Пожарище и торжище

9 июня 1737 года во время страшного Троицкого пожара выгорела практически вся Москва. Пожар был страшен, но не уникален, его даже нельзя назвать самым масштабным, — он известен прежде всего тем, что повреждения получил недавно отлитый Царь-колокол, который должен был стать новым голосом города. МОСЛЕНТА вспомнила пять самых разрушительных пожаров.

Всесвятский пожар 1365 года

Свое название этот страшный пожар получил из-за того, что начался он в церкви Всех Святых, стоявшей в Занеглименье, в районе нынешнего храма Христа Спасителя. «Загореся сверху (Москвы-реки), от Чертолья (это район нынешней Пречистенки — _прим МОСЛЕНТЫ), и погоре посад весь, Кремль и Заречье».

Распространению огня способствовала засуха, а сильнейший ветер в день пожара ускорил дело. Головни и даже целые горящие бревна перекидывало через десять дворов. Пока в одном месте заливали огонь, в десяти других он занимался. За пару часов город сгорел, своего имущества спасти никто из жителей не успел. Сильно пострадали и деревянные стены Кремля.

После пожара правивший в то время молодой князь Дмитрий Иванович (будущий Донской) по совету ближних бояр и митрополита Алексея Федоровича Бяконта «замыслил ставити город Москву камен». Белый камень пилили в мячковских каменоломнях, зимой на санях по льду Москвы-реки свозили к Кремлю, а летом строили стены и башни. К 1367 году Кремль уже был обнесен белокаменными стенами с башнями и воротами.

Пожар 1493 года и Красная площадь

28 июля 1493 года начался пожар, от которого снова выгорела половина Москвы. Сначала загорелось Замоскворечье, но ужасная буря разметала огонь. Великий князь Иван III Васильевич со своим сыном лично помогали тушить пожар и разбирать горевшие здания. Помимо Кремля выгорели Арбат, Неглинная, Сретенка, Петрова слобода, Остоженка от Боровицких ворот до церкви Зачатия. За Москвой-рекой сгорело все — от церкви Софии до церкви Иоакима и Анны (в честь которой названа улица Якиманка — прим МОСЛЕНТЫ). Погибло 200 человек, бесчисленное множество лошадей и домашнего скота.

Великий князь поехал за Яузу, к Николе Подкопаеву, поселился «на крестьянских дворах» и жил там до ноября, пока на пожарище не приготовили новые деревянные хоромы.

После этого пожара Иван издал указ о том, чтобы в целях безопасности на расстоянии в сто саженей (213 метров — прим МОСЛЕНТЫ) от Кремля ничего не строили. А вскоре вдоль кремлевской стены от Неглинки до Москвы-реки появился глубокий ров с водой. За ним, между Кремлем и Китай-городом, образовалось большое свободное пространство, именовавшееся поначалу «пожарищем» или «торжищем». Построек там не было, поэтому народ использовал его для торговли. Так Москва получила Красную площадь. Вдоль берега Неглинки — там, где сейчас Александровский сад — строительство тоже было запрещено. А напротив Кремля, в Замоскворечье, вдоль берега был разбит Государев Красный сад.

Пожар, предсказанный Василием Блаженным

Сразу несколько страшных пожаров случилось в 1547 году, причем городское предание гласит, что они были предсказаны Василием Блаженным. В январе, когда на престол взошел молодой царь Иван IV (будущий Грозный), юродивый предрек москвичам страшные беды, и вскоре его предсказания сбылись.

12 апреля выгорела примыкавшая к Москве-реке часть Китай-города со всеми церквями, Гостиным двором, лавками и товарами. Огонь уничтожил Богоявленскую обитель и множество домов от Ильинских ворот Белого города до Кремля и Москвы-реки. Одна из крепостных башен Китай-города, служившая пороховым складом, взлетела на воздух с частью стены, упала в реку и запрудила ее кирпичами.

Через восемь дней, 20 апреля, выгорела часть посада около устья Яузы, на Болвановке, где жили кожевники и гончары. А 21 июня вспыхнул новый, доселе не виданной силы пожар.

Начался он около полудня с церкви Воздвижения на Арбате и сжег все Занеглименье. Поднявшийся сильный ветер быстро донес его до Москвы-реки, оттуда в Кремль, где загорелись Успенский собор, царский дворец, казенный двор, Оружейная палата, потом Благовещенский собор и царские конюшни. Царь Иван с супругой и боярами удалились в Воробьево (царская усадьба находилась как раз в районе смотровой площадки на Воробьевых горах — прим. МОСЛЕНТЫ). Погорели Чудов и Вознесенский монастыри в Кремле. Пороховая башня Кремлевской стены взлетела на воздух. Пожар перекинулся на Китай-город и истребил оставшееся от первого апрельского пожара.

В большом посаде сгорело Чертолье до Семчинского села и Москвы-реки, Тверская, Дмитровка до Николо-Грачевского монастыря, Рождественка, Мясницкая до Фрола и Лавра, большая часть Сретенки, Кулишки (район станции метро Китай-Город) с прилегающими улицами и слободами до Воронцовского сада и Яузы, Покровка до церкви святого Василия. Погибло много храмов, было утрачено множество древних книг, икон и драгоценной церковной утвари, истлели даже мощи святых.

В огне погибло, по разным источникам, от 1700 до 4000 человек. Чуть не задохнулся митрополит Макарий, собственноручно вынесший из Успенского собора икону богоматери, написанную святителем Петром. Владимирская икона богоматери оставалась на своем месте: к счастью, огонь, разрушив кровлю и паперти, не проник внутрь собора. К вечеру буря затихла, и ночью пламя стало угасать. Ни огороды, ни сады не уцелели: дерева обратились в уголь, трава в золу.

Едва угас огонь, озлобленные горожане учинили бунт. Во всех бедах они обвинили Глинских — родственников матери молодого царя, и немедленно учинили расправу. Потом явились к царю в Воробьево и потребовали выдать остальных. С большим трудом народ удалось успокоить, но в характере Грозного эти события след оставили…

«В старину Москва сгорела от копеечной свечи»

Случилось сие трагическое событие на Троицу, 29 мая (9 июня) 1737 года, в правление императрицы Анны Иоановны. Пожар начался в доме Милославского на Знаменке за Боровицким мостом (через Неглинку) — от свечки, которую перед иконкой зажгла в своем чулане служанка — солдатская вдова. По другой версии, возгорание пошло от свечи в приходе церкви Антипия у Колымажного двора, возле дома князя Федора Голицына. Впрочем, это совсем рядом.

«К несчастию, тогда был ветер сильный, а время... сухое, то от сей денежной свечки распространился вскорости гибельный и страшный пожар, от коего ни четвертой... доли Москвы целой не осталось. В Кремле дворцы, соборы, коллегии, ряды, Устретенка, Мясницкая, Покровка, Басманная Старая и Новая слободы — все в пепел обращены... в сем же свирепом пожаре народа немало, а имения и товаров несчетное множество погорело», — вспоминал очевидец этого бедствия майор Данилов.

По официальным сведениям, в тот день сгорело 2527 обывательских дворов и 486 лавок (помимо выгоревшего целиком Китай-города). В огне погибли 94 человека. Относительно небольшое количество пострадавших связано с тем, что пожар случился днем, — люди успели выбежать из домов.

«Из коллегий, канцелярий, контор и приказов, — рапортовал в Петербург московский градоначальник Семен Андреевич Салтыков, — показано убытку на 414 825 рублей; по заявлениям частных лиц, убытку понесено ими на 1 267 384 рубля, но многие сказок не подали».

За несколько часов огонь поглотил весь Китай-город и часть Белого города, Немецкую и Лефортовскую слободы, Басманные улицы, Троицкое подворье и царский Житный двор, переметнулся на госпиталь.

Раздуваемое сильным ветром пламя создало огненный вихрь, который достиг дворца царевны Екатерины Ивановны на Волхонке, охватил Потешный двор и конюшни, а затем и цейхгаузы, коллегии и канцелярии, где сгорел еще и архив Адмиралтейской конторы.

Пострадал в этом пожаре и Кремль. Сгорели часы на Спасской и Троицкой башнях, все здания и конюшенный двор Чудова монастыря, деревянные постройки Воскресенского монастыря, церковь Святого Георгия с каменным резным образом его. В Кирилловском подворье на церквах горели главы и сваливались кресты, а само каменное здание было повреждено и начало разрушаться после того как колокольня обгорела, и оттуда упали колокола. К вечеру загорелась крыша Успенского, Архангельского и Благовещенского соборов, упали колокола со звонницы Ивана Великого. Несмотря на отчаянные попытки солдат отстоять его, сгорел и кремлевский Арсенал, где среди прочей амуниции хранились… средства пожаротушения.

Помимо зданий, в Кремле тогда погиб и недавно отлитый Царь-колокол, который должен был стать новым голосом города. Отливкой этого чуда весом почти 200 тонн занимался мастер Пушечного двора Иван Моторин. Материалом для отливки стал как новый металл, так и старый, оставшийся от больших колоколов времен Бориса Годунова и Алексея Михайловича. Дело в том, что Большой Успенский колокол — главный голос страны, созданный в 1655 году мастером Александром Григорьевым, погиб при пожаре 1701 года, и Москва осталась немой. Не слишком религиозные Петр Первый и Екатерина на это внимания не обращали, а вот Анна Иоанновна приказала отлить новый, больше прежнего.

Окончательную формовку «монстра» проводили на Ивановской площади Кремля — собственно, там, где он сейчас и находится. Иван Моторин до этого времени не дожил, и чеканными работами руководил его сын Михаил. Колокол находился в яме, стоял на железной решетке, которая опиралась на 12 вбитых в землю дубовых свай. Над ямой было сделано деревянное перекрытие.

Во время злополучного пожара деревянные конструкции загорелись. Люди пытались их тушить, но спасти колокол не получилось — от него откололся кусок. То ли он снова упал в яму, то ли бронза лопнула от резкой смены температур, когда раскаленный металл поливали холодной водой. Сейчас установить это трудно. Возможно, что изначально был допущен технологический брак.

Сто лет колокол пролежал в яме, после чего был водружен на пьедестал, где покоится и поныне. Уже как достопримечательность Кремля. В наши дни ученые с помощью компьютерных технологий смоделировали возможный тембр Царь-колокола. Голос оказался очень низким, а слышно его было бы за пятьдесят километров от Кремля. Правда, непонятно, что стало бы со звонарями, — их барабанные перепонки бы не спасли...

Вот такие последствия имела одна свечка ценою в деньгу — то есть полкопейки. «Деньга» со временем из употребления вышла, а в поговорке трансформировалась в копейку, в народе говорили: «Из-за копеечной свечи Москва сгорела».

Хотя очень может быть, что вторую жизнь этой фразе дал Самуил Маршак:

Поговорки устарелой Не забыли москвичи: В старину Москва сгорела От копеечной свечи.

Это немудреное четверостишье использовалось в середине прошлого века в противопожарных листовках, — их бросали в почтовые ящики, и практически все горожане знали стишок наизусть. Этакая ненавязчивая советская реклама.

###«Гроза двенадцатого года…»

Ну, а самым судьбоносным для города стал пожар 1812 года. О том, кто стал его виновником — жители или французы, — спорят по сей день, но в результате выгорел почти весь город. Первые возгорания произошли 2 сентября, а поскольку пожар никто не тушил, пламя бушевало целую неделю. Сгорело 6,5 из 9 тысяч домов, 7 тысяч лавок из 8,5 тысяч, 122 церкви из 329. Почти все оставшиеся храмы сильно пострадали, к тому же были разграблены оккупантами. В огне погибли тысячи москвичей, в том числе не менее двух тысяч раненых русских солдат, которых не успели эвакуировать.

Восстанавливать было практически нечего — город пришлось строить заново. И впервые было решено делать это не хаотично, а по единому плану. Была создана «Комиссия для строений Москвы», которую возглавили московский главнокомандующий Федор Ростопчин, инженер Егор Челиев и архитектор Осип Бове. В задачу комиссии входило «сочинение планов и фасадов на произведение обывательских строений и надзор за прочностию при постройке оных; наблюдение за производством строений в точности по прожектированным линиям, а также выданным планам и фасадам; смотрение за добротою материалов, к построению нужных, и выделкою по данной форме кирпича как на казенных, так и на партикулярных заводах, равномерно наблюдение за установленной пропорциею белого камня».

Благодаря комплексному подходу удалось решить многие застаревшие городские проблемы: исправить кривизну и узость улиц, хаотичность застройки, санитарное положение и прочее наследие средневековья. Еще до начала строительства было запланировано и расчищено место для широких улиц и площадей, взяты в трубы небольшие реки и ручьи, засыпаны овраги и рвы. Началось строительство канализации.

В итоге получилась совершенно новая Москва, за исключением Кремля и нескольких отдельных построек, которые Бове вписал в общий план. Отчасти благодаря пожару появились Театральная площадь и Бульварное кольцо, современный Китай-город. И прав был Грибоедов, вложивший в уста Скалозуба фразу «пожар способствовал ей много к украшенью».

С этого времени борьба с огнем вышла на новый уровень: в городе появились пожарные команды. Да и деревянных построек стало гораздо меньше. Еще будут локальные беды вроде пожара Малого (в 1837 году) и Большого (в 1853-м) театров. Еще будет гореть гостиница Россия (в 1977-м), Останкинская башня (в 2000-м) и Манеж (в 2004-м). Но масштабные общегородские пожары все-таки ушли в прошлое.

Георгий Олтаржевский