«Вы оказываетесь на пересечении двух миров»

Александрос, ваши Нью-Йоркские проекты многие профессионалы воспринимают как образцовые. Можете рассказать об общих принципах, которыми вы руководствуетесь, работая с набережными и акваториями рек в черте города?

Начну с основ: несомненно, река — это благо, а вода — самый существенный элемент для возникновения и развития городов. Те из них, которым повезло расти и развиваться на берегу большой реки, всегда так или иначе интегрировали этот важный актив в свою повседневную жизнь.

Кроме того, берег представляет возможность объединить природу с урбанизмом, и я делал это, когда был частью команды, создававшей набережную Гудзона в Гарлеме. Там мы вначале изучили поток воды, а затем построили пирс: не перпендикулярно или вплотную к береговой линии, а так, как если бы он плыл по реке. Его поддерживают колонны, укрепленные на дне, и выглядит он, как остров, на который можно перейти по небольшому пирсу с берега.

Теперь, если приехать в западный Гарлем и зайти в сумерки на пирс, у вас будет ощущение, что вы плывете по Гудзону. Но достаточно обернуться, чтобы увидеть свет города, набережных, проезжающих машин.

Таким образом, вы оказываетесь на пересечении двух миров: на природе — на реке, и в городе одновременно. В этом проекте заложен и художественный, и философский момент, содержится то видение, на основе которого, мне хочется верить, будут развиваться города в XXI веке. Другими словами, я верю, что городу нужно включать в себя природу, которая должна жить в нем, пусть и ограниченная определенными рамками. Это отношения, в которых должен царить сбалансированный обмен между тем, чтобы отдавать и забирать.

И когда на уровне городского правительства принимается решение заняться рекой, чтобы переосмыслить ее роль и доступность в городе, — это очень важный политический момент. Это открывает прекрасные перспективы: каждый фрагмент реки получает возможность измениться, по-прежнему оставаясь частью города, давая отдых и вдохновение его жителям.

Также я в своей работе исхожу из того, что каждая река — это еще и часть гораздо большей гидродинамической системы. И каждый, кто разрабатывает дизайн набережной, должен делать это в контексте всего водного потока, который начинается за много километров до и заканчивается через многие километры после города.

В наши дни это особенно актуально, потому что изменения климата приводят к возникновению гораздо более мощных штормов, цунами, а с другой стороны — и более долгих засух. К водным системам в таких условиях надо относиться с особым вниманием, воспринимая их как системы резервуаров, накопителей, а не только как потоки, по которым ходят речные трамвайчики и вдоль которых можно прогуливаться. На первый план выходит необходимость создания инженерных систем — как в регионе, так и непосредственно в городе.

Как вы привыкли работать, какой из существующих сегодня подходов вам ближе?

Я надеюсь, что в норму со временем войдет подход, который я считаю идеальным: использование мягкой «зеленой» инфраструктуры, которая одновременно и прекрасна, и высокотехнологична. Хороший пример — Бруклинский ботанический сад в Нью-Йорке. Он небольшой, но решает огромное количество гидродинамических проблем, связанных с избыточным количеством воды при сильных ливнях.

В ботаническом саду создали озеро, на вид небольшое, но способное принять огромные объемы воды. Оно соединено в единую систему с сенсорами и шлюзами, и работает как часть гидродинамической системы города. Когда приходит прогноз о приближающемся ливне, шлюзы открываются, чтобы освободить те объемы, которые будут в ближайшие часы заполняться дождевой водой уже при закрытых шлюзах. Затем, когда пиковая нагрузка на систему городской канализации спадает, шлюзы опять открываются, и переизбыток воды из озера уходит туда, не перегружая систему.

Создавая такие системы, микрокосмы, мы можем добиться того, чтобы реки помогали нам управлять водой в эпоху климатических изменений. «Зеленые» решения нравятся мне еще и потому, что они эстетически хороши: глядя на них, вы никогда и не подумаете, что за прекрасным видом стоит еще и сложная инженерия.

Если рассматривать Москву-реку, находящуюся в регионе, не страдающем ни от бурь, ни от засух, то наряду с важными инженерными функциями и решениями, которые в нее уже заложены и будут еще развиваться, стоит подчеркнуть то, как ее обустройство может поддержать рост и украшение Москвы.

Если говорить об экологии, то в целом с Москва-рекой все нормально. И хоть купаться запрещано, раки в ней живут в черте города, а это показатель чистоты воды. Можете для сравнения рассказать, насколько обитаемы воды гавани Нью-Йорка?

Конечно. В XIX веке Нью-Йорк был главным мировым центром по употреблению устриц. Их было такое изобилие, что они считались пищей бедняков. Устрицы, — крупные и дешевые, были повсюду, как сегодня хот-доги. Но в 1840-1850-х началось строительство городской очистной канализации, которая сливалась прямо в залив, и это убило всех устриц.

Так началось загрязнение гавани Нью-Йорка, со временем добавились индустриальные отходы, которые прекратились только в 1970-х, с началом кампании по очистке воды. Сейчас ситуация такова, что мы в состоянии контролировать слив и очистку канализационных вод, мы снизили производственное загрязнение. Минимально количество сельскохозяйственных отходов и отходов нефтеочистки, так что река теперь чиста, и берега тоже.

Таким образом, чтобы очистить реку, нужно очистить берега и то, что с них поступает в воду. Самый убедительный в мире пример успешности подобной политики — это гавань Сингапура. Там еще в середине XX века стало ясно, что городу необходим дополнительный источник питьевой воды. И они рассчитали, что если создать дамбу с шлюзами между заливом Марина Бей и океаном, они смогут собирать дождевую воду, которую можно будет использовать после очистки.

Чтобы сделать это, надо было убрать всю грязь и отходы с берегов реки, и они сделали это в 1960-х. История очень долгая, но итог таков, что многие десятилетия власти Сингапура шли к цели, которой добились: залив Марина Бей чист, и теперь используется как городской резервуар для питьевой воды. Перемещаться по нему можно только на электросудах, вся поступающая туда вода контролируется, ее чистота замеряется. Все у них получилось. И ничто не мешает другим городам по всему миру осуществить подобный проект, очистив берег и воды своей внутренней акватории. Думаю, это очень благородная задача, и такие проекты не менее важны, чем любое большое городское строительство.

В Нью-Йорке, например, сейчас воплощается проект Billion oyster — «Миллиард устриц». Мы заселяем берега реки устрицами, они несъедобны, их задача — очистка воды, которую они фильтруют, пропуская через себя. И, надеюсь, в течение жизни одного или двух поколений мы опять получим чистую воду в черте города.

Так что скажу прямо: если кто-то говорит, что реку нельзя очистить, знайте — он врет. Просто это должно стать задачей, объявленной государством и городскими властями, это должно базироваться на контроле и очистке сливных вод, прекращении промышленных выбросов. Когда такая цель достигается, это несет множество выгод для всего города и его жителей.

На данный момент не решен вопрос связанности набережной Москвы-реки с городом, попросту не хватает переходов, которые туда ведут. Сама набережная слабо озеленена, чаще всего просто закована в камень. В то же время хватает примеров и в Европе, и в Штатах, — когда набережная соединена с городом и благоустроена, она становится центральной артерией, центром притяжения и и для жителей, и для туристов. Какие шаги в этом направлении наиболее эффективны? Что вы можете порекомендовать, исходя из собственного опыта работы в Нью-Йорке?

Работая в городской администрации, когда мэром был Блумберг, я занимался программой интеграции набережной в повседневную жизнь Нью-Йорка. В этой работе было два основных компонента. Первый — улучшить пешеходную доступность набережных рек в черте города: Гудзона, Ист-ривер, Бронкс-ривер, Гарлем-ривер.

Мы разработали дизайн: где расположить проходы, где посадить зелень. Но это была только половина проекта. Другая, не менее важная его часть заключалась в том, чтобы увязать эти пешеходные набережные с транспортной системой города. Правила, алгоритмы городского планирования требуют, чтобы каждые несколько сот метров было соединение с дорожной сеткой города. И они должны просматриваться, нужны визуальные коридоры. Здания не должны блокировать вид на реку, так что строить их надо торцом к воде, фасад должен располагаться перпендикулярно реке. Это все увязано с городскими стандартами и нормами строительства, дорожной сети, велодорожек и так далее. Нужно инициировать и проводить изменения в городском законодательстве, чтобы вся система заработала правильно. В итоге могу сказать, что, работая с проектами набережных, приходится корректировать и внутреннюю часть города.

Следующая стадия развития этого проекта, которую я сейчас наблюдаю в Нью-Йорке, — это увеличение количества связей между берегами: в первую очередь создание новых маршрутов паромов. Вслед за обустройством дорог и маршрутов транспорта, которые связывают берега реки с внутренней частью города, приходит необходимость в этих новых связях, организации водного сообщения.

Да, в Москве тоже идет вялотекущая дискуссия о том, что мостов мало, нужны дополнительные паромы для пешеходов, велосипедистов. Но к какому-то результату это пока не привело.

На самом деле современные решения таковы, что паром не обязательно должен быть большим, ходить каждые 20 минут. Это могут быть маленькие кораблики, которые можно заказывать как такси, через Uber. Или, например, мне вспоминается Стамбул, где на пирсе парень мне сказал: у меня лодка, давай 1000 лир, и я отвезу тебя через Золотой Рог.

Да, как все просто, оказывается. Только в черте города в акватории Москва-реки очень строгие ограничения и по регистрации судов и дебаркадеров, и по швартовке. Нужно менять законодательство, чтобы водные такси возили нас с берега на берег.

Но именно с таких проектов очень многое начиналось. Поразительно, но самый богатый человек в истории США — не Билл Гейтс или Майкл Блумберг, а Корнелиус Вандербильт по кличке Коммодор, живший в XIX веке и известный как железнодорожный король Америки. Начинал он свою карьеру, как перевозчик на барже: за 18 центов возил пассажиров со Статен-Айленда на Манхэттен.

Да, отличная позиция для старта карьеры, буду вдохновлять таксистов этим примером. Возвращаясь к теме «перезапуска» реки: какие очевидные и неочевидные последствия ждут город и его жителей после того, как проектировщики, строители, озеленители и асфальтоукладчики сделают свое дело?

Ну, Москва-река гораздо более привлекательна для такого проекта, чем Гудзон или Ист-ривер в Нью-Йорке. Но проект должен учитывать индустриальную историю использования реки в прошлом. Поделюсь теорией, которая есть у меня на этот счет, — я называю ее теорией марин. В Нью-Йорке в таких местах на реке, которые врезаются в ландшафт, как карман, в XIX веке возникали порты. Тогда это были места сосредоточения основных городских производств, так как все сырье доставлялось на кораблях и на них же отгружалась готовая продукция. В Ред Хуке, например, где я сейчас живу, такую функцию выполняла марина Эри Бэйсин, в другой части города это был Атлантик Бэйсин. В разное время таких ярко выраженных центров в Нью-Йорке было пять-десять. И со временем все они, конечно, пришли в полный упадок, когда мы повернулись к реке спиной, а все основные доставки стали осуществляться с помощью железных дорог.

В наши дни эти «карманы воды» начинают превращаться в центры притяжения. Целые высокотехнологичные «деревни» вокруг них вырастают. Так, Бруклинская военно-морская верфь на Восточном побережье стала одним из самых хайтековых центров развития города. Эри Бэйсин в наши дни начинает развиваться в разных направлениях. И я уверен, что в будущем в Нью-Йорке мы будем иметь ситуацию, когда самые передовые точки развития города выстроятся вокруг этих старых марин, которые будут соединяться между собой в первую очередь по воде. И из делового центра в Атлантик Бэйсин люди будут отправляться в ресторан или апартаменты на Эри Бэйсин на своей яхте или водном такси. По-моему, эта важная часть хайтекового будущего пока еще прячется в старых городских промзонах, выстроенных у реки.

На Московском урбанистическом форуме 2019 выступление Александроса Уошберна можно будет услышать 4 июля на сессии [«Водный актив. Москва-река как общегородская рекреация»] (https://mosurbanforum.ru/program/2019/4791/)