«Дети играли среди надгробий». Как и почему старые московские кладбища превратились в места развлечений

(Начало материала читайте здесь и здесь)

«Цветы оказывались практически не выцветшими»

Неподалеку от Дорогомиловского кладбища располагалось меньшее по размерам, но, по всей вероятности, не менее древнее Филевское кладбище. Оно находилось за окружной железной дорогой, по которой сейчас курсируют поезда Московского центрального кольца. В дореволюционное время кладбище именовалось Армянским, наряду с одноименным погостом возле Ваганьковского кладбища, существующим и сегодня.

Кладбище было закрыто для захоронений в 1956 году, спустя примерно год начался процесс его уничтожения. Изначально через территорию кладбища должен был пройти тоннель метрополитена между станциями «Кутузовская» и «Фили». Позже, однако, проект был пересмотрен, и пути прошли по открытому участку чуть ближе к берегу Москвы-реки. Как утверждают современники событий, суматоха привела к тому, что в конечном счете перезахороненными оказались не более 20 процентов от общего количества могил.

В 1970-е годы на месте бывшего кладбища был построен комплекс зданий Гохрана. В ходе строительства вскрывалось множество захоронений, и грунт вместе с останками покойных вывозился на вышеупомянутую братеевскую свалку. Согласно источникам, могилы располагались параллельно берегу Москвы-реки практически через каждые два-три метра на глубине трех-пяти метров. Присыпаны они были толстым слоем промышленного грунта в виде асфальта, бетона и щебня.

Этот же источник утверждает, что ближе к реке захоронения были в простых сосновых гробах, наполненных стружками. Среди них было много старых людей с отсутствующими зубами. Встречались также двойные захоронения с двумя гробами — например, матери и новорожденные, но, увы, не выжившие младенцы. Детские гробики наполнялись букетами полевых цветов, которые, к удивлению очевидцев, оказывались практически не выцветшими.

«Серая шинель с красным подбоем»

Выше по берегу захоронения были более богатыми. Здесь обнаруживались выдолбленные из цельных стволов дерева массивные гробы на резных ножках с медными ручками.

В интернете можно найти воспоминания очевидцев вскрытия захоронения, где, судя по размерам бедренной кости, упокоился человек очень высокого роста (почти два метра) в полном военном обмундировании. На нем была серая шинель с красным шелковым подбоем и высокие сапоги выше коленной чашечки.

Еще выше от берега Москвы-реки вскрывались массовые захоронения солдат в военной форме 1812 года. По всей вероятности, это были участники Бородинского сражения, скончавшиеся от ранений, возможно, как раз во время знаменитого Совета в Филях, который проходил в шаговой доступности от кладбища. Захоронены они были в простых гробах, у многих были заметны шрапнельные ранения костей и черепов.

Далее по берегу, уже за границей кладбища, экскаваторы вскрывали ковшами карьерные захоронения, где обнаруживались пересыпанные известью человеческие и лошадиные кости. Уцелевшие клочки военной формы позволили предположить, что это останки солдат Великой армии Наполеона.

«Превратили в парк детского отдыха»

Располагавшееся в Марьиной Роще Лазаревское кладбище некогда было первым городским кладбищем. В 1746 году сюда был переведен так называемый Убогий дом, куда привозили неопознанные трупы бедняков. Но позже на нем стали хоронить и дворян, и представителей духовенства. По воспоминаниям современников, в том числе гулявшего по нему лично писателя-краеведа Алексея Тимофеевича Саладина, в начале XX века кладбище было сильно запущено. По словам Саладина, во многих местах надписи на памятниках невозможно было прочитать из-за густых зарослей крапивы.

Сохранилось свидетельство того, что демонтаж и вывоз надгробий производился небрежно и с опозданием. В течение первых нескольких месяцев работы новообразованного парка можно было наблюдать дикую картину — детей, играющих на детских площадках, которые были установлены прямо посреди поваленных надгробий.

«Могильные плиты использовались в качестве столов»

Неподалеку от Лазаревского кладбища располагалось также Старое лютеранское кладбище, где хоронили неправославных христиан, волею судьбы оказавшихся в императорской России и здесь же окончивших свой жизненный путь. Увы, как и вышеупомянутое Лазаревское, Старое лютеранское кладбище к началу XX века также пребывало в плачевном состоянии.

По воспоминаниям того же Саладина, уже тогда многие могильные плиты были повалены на землю и даже использовались местными жителями в качестве столов для уличных пиршеств. Сегодня на месте данного кладбища располагается Политехнический колледж № 8 имени дважды Героя Советского Союза Ивана Павлова.

Некогда оно, по всей вероятности, было единственным кладбищем для христиан-иноверцев. Позже на территории Немецкой слободы возле реки Яузы появились Немецкое (Введенское) кладбище, а также кладбище при лютеранской церкви Святого Михаила. Последнее также было уничтожено в 1928 году. Оно было примечательно тем, что на нем был похоронен небезызвестный граф Яков Виллимович Брюс, а также, по некоторым сведениям, легендарный сподвижник Петра I Франц Яковлевич Лефорт. Ныне на месте бывшего кладбища располагается Центральный аэрогидродинамический институт имени профессора Н.Е. Жуковского

«Усопшие лежали в несколько слоев…»

Можно найти и подробное описание уничтожения Семеновского кладбища, выполненное руками молодых комсомольцев в первые годы войны по приказу сверху. По словам ветерана Великой Отечественной войны, критика и прозаика Владимира Кардина, принимавшего непосредственное участие в уничтожении кладбища, приказ был лаконичен: «рыть котлован и не обращать внимания на могилы». Работали они в дневную и ночную смены, круша лопатами памятники, гробы и их содержимое. В некоторых могилах, вспоминал он, усопшие лежали в несколько слоев друг под другом, что говорило о том, что здесь захоранивались целые поколения родственников. Изредка рабочие находили стеклянные банки с драгоценностями и золотыми монетами. В этом случае они вызывали дежурившего неподалеку милиционера и передавали находки ему.

Местные жители до сих пор вспоминают, как в глубоком котловане лежали груды костей, множество офицерских и солдатских кителей и шинелей с наградами, иногда в очень хорошем состоянии.

Кладбище носило статус одного из главных военных погостов столицы. В расположенном рядом Лефортовском военном госпитале (ныне Главный военный клинический госпиталь имени Н.Н. Бурденко) с самого его основания в 1706 году умирали от ран и хоронились многочисленные участники различных войн Российской империи. Говорят, что среди пациентов госпиталя ходила черная шутка о «скорой выписке на Семеновское».

Вторым известным военным погостом столицы было Братское кладбище, располагавшееся на территории нынешнего района Сокол. Просуществовав всего около 15 лет, оно тем не менее стало одним из крупнейших захоронений участников Первой мировой войны. На нем обрели последний покой более 18 тысяч солдат, офицеров и сестер милосердия. Здесь же хоронили первых в истории России военных летчиков. На их могилах устанавливали кресты, выполненные из двух скрещенных лопастей пропеллеров самолетов.

В советское время, однако, Первая мировая война была объявлены империалистической, и вскоре кладбище было закрыто, а чуть позднее уничтожено и частично застроено. Свободными от застройки остались лишь Мемориальный и Чапаевский парки, на территориях которых и сегодня хранится прах героев войны.

«Процесс уничтожения кладбищ был безотходным»

Процесс уничтожения кладбищ в большинстве случаев был безотходным. Надгробия демонтировались и распиливались либо на бордюрные камни (которые, за редким исключением, устанавливались надписями вниз, то есть в землю), либо на материал для облицовки станций московского метрополитена.

Иногда надгробия использовались по прямому назначению повторно. При этом имели место случаи небрежной затирки фамилий бывших «хозяев» данных памятников, которые все еще можно было прочитать по соседству с выбитыми на ней новыми именами.

Сегодня в большинстве случаев мало что напоминает о том, что в данных местах когда-то десятилетиями, а в ряде случаев и столетиями располагались кладбища. Где-то и сегодня можно найти торчащие из земли фрагменты надгробий, остатки небрежно спиленных могильных оград. Реже можно обнаружить фундаменты бывших склепов.

Иногда при извлечении старых бордюрных плит в ходе очередного благоустройства города рабочие с удивлением обнаруживают выбитые на них имена и годы жизни давно ушедших людей. До 2015 года такой «бордюр» можно было видеть возле храма апостолов Петра и Павла на Новой Басманной.

А во дворе домов на улице Трофимова и сегодня можно найти старую каменную стену. Местные жители утверждают, что данная стена осталась от некогда находившегося здесь Кожуховского кладбища и являлась по сути его оградой.

Возможно, единственный случай «переезда» московского погоста без смены названия произошел с Кузьминским кладбищем, изначально располагавшимся на нынешней территории Кузьминского лесопарка. И сегодня на месте бывшего кладбища можно найти фундамент бывшего склепа, фрагменты оград и надгробий. Один из надгробных камней сегодня нередко используется отдыхающими как стол для пикников.

Бывало, что кладбища не уничтожались полностью, но значительно урезались в границах. Утверждают, что так случилось с ныне существующим Измайловским кладбищем. Некогда, вспоминают очевидцы, оно было заметно больше по площади, но уменьшилось в ходе застройки района. Окружающие кладбище дома, таким образом, стоят на бывших приграничных участках погоста. Редко, но имели место случаи частичного возрождения уже уничтоженных кладбищ. Так случилось с Шипиловским и Дьяковским кладбищами Москвы, где и сегодня можно увидеть несколько восстановленных могил. Но юридически их территории кладбищами уже не являются…

Сегодня темная история этих мест чаще всего стыдливо замалчивается, дабы не смущать жителей близлежащих районов.