и били в бубны. Толпа любопытных следовала за ряженными. Городовой просил пение и музыку прекратить, но ряженные не унимались и попали в участок, где был составлен протокол». «Московский листок», 5 января 1903 года

«Ночью 1 января кр. Айзетулла Давыдов проезжая в нетрезвом виде по Устинскому переулку, затеял с извозчиком из-за денежных расчетов ссору и произвел буйство. Буяна отправили в Рогожский полицейский дом. Находясь в камере, Давыдов начал снова буйствовать, причем разворотил кирпичи печки, разрушил печные решетки, отбил штукатурку, поломал форточки, сломал висячий замок у двери и разбил в окнах 12 стекол, после чего успокоился и заснул». «Московский листок», 3 января 1903 года