«Дома скажу — не поверят! С самим Николаем Озеровым ехал!» Как сложилась жизнь знаменитого спортивного комментатора

Концерт с табуретки

Отец знаменитого комментатора — не менее знаменитый солист Большого театра Николай Озеров. В детстве сын завидовал батюшке и тоже хотел петь. И пел — только концерты проходили дома, в квартире на Старой Басманной. Впрочем, тогда улица называлась Марксовой.

Мальчика наряжали, он вставал на стул, и исполнял арию Джильды из оперы Верди «Риголетто». Знаменитые гости — дирижер Голованов, писатель Новиков-Прибой, ученый Шмидт, артисты Качалов, Нежданова, Москвин — смеялись и аплодировали…

Известный писатель Валентин Лавров, сын популярного до войны форварда «Локомотива» Виктора Лаврова, рассказывал: «Мы жили неподалеку от Озеровых, и к нам заглядывал будущий известный комментатор. Бабушка угощала его пирожками, которые он поглощал с большим аппетитом». Спустя много лет, в передаче, посвященной отцу, Николай Николаевич вспоминал: «В довоенные годы считал за честь донести фибровый чемоданчик Виктора Лаврова до его дома».

Озеров не стал певцом. Окончил ГИТИС, поднялся на сцену МХАТа. Выступал с корифеями: Грибовым, Тарасовой, Яншиным, Андровской, Прудкиным, Степановой. Играл недурно, под аплодисменты — в спектаклях «Домби и сын», «Школа злословия», «Двенадцатая ночь», «Синяя птица». Но к тому времени его уже знали, как спортивного комментатора. Зрителям, привыкшим к репортажам Николая Николаевича, порой казалось, что артист «отойдет» от роли и заговорит о футболе.

Николай Озеров был почти коллегой брата – известного режиссера Юрия Озерова. Он снял блестящую художественную летопись Великой Отечественной — киноэпопею «Освобождение» и другие картины.

Крошечный штрих к их коллективному портрету. Братья Озеровы обожали свою матушку — Надежду Ивановну. Однажды она, уже очень немолодая, уезжала по какой-то надобности из Москвы. Сыновья привезли ее на Курский вокзал, усадили на маленький стульчик и понесли на руках на глазах тысяч пассажиров к вагону. Это был триумф сыновней любви, гимн уважения к матери.

Зверский удар справа

Озеров вспоминал: «Осенью 1941 года, когда мне не исполнилось и девятнадцати, я, как и все другие мальчишки, рвался на фронт. Но мне сказали: там и без тебя обойдутся. Ты нужен здесь! Осталось нас тогда в Москве только трое теннисистов. И вот, чтобы враг видел, что советский народ не дрейфит, нас сажали на мотоцикл и перевозили с одного стадиона на другой, где мы проводили теннисные матчи. Эти встречи транслировались по радио на всю Москву. И, думаю, фашистские “стукачи”, которые, наверняка, были в городе, докладывали фрицам, мол, что с этих сумасшедших возьмешь? Тут снаряды рвутся, а они знай, себе в теннис играют…»

К тому времени Озеров уже был известным теннисистом. Свой первый теннисный титул он завоевал в 1935 году, став чемпионом Москвы. Корреспондент «Красного спорта» написал, что мальчики Эйнис, Озеров и девочка Шнепст показали неплохую игру и обещают вырасти в настоящих мастеров.

Надежды оправдал только Озеров. Его блестящая теннисная карьера длилась с 30-х до начала 50-х годов. За это время он завоевал 24 золотые медали чемпионатов страны в одиночном, парном и смешанном разрядах. Жаль, тогда советские теннисисты не играли в Уимблдоне, а то бы Озеров, возможно, себя бы показал…

Коллега Николая Николаевича, Анна Дмитриева, в прошлом большой мастер большой же ракетки, вспоминала: «Озеров, несмотря на большой вес, играл активно. У него были хорошая первая подача- пушка и зверский удар справа. Он под него забегал и с любой точки – весьма современно по нынешним меркам – все забивал».

Между прочим, в юности Озеров увлекался еще и футболом, играл за красно-белых в первенстве Москвы. Его даже звали в спартаковскую команду мастеров. Однако теннисное начальство встало стеной: «Озерова футболистам не отдадим!»

Почти как Юрий Левитан

Озеров вышел из «шинели» Вадима Синявского, и мэтр многому научил дебютанта. Свой первый радиорепортаж — телевидение только зарождалось — Николай Николаевич провел 29 августа 1950 года с арены в Петровском парке, где хозяева поля, динамовцы принимали ЦДКА.

Поединки этих команд сопровождал невиданный ажиотаж: возле серой громады «Динамо» гарцевали конные милиционеры. Каурых, вороных, пегих лошадей обтекала многотысячная, гудящая толпа. Когда на «Динамо» «вбивали» мяч, восторженный рев был слышен даже на Белорусском вокзале.

Озеров рассказывал о происходящем на поле артистично, эмоционально, но не обнаруживая пристрастий. Хотя все знали, что он горячо и непоколебимо болеет за «Спартак».

Но когда Озеров комментировал международные встречи, его голос менялся, в нем разгоралась страсть. О каждом успехе советских спортсменов Озеров возвещал с неповторимым пафосом и затаенным торжеством. Почти как Юрий Левитан, который возвещал о триумфах Советской армии и великих космических победах.

Услышав голос Озерова, люди бросали дела и приникали к телевизорам. Поднималось настроение, забывались проблемы и невзгоды. Сердца миллионов людей наполняла гордость: «Наши опять первые!»

Озеров верил в чистоту нравов, искренность помыслов. И в жизни, и в спорте. Сердился, увидев грубость, подлый удар. Фраза, ставшая знаменитой: «Такой хоккей нам не нужен!», — могла принадлежать только ему: интеллигенту и эстету.

Парное комментирование

В те, далекие времена на телевидении не было такого многоголосья спортивных комментаторов, как сейчас. Синявский так и остался на радио, на ТВ же господствовали двое — Николай Озеров и Ян Спарре. Они были чем-то похожи и даже устраивали парное комментирование. Сейчас это привычно, а тогда было новинкой.

Озеров и Спарре на двоих весили, наверное, килограммов триста. Каждый год они ложились в Институт питания, чтобы похудеть. Очень старались и действительно худели, но через несколько месяцев становились прежними толстяками.…

О Спарре я напомнил, потому что о нем забыли. А об Озерове пишу, чтобы о нем не забыли…

Рассказы о хоккейных встречах Озеров часто вел не из комментаторской кабины Дворца спорта в Лужниках, а стоя у бортика, чтобы ощутить высокий накал игры. И однажды в придачу к эмоциям он получил еще и травму.

В одном из «горячих» матчей рядом с комментатором завязалась стычка, и ему крепко досталось клюшкой по голове. Хлынула кровь, и Озерову пришлось прибегнуть к медицинской помощи. На время его заменил Евгений Майоров. Но в эфир Николай Николаевич вернулся с забинтованной головой. Никто из телезрителей так и не узнал, что он «играл» с травмой.

Восхищение соратника Сталина

Озеров вечно горел на работе — командировки следовали одна за другой, и это долго не позволяло разжечь семейный очаг. Он женился, когда ему было уже хорошо за сорок. В семье родились двойняшки — Николай и Надежда. Озеров их боготворил и после работы спешил домой.

Однажды Николай Николаевич забежал на Центральный телеграф на улице Горького, ныне это Тверская. Увидел пожилого человека, лицо которого показалось знакомым. Оказалось — Молотов, соратник Сталина, разжалованный Хрущевым.

Озеров подошел: «Здравствуйте, «Вячеслав Михайлович, позвольте вас подвезти!»

Молотов согласился. Сели в машину, поехали. Далее — рассказ самого Озерова:

«Вдруг он мне говорит: “А знаете, вы кажетесь мне знакомым. Мы где-то общались?” Отвечаю: “Нет, общаться не довелось. Но, может быть, вы слышали мои репортажи в эфире. Я спортивный комментатор Озеров”. Пауза. После чего Молотов заявляет: “Дома скажу — не поверят: с самим Николаем Озеровым ехал!”

Вот таким знаменитым был спортивный комментатор.