Первая кровь

В октябре и ноябре 1917 года Московский Кремль неоднократно подвергался артобстрелу. К счастью, не был реализован план его бомбардировки с аэропланов, разработанный Военно-революционным комитетом, а стрелявшие по башням и храмам орудия заряжали в основном картечью, так что урон зданиям был нанесен незначительный. МОСЛЕНТА публикует уникальные снимки и подборку цитат из нового издания Музеев Московского Кремля, посвященного последствиям его обстрела осенью 1917 года.

Крепость в центре города

«Как крепость в центре города Кремль имел особое стратегическое значение. Но не только расположение сделало его эпицентром междоусобного противостояния. К 1917 году в кремлевских стенах сосредоточились колоссальные богатства Российской империи: помимо собственно кремлевских сокровищ, здесь были размещены ценности, эвакуированные из дворцов западных губерний и Петрограда. (...) Особую роль в стремлении всех сторон конфликта овладеть древней цитаделью играло то, что в кремлевском Арсенале находился московский артиллерийский склад оружия».

«Сначала, 25 октября, власть в древней крепости перешла к представителям Советов. Комиссаром Кремля был назначен старый большевик, член МВРК Е.М. Ярославский, комиссаром Арсенала — молодой прапорщик 56-го полка О.М. Берзин. Для проживающих в Кремле лиц был установлен режим входа и выхода только через Троицкие ворота. В Кремль была введена рота 193-го запасного полка».

«Ранним утром 26 октября за оружием прибыли три грузовика от Пресненского района, Красной гвардии и «двинцев». Арсенальная команда и временно исполнявший обязанности начальника артиллерийского склада полковник Н.С. Лазарев признали полномочия О.М. Берзина, и представителям Красной гвардии была выдана тысяча семьсот (по другим сведениям, 17 000) винтовок и несколько ящиков с патронами».

«Но к тому времени Кремль был окружен юнкерами Александровского, Алексеевского и других училищ и частью казаков. Выехать через Никольские ворота грузовики не смогли и вернулись на Сенатскую площадь. По стенам Кремля были расставлены пулеметы, арсенальная команда зарядила их ленты, но приказа открыть огонь не было, стороны пока воздерживались от вооруженного столкновения. (...) Удалось достичь договоренности, что рота 193-го полка покинет Кремль, от которого, в свою очередь, будут отведены юнкера».

Первая кровь

«Общепринятой датой начала вооруженной борьбы считается поздний вечер 27 октября. Произошло это под стенами Кремля, на Красной площади у Иверских ворот, при столкновении патруля юнкеров и отряда «двинцев», направлявшихся к бывшему генерал-губернаторскому дому на Тверской, где находился Моссовет. Стороны взаимно обвиняли друг друга в открытии стрельбы. «Началась гражданская война», — так затем напишет газета "Утро России"».

«Около половины шестого утра Бартенев (проживавший в Кремле чиновник Московского дворцового управления, - ред.) услышал «грохот от снаряда, пущенного юнкерами по большевикам. Было выпущено из бомбомета три выстрела. Первый снаряд разорвался у северо-восточного угла Успенского собора. Поцарапал цоколь его и отбил кусок каменной скамейки у входа церкви 12 апостолов. Другой упал на двор Кавалерского корпуса и третий на откос Кремлевской горы против Большого Дворца. Оба не разорвались».

«Ограниченное время ультиматума само по себе не позволяло оповестить всех располагавшихся в Кремле военных о капитуляции даже в случае всеобщей готовности ее принять, которой не было. Основательно вооруженные и хорошо знавшие устройство Кремля солдаты могли еще долго сопротивляться — и сопротивлялись.

Самое значительное кровопролитие произошло спустя пару часов после входа юнкеров в Кремль. В это время на площадь у Троицких ворот были выведены солдаты артиллерийского склада, без оружия, и несколько юнкеров делали их поверку (расчет)».

50 солдат и 18 юнкеров

«Внезапно раздалось несколько выстрелов, но определить, откуда они прозвучали — из Арсенала, из подвалов или со стен, было трудно. Юнкера открыли ответный огонь. Стрельба носила панический характер, убитые и раненые были и среди солдат-большевиков, и среди юнкеров. Количество жертв увеличилось еще более, когда батальонный командир Александровского училища приказал открыть стрельбу из орудия через запертые Троицкие ворота. Разорвавшейся шрапнелью были убиты фельдфебель 6-ой роты того же училища и пятеро юнкеров. Также было разбито стекло и выворочена лампада надвратной иконы Троицкой башни».

«Когда началась стрельба на площади, юнкера направились туда, но на лестнице встретили много солдат, бежавших им навстречу. «Оказывается, план 56-го полка будто был таков: впустив небольшое число юнкеров в Кремль и видимо им подчинившись, по сигналу броситься и уничтожить их; бежавшие навстречу нам солдаты должны были наверху в казармах забрать оружие». Юнкерам удалось задержать и оттеснить солдат вниз в сени. Существовал ли действительно план или было принято спонтанное решение, это завершилось перестрелкой, в центре которой оказались безоружные солдаты и юнкера».

«При различии свидетельских описаний последовательности и мотивов происходящего, в той картине, которая предстала после того, как стихли выстрелы, они все сходятся. На площади лежали раненые и убитые солдаты и юнкера. У ворот Арсенала, куда все бросились за спасением, но где была открыта только узкая дверца, образовалась гора тел: мертвых, раненых, «потоптанных и здоровых, старающихся перелезть в калитку». (...) По подсчетам С.П. Бартенева, было убито около пятидесяти солдат и восемнадцати юнкеров. Раненых разместили в лазарете Потешного дворца и вывезли в городские госпитали на машинах Красного Креста. Еще нескоро унесли тела убитых, некоторые из ни были помещены в прачечной казарм».

Ускорение развязки

«Арестованные солдаты были размещены в разных местах. Часть их провела дни осады в помещении гауптвахты Грановитой палаты, куда был отведен и прапорщик О.М. Берзин. Арестованные солдаты 56-го полка оставались во дворе Окружного суда. Солдаты же артиллерийской команды, за ручательством А.А. Кайгородова, «что никто из них не выйдет из казарм и не возьмет оружия», были выведены, но не в казармы склада, а в казарму 56-го полка в старом здании Оружейной палаты».

«Для ускорения развязки Военно-революционный комитет решил применить артиллерию, причем еще 29 октября предлагался план бомбардировки Кремля с аэропланов, которые были готовы вылететь из авиационного парка на Ходынке, хотя разведка сообщала, что «летчики до некоторой степени колеблются». К счастью, этот план не был реализован. (...) Было принято компромиссное решение о решительном наступлении на Александровское училище и Кремль, за исключением использования аэропланов и бомбардировки Городской думы, которая в итоге все-таки была осуществлена».

«В исторических публикациях указывается различное время начала артиллерийского обстрела Кремля. Самой распространенной датой является 31 октября, после трех часов дня. В основе этой датировки лежат опубликованные в 1934 году воспоминания Н.С. Тулякова, начальника артиллерийской батареи мастерских тяжелой артиллерии. Согласно этим мемуарам, первые выстрелы по Кремлю были сделаны утром 31 октября от Андроникова монастыря — батарея направлялась разоружать юнкеров в Крутицких казармах, но с площади открылся вид на Спасскую башню и в ее направлении было выпущено четыре снаряда, после чего артиллеристы продолжили свой путь».

Кремль как на ладони

«Разгром казарм был завершен быстро, уже днем батарея получила задание от товарища Р.С. Землячки «пострелять по Кремлю». Для размещения тяжелого шестидюймового орудия был выбран палисадник церкви Никиты Мученика на Швивой горке (юго-западный склон московского Таганского холма в Заяузье (современные улицы Верхняя Радищевская, Яузская и Гончарная, - ред.). Запертые ворота и протесты сторожа и духовенства не могли остановить красногвардейцев. «Артиллеристы были восхищены выбором позиции. Действительно Кремль был виден как на ладони... в любую точку без единого промаха можно было класть снаряды».

«Именно своим орудиям Н.С. Туляков приписывал основные повреждения Спасской и уничтожение шатра Беклемишевой башни: «На Спасской башне затрещал юнкерский пулемет... Грянул еще выстрел. Когда развеялась пыль, мы увидели на Спасской башне зияющую пробоину... После нескольких выстрелов по Николаевскому дворцу артиллерия перенесла огонь на купол здания Окружного суда и на Спасскую башню. Один из снарядов метко угодил и разорвался в часах Спасской башни... Нам донесли, что на угловой башне Кремля, у Москворецкого моста, затрещал пулемет, мы навели туда оба орудия. Одним залпом двух пушек башня была сбита». Неожиданно из Кремля юнкера открыли ответный огонь из 76-миллиметрового орудия. Но скоро его расположение было установлено, и двумя-тремя выстрелами артиллерии оно было подбито. Возможно, это орудие стояло между Чудовым монастырем и церковью Двенадцати апостолов».

Капитуляция

«Артиллерийский обстрел, действительно, имел решающее значение и подавил сопротивление верных Временному правительству сил, так что циничный расчет П.К. Штернберга и других сторонников применения тяжелой артиллерии был верен. (...)

Вечером того же дня (2 ноября, - ред.) Комитет общественной безопасности подписал капитуляцию на условиях его ликвидации и разоружения юнкеров и белой гвардии, сохранялось только оружие в училищах, необходимое для обучения, и личное оружие офицеров. К концу дня приехавшие с совещания в Александровском училище юнкера сообщили товарищам, что надежды на поддержку нет: войска, направленные Ставкой, задержаны по пути к Москве, выступление А.Ф. Керенского и П.Н. Краснова в Гатчине подавлено.

К тому времени не только здание Городской Думы, но и Исторический музей были заняты большевиками. Среди юнкеров произошло разделение: часть осталась в Кремле и затем сдалась большевикам, остальные около семи часов вечера ушли в Александровское училище через Боровицкие ворота, хотя многие из них хотели сражаться до конца».