«Шофера пришлось порезать...» Кто и как раскрывал самые громкие преступления во времена СССР

«Полицейская картотека была уничтожена»

Московский уголовный розыск создавался после революции на базе Московской сыскной полиции. Первым начальником МУРа был Александр Трепалов, в прошлом моряк-балтиец — фигура занимательная, необычная и интересная.

Тогда к управлению страной привлекали не профессионалов, а людей, преданных революции. И он был из этой серии. Партия сказала «надо», и моряк возглавил уголовный розыск столицы. Перед ним была поставлена задача — в кратчайшие сроки очистить город от бандитов. И он с ней справился: уже в 1920 году количество убийств и разбоев сократилось в три раза, а грабежей — в девять.

Прославился Трепалов тем, что, пока никто его еще не знал, под видом уголовника внедрился в банду из 83 человек, которая держала весь Хитровский рынок. Он сумел выведать их планы на ближайшее время и, узнав всех в лицо, получил возможность ликвидировать бандитов одним ударом. Понимая, где какие «малины» находятся и в каких кабаках кто сидит, Трепалов организовал облаву, и всех взяли одновременно...

Надо сказать, что бандиты в то время чувствовали себя вольготно. Некоторые из них вели себя не просто нагло, а буквально бросали вызов власти. Банда Кошелька или Сабана — Николая Сафонова, например, узнав, что его собираются задерживать, демонстративно в течение одного дня в Москве застрелила 16 постовых. Однако и тут Трепалов проявил себя не только как революционный матрос, но и как опер с умом и с настоящей хваткой: банда была обезврежена за одну облаву.

Кроме того, именно Трепалов внутри МУРа создал специальное подразделение — группу по борьбе с бандитизмом. О ней ходили легенды! Смелость ее сотрудников и в первую очередь Трепалова позволила наконец навести в городе хоть какой-то порядок.

«Храмы "чистили" по полной программе»

О многих сыщиках первых послереволюционных лет мы мало что знаем, так как с того времени до нас дошло немного информации. Например, был такой Иван Свитнев, который в 1918 году отличился при розыске преступников, укравших ценности из Патриаршей ризницы Московского Кремля. Он еще в царские времена работал в сыскном отделении, а при советской власти стал заместителем начальника саратовской милиции. Свитнев нашел воров с помощью сохранившейся в Саратове картотеки и старой агентуры.

При ограблении Патриаршей ризницы воры хватали, что могли: и оклады икон, и покров на гробницу Николая Федоровича из красного бархата с жемчугом и бриллиантами, и Евангелие XVII века в золотом окладе, и золотые сосуды, и блюда с драгоценными камнями. Похищенное оценивалось в 30 миллионов рублей.

Карл Маршалк возглавлял тогда МУР. До революции он был помощником Кошко, главы уголовного сыска Москвы, но в отличие от него согласился сотрудничать с большевиками. Вместе со своей командой он проверил все ювелирные магазины и мастерские, все известные антикварные лавки Москвы.

И в ходе одного из таких рейдов в здании ГУМа в антикварном магазине обнаружили более 100 жемчужин из Патриаршей ризницы. Жемчуг был крупный, известный, описанный, так что его отличили безошибочно.

Владелец магазина назвал имя антиквара, у которого он купил жемчуг, и вскоре муровцы уже вышли на скупщиков, через которых пришел этот товар.

Чуть позже на Сухаревском рынке нашли торговку, которая продавала нательный крест из числа похищенных сокровищ. Дома у нее обнаружили еще много предметов, причем не только из Патриаршей ризницы, но и из церкви Вознесения — храмы тогда «чистили» по полной программе.

Заслали просьбу о содействии по всем ближайшим регионам, и в итоге нашли одного из похитителей в Саратове. Дальше искать его сообщников по вымышленным фамилиям и кличкам было сложно.

«Не давал показаний, потом покончил с собой»

Помог Свитнев, который тогда работал в саратовской уголовной милиции. Он вспомнил, что недавно в Саратов приезжал московский вор Полежаев, известный еще с дореволюционных времен. Муровцам повезло: в отличие от Москвы, в Саратове дореволюционная полицейская картотека сохранилась. По ней они и нашли адрес дома, купленного Полежаевым, а в нем задержали человека с документами на другую фамилию, который сразу сознался, что он и есть Полежаев.

Не было сомнений, что это сокровища из Патриаршей ризницы. Полежаев сознался, что похитил вещи из хранилища Московского Кремля. Однако утверждал, что сделал это один. Вор не давал показаний на сообщников, а потом покончил с собой в камере...

Вторую половину сокровищ могли бы и не найти, если бы Свитнев не отправился в Москву, в МУР. Здесь он выяснил, что Константин Полежаев был потомственным вором: его родители занимались скупкой краденого, оба его брата воровали.

Один еще до революции погиб, пытаясь сбежать из тюрьмы, а другого удалось вычислить. В Подмосковье, в поселке Красково нашли дом, где он останавливался. Там и была вторая часть украденного в Патриаршей ризнице.

Награбленное вернули, и со временем эти предметы были переданы в Оружейную палату. Когда люди приходят туда и видят оклады и чаши в музейных витринах, им даже в голову не приходит, какое у этих экспонатов криминальное прошлое.

Маршалк после этого работал на Украине, потом перебрался в Берлин, где много общался с представителями белого движения. Дальше его следы теряются.

А Свитнев переехал в Москву и работал в МУРе до 1938-го, когда его расстреляли. Как и большинство погибших в то время, он ни за что попал под сталинские репрессии.

«Священника играл один из сотрудников МУРа»

Важная фигура военного периода — Александр Урусов. Он возглавил МУР в начале 1944 года. Период этот был очень тяжелым: хоть тогда и действовали законы военного времени, кадров катастрофически не хватало, ведь большинство работников МУРа воевали на фронте...

В апреле 1945-го в Москве убили священника, отца Алексия. Его труп обнаружили в доме со следами пыток, а из церкви, в которой он служил настоятелем, исчезли иконы и большая сумма денег, собранных прихожанами на ремонт храма.

Ситуация была жесткой, особенно на фоне того, что в 1943 году Сталин дал добро на возрождение храмов. Неудивительно, что информация об этом преступлении быстро дошла до самого верха. Тут же секретарь ЦК ВКПБ Щербаков потребовал раскрыть дело в кратчайшие сроки.

Урусов сделал все, что было возможно, и в результате вышел на местных цыган. А дальше решил спровоцировать их на новое преступление, чтобы взять преступников с поличным.

Как это сделать?

Было заявлено, что в одном из соседних сел открывается новая церковь, а из Москвы приехал некий церковный деятель, который привез сокровища для этого храма. Слухи распространили, священника играл один из сотрудников МУРа, поселившийся в частном доме, где и устроили засаду. Информация сработала!

Чернобров сознался, что был знаком с отцом Алексием, тот укрывал его от немцев на оккупированых территориях. А потом, спустя четыре года, они встретились в Москве, и священник пригласил Черноброва к себе домой, показал приход. Тогда он и решил отца Алексия ограбить. Пришел с подельниками, священника убили, ценности забрали.

Чернобров получил «вышку», остальным дали большие сроки. А весь их табор выселили из Москвы в 24 часа.

«Арапов стал прообразом и Жеглова, и Шарапова»

Если вспоминать выдающихся сыщиков советского периода, стоит рассказать и о Владимире Арапове. Еще во время войны он начал работать в отряде содействия милиции, патрулировал улицы. Потом служил в отделении милиции на Пролетарке, а в 1951 году перешел в МУР, где вначале был опером, а потом возглавил отдел по раскрытию убийств и грабежей и занимался этим 20 лет.

С его участием было раскрыто нашумевшее ограбление квартиры Александры Яблочкиной. В 1950-х это была очень известная в СССР актриса. Налетчики ворвались к ней в квартиру днем, ее связали, вскрыли сейф и скрылись.

Актриса была настолько убедительна, что они поверили и часть драгоценностей положили обратно. Таким образом половину своего капитала она спасла еще в момент ограбления.

Арапов со своей командой нашел налетчиков за десять дней, все украденное актрисе вернули. В качестве благодарности она подарила ему 20 царских золотых червонцев. Он не хотел брать, но пришлось, потому что Яблочкина пригрозила позвонить министру внутренних дел, если он откажется. Арапов их потом передал государству, тогда по другому было нельзя.

При непосредственном участии Арапова поймали знаменитого серийного убийцу Мосгаза...

Еще одно нашумевшее дело, которым он занимался, — ликвидация банды Ивана Митина. В 1950-е годы это была очень крупная банда, ее дело легло в основу сценария «Место встречи изменить нельзя». На ней было 11 убийств, 28 вооруженных налетов на сберкассы, магазины и рестораны.

В 1953 году Арапов лично участвовал в их задержании. Дело банды состояло из 14 томов. Митина и его основных помощников приговорили к расстрелу, остальным дали большие сроки.

Владимир Арапов стал прообразом и Глеба Жеглова, и Володи Шарапова. При этом понятно, что Арапов и Шарапов — фамилии созвучные.

Так что в сценарии «Места встречи» братья Вайнеры разделили образ реального московского сыщика на двух персонажей по образцу Холмса и Ватсона. Аркадий Вайнер сам в то время работал в МУРе следователем и прекрасно знал известного сыщика.

Арапов уволился генералом в 1980-е и уже тогда был настоящей живой легендой МУРа.

В те же годы виртуозно работал сыщик Владимир Чванов. Его, как Шарапова в кино, брали вместе с бандой, в которую он внедрился. Он раскрывал серию краж из квартир знаменитостей. Как и Арапов, он принимал участие в поимке Мосгаза. Как раз после этого Чванов возглавил оперативный отдел всего МВД.

«Федоров взял Япончика с поличным»

Не менее интересен Виктор Федоров, известный не только в Москве, а заслуживший уважение среди специалистов по всей стране. И бандиты его знали и уважали. Наверное, это был самый известный МУРовец в 1970-80-е годы. Он возглавлял созданный в конце 1980-х отдел по борьбе с грабежами и разбойными нападениями. И это Федоров сумел засадить за решетку знаменитого вора в законе Япончика (Вячеслава Иванькова). Когда тот уже чувствовал, что всем в Москве рулит.

Его с подельниками не могли поймать долгое время. И это при том, что деятельность они развернули серьезную: используя поддельные удостоверения сотрудников милиции и служебную форму, они проводили обыски и отбирали деньги у дельцов-теневиков, занимавшихся в СССР подпольным бизнесом. По сути это был рэкет, который широко распространился в криминальном мире позже, в перестройку и 1990-е.

Даже когда Япончика взяли в ресторане «Русь» за драку, а при нем нашли поддельный паспорт, он отсидел всего лишь 7 месяцев и 15 дней, после чего снова вышел на свободу.

Федоров активно занялся его делом, буквально за неделю собрал информацию о более чем 60 преступлениях банды Япончика, каждое из которых тянуло на большой срок.

Взяли его в 1981 году — за день до того как он с бандитами собирался уехать в Сочи отдыхать. Причем, с поличным, несмотря на то что тот долгое время уходил и уворачивался. Как писал сам Федоров, дело было в мае, Япончик на бульваре Яна Райниса жил в съемной квартире. Об этом узнали сыщики и разработали план операции: они хотели взять преступника, когда он на своей «шестерке» поедет по улице Свободы в сторону центра.

На перекрестке заранее подготовили кран со стрелой, чтобы перекрыть проезжую часть, если Япончик не подчинится требованиям ГАИшников. Иваньков и не собирался останавливаться, машину он водил классно, дал по газам. Ему стреляли по колесам, в дело вступил кран, и тогда его наконец-то отловили. Всех его подельников в этот день МУРовцы тоже взяли. Япончику дали 14 лет колонии усиленного режима, чему он очень сильно удивился.

Много было интересных моментов в биографии Япончика, но впервые его серьезно взял и посадил именно Виктор Федоров. В МУРе он прослужил более 25 лет, а потом возглавлял совет ветеранов этой организации. В 1990-е годы активно помогал вышедшим на пенсию коллегам.

«Нападение на мастерскую Зураба Церетели в 1987 году»

Еще один выдающийся московский следователь этого периода — Валентин Рощин. Он служил в МУРе заместителем начальника отдела по предотвращению разбоев в конце 1980-х годов. Как правило, занимаясь делами, в которых были замечены известные люди.

Одно из громких преступлений того времени, которое он раскрыл, — нападение на мастерскую скульптора и художника Зураба Церетели в 1987 году. Зураба Константиновича уже тогда все знали, так что расследовать дело поручили лучшим сыщикам МУРа во главе с Рощиным. Параллельно этим делом занимался еще и КГБ.

Самого Церетели в момент нападения на мастерскую в Москве не было, он уезжал за границу. За помещением присматривала супружеская пара и шофер. Последнему и досталось больше всего: во время ограбления шофера несколько раз ударили ножом и лишь после этого вынесли всю импортную аудио- и видеотехнику.

Следствие выяснило, что вошли грабители через дверь. Однако она была не повреждена. Семейная пара утверждала, что они спали, ничего не слышали. А шофер остался жив и лежал в госпитале. В палату к нему подселили сотрудника разбойного отдела МУРа Алексея Белова, который его и разговорил.

Как-то он «для продолжения банкета» пригласил молодого парня в мастерскую, что в отсутствие Церетели делал уже неоднократно. Выпил, отключился, а когда очнулся, увидел перед глазами нож.

Парня вычислили, нашли у него в квартире церителиевский видеомагнитофон. На допросах задержанный рассказал, что шофер возил его в мастерскую уже не раз, он заприметил там дорогую технику и вместе со своими приятелями провернул все это дело. Только клофелин на шофере не сработал как надо, так что пришлось его порезать.

Были у Рощина и другие громкие дела. Одно из них оказалось связанным с народной артисткой СССР Верой Марецкой. Неизвестные утащили у нее с дачи несколько красных кур ценной породы, привезенных из Франции.

Марецкая распереживалась и позвонила в центральный комитет КПСС, попросив привлечь к поиску кур лучших сыщиков. Так дело и попало в руки к Рощину.

Кур он, кстати, нашел. За это Марецкая угощала его вареньем собственного изготовления.