Где учить маленьких нелегалов

27 июля Центр адаптации и обучения детей беженцев должен освободить помещение, которое занимал много лет подряд. Чем занимаются волонтеры и почему им необходимо новое место, выяснила МОСЛЕНТА.

16-летний Наваб — обычный подросток с черным пухом над верхней губой и модной прической с бритыми висками. Только он, живя в Москве, не ходит в школу и плохо говорит по-русски. «Мы приехали из Афганистана, — объясняет юноша, — у нас нет документов, в школу не берут».

Говорить «да» и «нет» он научился у своих афганских приятелей. А всем остальным русским словам — в Центре адаптации и обучения детей беженцев, куда его и младших братьев отец привел четыре месяца назад. «Я учу русский, английский и математику», — рассказывает Наваб о занятиях с волонтерами центра.

Теперь его обучение под вопросом. В этом году город не продлил контракт с Центром, поэтому скоро Навабу и еще 72 детям из Афганистана, Сирии, Конго некуда будет приходить.

«Заходите, посмотрите наш центр», — предлагает Антон Зыков, волонтер и преподаватель Уппсальского университета в Швеции. Мы стоим у входа в полуподвальный этаж маленького домика в районе «Новослободской».

Он ведет по узкому петляющему коридору, мимо синих дверей, сначала на кухню с общим длинным столом, за которым сидят мальчишки из Афганистана. Потом — в закуток с яркими подушками и игрушками, где обычно кучкуются дошкольники: в этом году, в основном, дети из Конго, которые общаются с волонтерами по-французски. «Но это только считается их местом, — поясняет Антон. — На самом деле они распыляются по всему центру».

Антон показывает класс с черной доской и розовыми батареями, где у школьников проходят уроки, и класс побольше — с картой России и свисающими с потолка бумажными бабочками. «На 73 ребенка у нас 52 волонтера, — говорит Антон. — Занятия ведем по очереди, договариваемся, кто когда может, ведь все вместе мы здесь не умещаемся».

Хотя Антон говорит обо всем в настоящем времени, занятия в центре уже не проводятся. Волонтеры и дети упаковали большинство вещей в коробки, чтобы освободить помещение, а сами собрались на каникулы до осени.

«Волонтеры, конечно, готовы вернуться в сентябре в любом случае, и работать где придется, — говорит директор центра Ольга Николаенко, которая и сама трудится здесь на добровольных началах, а еще работает в Литературном музее. — Но если у нас не будет своего помещения в центре Москвы, недалеко от метро, большинство родителей могут просто перестать отпускать детей заниматься».

Некоторые родители-беженцы, по словам волонтеров, не понимают, зачем ребенку куда-то ездить учиться, если он должен помогать дома по хозяйству: семье и так тяжело. Государство в последнее время интересуется детьми нелегалов только в том смысле, что они не должны здесь находиться. По данным департамента образования, все законно находящиеся на территории Москвы дети учатся. Остальные дети — проблема Федеральной миграционной службы.

Но они здесь растут — без образования, без языка — и ощущают этот город чужой агрессивной средой. Такими же, чужими и агрессивными, воспринимают их окружающие. Волонтеры центра работают ради того, чтоб хотя бы чуть-чуть снизить уровень напряжения в обществе. И что-то у них получалось, пока было помещение. А еще лучше, по словам волонтеров, было, когда школы брали детей независимо от наличия регистрации, и центру оставалось только подготовить их к школе, обучив языку, и поддержать потом. Так продолжалось около 10 лет, а самому центру уже почти 20.

Он появился в 1996 году как волонтерский проект комитета «Гражданское содействие», который помогает беженцам и вынужденным переселенцам. Тогда в Москву приехало много семей, бежавших от войны в Чечне, а по действовавшим на тот момент столичным законам в школы брали только тех, у кого есть местная регистрация.

Пока юристы «Гражданского содействия» добивались через суд прав детей на образование, студенты МГУ, РГГУ и других вузов занимались с ними, чтобы школьники не отстали от сверстников и не находились в изоляции.

«У нас был подросток из Чечни, который провел пару лет в подвале, — вспоминает Ольга Розенблюм, доцент РГГУ и одна из старейших волонтеров центра, которая руководила им несколько лет. — Он не хотел говорить по-русски, не хотел запоминать имена других детей. Он ходил к нам только ради уроков, потому что считал: чеченец должен быть образованным. При этом он готов был ехать в Чечню воевать. Как-то мы вместе с детьми поехали в Царское Село, он походил по дворцу, увидел царский трон, замер перед ним, а потом сказал: "И в этой поганой жизни бывает такая красота!". На следующий день он уже знал всех по именам».

С тех пор многое поменялось. В начале 2000-х детей начали принимать в московские школы, не требуя регистрации. В «Гражданское содействие» стали обращаться иностранцы. Правительство Москвы предоставило помещение центру по льготной ставке, а комитет общественных связей не один год возмещал волонтерскому проекту часть трат на аренду. Главными задачами центра к 2014 году стала подготовка детей, не знающих русский, к учебе в школе и адаптация в чужом городе.

Здесь стало много таких, как 14-летний Адиб: он учится в школе, но ему явно не хватает знаний по русскому. «Я понимаю вопрос учителя, — говорит Адиб, — но не могу ему объяснить ответ. Поэтому хожу в центр учить русский».

В прошлом году, ссылаясь на приказ Министерства образования и науки РФ № 32 от 22 января 2014 года, администрации школ перестали принимать детей без регистрации, хотя бы временной. Поэтому если год назад в центр ходили вместо школы всего несколько человек, то сейчас таких больше 20.

«Даже в советское время, когда институт прописки был почти крепостным, — говорит председатель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина, — каждую весну представители органов образования обходили все квартиры и спрашивали, кто пойдет в сентябре школу, не требуя никакой прописки».

«Гражданское содействие» снова пытается добиться прав детей на образование: Верховный Суд будет рассматривать жалобу комитета 10 августа. А волонтеры ищут помещение.

«Город не продлил договор об аренде без объяснения причин, у него есть такое право, — объясняет Ольга Николаенко. — На наши обращения ответов по существу не получили. В идеале мы хотели бы остаться в нашем маленьком домике, но уже ищем небольшое помещение в центре возле метро».